Опасный пациент - Майкл Крайтон

– Верно, – заметила Росс.

– Мы полагаем, – продолжал судмедэксперт, – что это есть проявление состояния транса. Однако мы не знаем, имело ли это состояние органическое происхождение или функциональное, было ли оно естественным или искусственно вызванным. Поскольку девушка сама впустила его в квартиру, это состояние транса возникло позднее.

Росс поняла вдруг, что сотрудник канцелярии коронера просто выпендривается перед ней. Вот это ее и раздражало. Сейчас не время играть в Шерлока Холмса. Андерс передал ей жетон.

– При осмотре квартиры мы обнаружили вот это.

Росс повертела жетон в руке и прочитала:

«У меня ядерный биостимулятор. Внешнее физическое воздействие или огонь способны повредить оболочку капсулы и способствовать выбросу токсичных материалов. В случае моего ранения или смерти позвоните по тел. (213) 6521134».

– По этому телефону мы дозвонились вам, – сказал Андерс, внимательно глядя на нее. – Мы вам все рассказали, теперь ваша очередь.

– Его зовут Гарри Бенсон. Ему тридцать четыре года, и он страдает психомоторной эпилепсией.

Врач щелкнул пальцами.

– Ну я же говорил!

– Что такое психомоторная эпилепсия? – спросил Андерс.

В этот момент из соседней комнаты вошел человек в штатском.

– Мы нашли отпечатки, – сказал он. – Они фигурируют в картотеке министерства обороны. Только там и больше нигде. У этого парня допуск к секретным материалам с 1968 года по настоящее время. Имя – Гарри Бенсон, живет в Лос-Анджелесе.

– Допуск к чему? – спросил Андерс.

– Вероятно, к исследованиям в области компьютерной технологии, – предположила Росс.

– Да, правильно, – подтвердил штатский. – В последние три года – секретные разработки компьютерных технологий.

Андерс делал пометки в записной книжке.

– Его группа крови у них указана?

– Да. Первая.

Росс повернулась к врачу.

– Вы выяснили личность убитой?

– Имя – Дорис Блэнкфурт, сценический псевдоним – Анджела Блэк. Двадцать шесть лет, живет в этой квартире полтора месяца.

– Чем она занимается?

– Танцовщица.

Росс кивнула.

– Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил Андерс.

– У него слабость к танцовщицам.

– Он испытывает к ним влечение?

– Влечение и отвращение. Это довольно сложно объяснить.

Андерс бросил на нее удивленный взгляд. Неужели он считает, что она его дурачит?

– И он страдает эпилепсией?

– Да. Психомоторной эпилепсией.

Андерс продолжал писать.

– Мне необходимо узнать об этом подробнее.

– Разумеется.

– Мне нужно описание его болезни, фотографии…

– Я вам дам все интересующие вас материалы.

– …и как можно скорее.

Росс кивнула. Вся ее решимость избегать сотрудничества с полицией растаяла. Она неотрывно смотрела на разбитую голову девушки. И воочию представила себе, как внезапно и яростно он на нее набросился. Росс взглянула на часы.

– Уже полвосьмого. Мне надо возвращаться в больницу, но я заеду домой переодеться и умыться. Можете подъехать ко мне домой или в больницу.

– Я подъеду к вам домой, – ответил Андерс. – Минут через двадцать мы тут закончим.

– О'кей, – сказала она и дала ему адрес.

8

Приятно было стоять под душем: горячие струйки воды, точно иголочки, кололи ее голую кожу. Она расслабилась и, закрыв глаза, глубоко вдыхала теплый пар. Она обожала душ, хотя и отдавала себе отчет в том, что эта привычка укладывается в схему мужского поведения. Мужчины любят принимать душ, женщины – ванну. Об этом однажды упомянул доктор Рамос. Она поначалу решила, что это ерунда: схемы поведения на то и нужны, чтобы их ломать. Она же – индивидуальность!

Потом она узнала, что душ используется при лечении шизофреников. Иногда удавалось успокоить их путем резкой смены холодной и горячей струи.

– Ну, теперь вам кажется, что вы шизофреничка? – спросил доктор Рамос и от души посмеялся. Он не часто смеялся. Порой она пыталась его рассмешить – без особого успеха.

Она выключила душ и вылезла из ванны, завернувшись в простыню. Отерла испарину с зеркала и стала себя рассматривать. «Ну и страхолюдина», – сказала она и кивнула. Отражение в зеркале тоже ей кивнуло. Душем смыло тени с век и тушь с ресниц – больше никакой косметикой она не пользовалась. Теперь ее глаза казались маленькими и усталыми. На какой час назначена ее сегодняшняя встреча с доктором Рамосом? А разве сегодня?

