Красота красная - Аранца Портабалес

Обогнув дом, они подошли к бассейну. Там же в сложенном виде лежал тент, наверняка дающий возможность плавать зимой, несмотря на холод. Лию удивил большой участок земли за домом. Вдалеке ей удалось различить ограду.

– Это что, лошади?

– Ну да. Вы ездите верхом?

– В детстве было, – хмуро отозвалась Лия.

Она ненавидела верховую езду. Она вообще ненавидела животных. Даже Фоски, собаку, которая была у Кси в детстве. Она никогда не мечтала о домашнем питомце. Животные, как и люди, требовали преданности, которую Лия не желала проявлять по отношению к кому-либо. И животные это чувствовали.

Они вернулись в дом.

– По понедельникам и средам мы катаемся верхом. Я уже упоминала, мы тренируемся ежедневно. Немного занимаемся релаксацией, йогой, пилатесом. По пятницам танцуем.

– Вы танцуете?

– С преподавателем современных танцев. Мне нравится. Кроме того, мы пишем и загораем. И когда мы почти готовы забыть настоящую причину, по которой попали сюда, у нас проходит сеанс с нашей любимой шарлатанкой. Альба напоминает нам, что все мы здесь для того, чтобы нас заперли. Хотя, конечно, это невозможно, потому что мы уже взаперти.

– А вы почему здесь?

Тереза рассмеялась.

– Да, вы прямолинейны, ха-ха-ха. Ничего особенного. Нервы. Некоторая тревожность.

– Депрессия?

– Наверное, мне не очень нравится это слово. А вы?

– Я пыталась покончить с собой. И говорят, что я убила свою племянницу, – откровенно, почти не задумываясь, ответила Лия, движимая необходимостью поделиться с кем-то своей болью.

– И это правда?

Вопрос не застал ее врасплох. Это был тот самый вопрос, о котором умалчивали все, кто к ней приближался. Вопрос, который Лия угадывала в глазах у всех. В глазах Тео, Сары, тети, инспектора, который допрашивал ее, Альбы, в глазах доктора Бреннана. Так что услышать вопрос вслух, вот так прямо, стало для нее облегчением. Вот почему она ответила. Не задумываясь. Лия открыла рот и ответила первое, что пришло ей в голову:

– Иногда я думаю, что да.

Мэри, дорогая

«Сегодня утром доктор Адриан Валиньо опубликовал заявление от имени психиатрической службы Университетского больничного комплекса Сантьяго-де-Компостела, в котором сообщил, что пациентка Розалия Сомоса Сиейро выписана вчера днем. Доктор Валиньо уточнил, что, хотя пациентка оправилась от физических травм, ей была рекомендована добровольная госпитализация в психиатрическое учреждение. Пациентку вчера днем перевели в частное учреждение. Доктор Валиньо не раскрыл его местонахождения, хотя проверенные источники радио „Галисия“ утверждают, что речь может идти о доме отдыха „Родейра“, расположенном в Абельейре, в муниципалитете Мурос. Напоминаем, что Лия Сомоса Сиейро – тетя Ксианы Ален Сомосы, девушки, убитой 23 июня в Кашейрасе во время семейного торжества. Дело Ксианы Ален находится под грифом „секретно“. Планируется, что сегодня в двенадцать часов дня комиссар полицейского участка Сантьяго-де-Компостела Гонсало Лохо выступит с заявлением по этому поводу.

Уже на международном уровне президент Соединенных Штатов Дональд Трамп…»

Коннор выключил радио и сосредоточился на шоссе. Он предпочитал думать о Лии Сомосе, нежели об Эллисон. Работа – единственное, что позволяло ему существовать. Он прекрасно понимал чувство, которое охватило его пациентку: желание покончить со всем этим. Он сам хотел умереть, но всегда осознавал, что остаться в живых – его покаяние. Поэтому и сосредоточился на жизни. На том, чтобы начать все сначала. Красивая фраза. Начать все сначала. Как будто можно нажать кнопку сброса и начать как ни в чем не бывало. Как будто жизнь – это доска в настольной игре, заставляющая тебя вернуться к началу, когда попадаешь на череп. Начать все сначала. Это невозможно, нет. Потому что прошлое упрямо и обладало привычкой держаться за спиной. Не имело значения, что он за сотни миль от нее. Со вчерашнего дня присутствие Эллисон снова вторгалось в настоящее.

Коннор выбрал скоростную дорогу, чтобы не проезжать через Буэу. Мимо ресторана, где они отмечали свою галисийско-гэльскую свадьбу. Эллисон была полна решимости отпраздновать там. Ему не хотелось. Все ее друзья и родственники находились в Дублине. Но она желала угодить свекрови, которая и так достаточно расстроилась, когда Коннор сообщил, что намерен вернуться в Ирландию.

Родители Коннора вернулись в Галисию как раз в то время, когда он получал степень. Пока жил в Компостеле, он ограничивался учебой и общением с несколькими девушками. Ничего серьезного. После окончания аспирантуры он уехал на пару месяцев к своему дяде по отцовской линии в Дун-Лэар. А потом не захотел возвращаться. В тот момент, когда встретил Эллисон О'Нил, он понял, что не вернется в Галисию без нее. Поэтому, ничего не сказав родителям, устроился на работу в Дублине и нашел место в психиатрическом отделении больницы Бомонт. В Ирландии еще не закончилось лето, а он уже сделал Эллисон предложение.

На это у них ушел год. Эллисон уговорила его поехать в Кангас. Они устроили банкет в Буэу, а на первую брачную ночь Коннор отвез ее в небольшой отель на берегу моря в Агрело. Он помнил, как брал ее той ночью на пляже. И сияние в холодных водах залива, где они купались обнаженными. Коннор вспоминал ее тело, миллиметр за миллиметром. Тогда такое худенькое. Именно излишняя стройность вызвала у нее серьезный гормональный сбой, не позволявший забеременеть. Но спустя почти десять лет, когда они уже потеряли надежду, появилась Мэри. Он вспоминал беременную Эллисон, более красивую, чем когда-либо, с округлым, наполненным животиком, которая готовилась родить. Белая линия проходила по ее животу, полному жизни. Вспоминал, как целовал эту линию, произнося по слогам точный медицинский термин. Апоневроз. И Эллисон смеялась. Она всегда смеялась. Пока Мэри не умерла, а затем между ними разверзлась невидимая пропасть. Как те овраги в горах, призванные предотвратить распространение пожаров. И они остались в одиночестве, с обеих сторон, не имея возможности прикоснуться друг к другу.

Коннор оставил позади туннель Моррасо и направился к дому своих родителей. Дом Уилла Бреннана и Марухи Кабалейро находился в Койро. Для Коннора дом по-прежнему хранил все воспоминания о детстве, о том, как он летом и на Рождество ездил к бабушке и дедушке. Там он играл со всеми своими кузенами Кабалейро и там же впервые поцеловался с троюродной сестрой, которую звали Мария дель Мар. Им обоим едва исполнилось по семь лет. Это был дом его детских воспоминаний. Детства. Горячего хлеба. Охоты на светлячков. Поджаренного на огне хлеба.

Они купались в прачечной, когда им не хотелось спускаться на пляж. Играли в прятки ночью. «Как приятно иметь такие воспоминания», –