Ущерб тела - Маргарет Этвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ренни хочет позавтракать, прежде чем вызвать такси, но англичанка говорит, что завтрак еще не готов, надо ждать не меньше часа. У Ренни нет времени. Она решает, что выпьет кофе с пончиком в аэропорту. Она просит англичанку вызвать такси, но та, указывая на телефон, говорит:
– В этом нет нужды. Они всегда околачиваются у отеля.
Ренни все-таки звонит.
Салон машины обит бежевым плюшем, из такого бывают домашние тапочки или сиденья на унитазе. На зеркале заднего вида болтаются фигурка святого Христофора и пара резиновых игральных кубиков. На водителе бордовые шорты, футболка с оторванными рукавами и золотой крестик на цепочке. Молодой. Он врубает музыку на полную мощность. Это отвратная, какая-то педерастическая версия «Я видел, как мама целует Санту», и Ренни думает: «А что, скоро Рождество?» Она уже потеряла счет времени. Из страха она не решается попросить его уменьшить звук, только сжимает зубы от визга гнусавого сопрано, и вот они въезжают в город, на дикой скорости, нарочно. Они проносятся мимо кучки людей около магазина, явно без дела, и водитель дает гудок, длинный истошный вопль, привлекая их внимание, словно это свадьба.
В аэропорту Ренни недолго борется с ручкой, открывает дверцу и выходит. Водитель не двинулся с места, поэтому она сама подходит к нему.
– Сколько?
– Вы нас покидаете? – спросил он.
– Нет, я только заберу посылку, – говорит она, тут же соображая, что допустила промашку.
Он отвечает:
– Я подожду здесь.
– Не стоит, – говорит Ренни. – Я не знаю, когда вернусь.
– Все равно неча делать, – весело отвечает он.
Аэропорт практически пуст. Ренни озирается в поисках кафе, находит – но оно закрыто. Окошко таможни тоже. На стекле большой плакат, приклеенный скотчем: «ЭЛЛИС КОРОЛЬ».
Без пятнадцати восемь. Ренни садится на скамейку. Она решила поискать в сумочке карамельки, леденцы от кашля, что-нибудь пожевать, но ей не везет. Рядом со скамейкой – кабинка моментального фото со шторкой и прорезью для монет. Ренни думает, может щелкнуться, но автомат принимает только американские четвертаки. Она глядит на плакат, тот, с петухом. Кто-то нацарапал наискось «Принц Мира».
В восемь тридцать заслонка на окошке поднимается, внутри кто-то есть. Ренни роется в сумочке, находит смятую квитанцию и подходит.
– Мне нужен Хэролд, – говорит она, чувствуя себя глупо, но мужчина в окне ничуть не удивлен.
– Угу, – говорит он. И исчезает в задней комнате. Ренни думает, что он пошел за Хэролдом, а он возвращается с большой продолговатой коробкой.
– Так вы Хэролд? – спрашивает она.
Видимо, он расценивает вопрос как бессмысленный и не отвечает.
– Видать, снова для той толстой старой дамы, – говорит он. – Уже шестая посылка за месяц, из Нью-Йорка. Написано «продукты». На кой ей столько жратвы?
Он лукаво смотрит на нее и улыбается, как будто сказал что-то смешное. Коробка не проходит в окошко, и он открывает боковую дверь.
Ренни думала, будет небольшой пакет.
– А это точно та коробка? – спрашивает она. – Мне вроде нужна поменьше, там лекарства.
– Там и лекарства тоже, – беспечно говорит он, как будто лично проверил содержимое. – Коробка та самая, другой я не вижу.
Ренни все еще сомневается. Она изучает бланк, действительно, номер совпадает.
– Вы забыли, – говорит она и протягивает таможеннику квитанцию. Он с презрением смотрит на нее, затем разрывает бумажку пополам.
– Мне нужно что-то подписать? – спрашивает Ренни, ее чувство уважения к бюрократической процедуре оскорблено.
Он нахмурился.
– Хотите, чтобы у меня были неприятности? – говорит он. – Забирайте и уходите отсюда.
Он закрывается в своей каморке и отворачивается.
Коробка весит целую тонну. Ренни тащит ее волоком. До нее доходит, что она понятия не имеет, где живет Лора или старушка и как доставить коробку кому-то из них. Адрес вроде есть: ЭЛВА, св. Агата. Фамилии нет. И что дальше? У нее такое впечатление, как будто ее накачали наркотой или поимели, но она не помнит, ни чем, ни как. С грехом пополам она выбирается наружу и высматривает свое такси. Его нет, других тоже; наверное, они приезжают только к самолету. Через дорогу припаркована единственная машина, но это не такси, а джип. В ней сидит полицейский, он курит и болтает с водителем, и Ренни видит, с легким удивлением, что водитель – Пол. Он ее не видит, смотрит прямо перед собой и слушает собеседника. Ренни думает, может, попросить его подвезти? Он затащит коробку по лестнице к ней в номер, а потом они вместе позавтракают. Но ей неловко, она не может его попросить. После вчерашнего. Отказать в дружеском сексе без видимых причин – это не комильфо, даже непростительно: как будто она заподозрила, что у него член в чирьях. Понятно, если он злится.
Придется ей тащить коробку обратно в терминал и вызвать по телефону такси; и ждать, пока оно приедет. Пока она ищет в кошельке мелочь для телефона, подъезжает такси, то самое. Водитель ест огромный роти[10], мясной соус капает ему на запястье. Аппетитный запах вновь напомнил Ренни, что она ничего не ела, но не просить же ей откусить. Это уже вторжение в личное пространство.
Коробка не влезает в багажник. Водитель выбрасывает остатки роти на обочину, тщательно вытирает руки о шорты – видимо, чтобы не запачкать обивку салона – и помогает Ренни задвинуть груз на заднее сиденье. Ренни садится вперед. Теперь поет Нат Кинг Коул, «Я мечтаю о белом Рождестве», другое дело.
– Сколько? – спрашивает Ренни у отеля.
– Двадцать карибских долларов, – быстро отвечает он.
Ренни понимает: это просто наглость.
– Такси из аэропорта стоит семь долларов! – говорит она.
– Доплата за ожидание, – говорит он, улыбаясь во весь рот.
Раньше за границей она бы стала торговаться; когда-то она гордилась своим умением сбивать цену. Но сейчас у нее нет на это сил, и он это знает, все они знают, словно у нее на лбу написано. Она дает ему двадцать три и обходит машину, чтобы вытащить коробку.
К ее удивлению, водитель выходит из машины, хотя и не пытается ей помочь, только смотрит.
– Вы подруга мисс Лоры? – спрашивает он. – Я вас с ней видел. Все знают мисс Лору.
– Да, – говорит Ренни, чтобы избежать расспросов. Она сражается с коробкой. Одним концом та соскальзывает с сиденья и ударяется об асфальт.
– Она добрая леди, – произносит он тихо. – А вы тоже добрая, как она?
Еще двое мужчин, тоже в футболках без рукавов, останавливаются и прислоняются к стене.
Ренни решает не отвечать. Это какой-то намек, но она не понимает. Она улыбается, надеясь, что вежливо, и направляется во внутренний двор отеля, волоча коробку, надеясь, что с достоинством. Смех провожает ее.
У лестницы