Какой сегодня день, кстати? Она с трудом припомнила, что пятница. Она не спала в последние сутки и теперь мысленно отметила все симптомы усталости от недосыпания, которые выучила еще будучи практиканткой. Сводит желудок. Тупая боль во всем теле. Легкая затуманенность сознания. Ощущение ужасное!

Она знала, что будет дальше. В следующие четыре-пять часов она будет грезить о сне. Ей будет представляться кровать и мягкий матрас. Ее начнут преследовать приятные ощущения, сопровождающие отход ко сну.

Но она надеялась, что Бенсона удастся найти гораздо раньше. Зеркало снова запотело. Она раскрыла дверь, чтобы впустить в ванную комнату свежий воздух, и снова стерла пар с зеркала. Она уже собралась было наложить новый слой теней на веки, когда в дверь позвонили.

Это, наверное, Андерс. Она оставила входную дверь незапертой.

– Открыто! – крикнула Росс и продолжала заниматься макияжем. Наложила тени и подкрасила тушью ресницы на одном глазу. – Если хотите кофе, вскипятите воду на кухне!

Она закончила красить второй глаз, покрепче завернулась в простыню и выглянула в коридор.

– Вы там все нашли?

В коридоре стоял Гарри Бенсон.

– Доброе утро, доктор Росс, – произнес он приятным голосом. – Надеюсь, мое появление не слишком неуместно.

Странно, что она так перепугалась. Он протянул руку, она ее слабо пожала, почти не отдавая себе отчета в своих действиях. Ее переполнял страх. Но чего она боится? Она же знает этого мужчину достаточно хорошо: раньше она неоднократно оставалась с ним наедине и никогда не боялась.

Отчасти этот страх был вызван его неожиданным появлением здесь, в ее доме. И еще – домашняя, а не больничная обстановка: она вдруг остро ощутила, что стоит перед ним нагая, завернутая в купальную простыню.

– Извините, я что-нибудь на себя накину.

Он вежливо кивнул и отправился в гостиную. Она закрыла за собой дверь спальни и села на кровать. Она тяжело дышала, точно пробежала длинную дистанцию. Тревога, подумала она. Но это слово не успокоило ее. Она вспомнила пациента, который в отчаянии заорал на нее: «Нечего втолковывать мне, что у меня депрессия. Я себя ужасно чувствую!»

Росс подошла к шкафу и надела первое попавшееся ей под руку платье. Потом вернулась в ванную и посмотрелась в зеркало. Время тяну, подумала она. А сейчас время тянуть не стоит.

Она глубоко вздохнула и вышла к нему. Гарри стоял посреди гостиной. По всему было видно, что он смущен. Она оглядела комнату как бы его глазами: современная, чистенькая, незнакомая квартира. Современная мебель: черная кожа и хромированный металл, угловатые линии. По стенам висят современные картины. Современный, сверкающий, механический мир. Удобная, совершенно чужая мебель.

– Вот уж никогда бы не подумал, что вы можете жить в таком доме, – сказал он.

– Нас пугают разные вещи, Гарри. – Она старалась говорить дружелюбно. – Хотите кофе?

– Нет, спасибо.

Он был хорошо одет: галстук, пиджак. Но его парик – черные длинные волосы – производил отталкивающее впечатление. И еще его глаза – усталые, затуманенные, – глаза человека, едва не валящегося с ног от усталости. Она вспомнила, какое опустошение, физическое и эмоциональное, испытывают крысы после чрезмерных стимуляций удовольствия. В конце сеанса они лежат на полу клетки, раскинув лапки, тяжело дыша, выбившись из сил настолько, что не в состоянии подползти к рычагу электрошока и нажать его еще раз.

– Вы здесь одна? – спросил Гарри.

– Одна.

На его левой щеке виднелся небольшой кровоподтек – прямо под глазом. Она взглянула на его перебинтованную голову. Бинты едва виднелись из-под парика – узкая белая полоска между волосами и воротничком рубашки.

– Что-нибудь не так?

– Нет, все в порядке.

– А вы, похоже, нервничаете. – Его голос прозвучал с неподдельной озабоченностью. Возможно, он только что испытал стимуляцию. Она вдруг вспомнила, как недавно после пробной стимуляции он пережил сексуальное влечение к ней – как раз перед интерфейсингом.

– Да нет же… я не нервничаю, – Росс улыбнулась.

– У вас очень милая улыбка.

Она оглядела его одежду, ища кровь. Убитая девушка была вся в крови. И Бенсон тоже должен был сильно измазаться. Но на его одежде не было ни пятнышка. Возможно, он еще раз принял душ и смыл с себя кровь. После того, как убил ее.

– Ну, а я налью себе кофе. – Она вышла на кухню с облегчением. В кухне, подальше от него, она могла спокойно перевести дух. Она поставила чайник на конфорку, зажгла газ и постояла немного у плиты. Надо взять себя в руки. Надо взять ситуацию под контроль.