Дорога к саду камней - Юлия Андреева

Впрочем, надо отдать должное Кияма, ведь это он взял с собой в Японию реальный учебник по истории и мог подсказать Алу мудрые решения, при помощи которых тот мог выказать себя перед Токугава-сан незаменимым советником и одновременно не нарушить хрупкое равновесие истории. На последнем особенно настаивал орден 'Хэби' - орден 'Змеи', с которым Ал не собирался вступать в споры и разногласия.

Последнее, что должен был передать для него Кияма, была дата смерти великого сегуна и покровителя Ала. К сожалению, авантюрно ворвавшись в Японию, Ал не сподобился узнать об этом из энциклопедий и теперь пожинал плоды собственной недальновидности.

Он знал только одно - после смерти великого сегуна ему останется только забиться в какую-нибудь дыру и сидеть там, не высовываясь лишний раз на поверхность.

Понимая, что из этого путешествия он может и не вернуться, Ал старался проводить больше времени с Минору, подготавливая его к роли главного в доме. Как обычно, приемный сын радовал. Его ответы были точными, решения, которые Минору находил на трудные загадки отца, не по-юношески мудрыми, так что Алу невольно начинало казаться, что Минору старше и опытнее его. В любом случае он уже был самураем, и теперь ему оставалось только научиться заменить Ала, когда тот покинет Японию.

Морщась от вновь начавшейся тошноты и страдая от озноба, Кияма выслушивал отчеты своих осведомителей, которые могли пролить свет на странное исчезновение мальчиков в провинции Хиго. Но пока мало что удалось выяснить. Кто-то не видел и не слышал вообще ничего стоящего, кто-то рассказывал, будто бы в городе пошли слухи о похищении мальчиков из самурайских семей от девяти до тринадцати лет. Но пока было ровным счетом не за что зацепиться.

Кроме двадцати постоянно работающих в городе слухачей и столько же следунов Кияма, по одному на каждый район города, присутствующих сейчас на совете, на седельных подушках чинно устроились комендант замка, управляющий, начальники внутренней и внешней охраны, а также сотники, несшие свою нелегкую службу в городе и прилегающих деревнях.

Принимать такое большое собрание пришлось в главном зале замка, куда по приказу управляющего Мицусигэ-сан были доставлены фонари с восковыми свечами, одна из стенок фонарей была красная, что должно было напомнить собравшимся о страшной участи безвинных детей провинции Хиго княжества.

Всего, согласно беглому и весьма приблизительному подсчету, пропавших за последний месяц детей насчитывалось девять ?человек, хотя совершенно не обязательно, что все они были похищены с -целью убийства, как это произошло с тремя мальчиками, найденными в местечке Хатадзюку возле храма Соун. Дети могли исчезнуть и сами собой, уйти из дома, для того чтобы присоединиться к одной из местных шаек, влюбиться и бежать вместе с предметом своей страсти или просто увязаться за старшими и проводить теперь время в веселых кварталах.

На всякий случай во все чайные домики тут же были отправлены самураи внутренней охраны замковых ворот, целью которых были повсеместные проверки всех комнат и розыск пропавших.

Описания пропавших детей были розданы также патрулирующим в городе стражникам. Кроме того, Кияма вызвал своего секретаря, которому были продиктованы письма к соседям, так как невозможно было исключить и тот факт, что похитители до него отметились у кого-нибудь из знакомых, а уж потом перебрались на земли клана Фудзимото.

Раздав необходимые приказы, Кияма велел постелить ему прямо в зале, даже не пытаясь добраться до собственных апартаментов, и тут же улегся на футон, обливаясь потом: его знобило, перед глазами плавали круги. Глаза отчаянно болели, поэтому Кияма потребовал чтобы слуги вынести все фонари, оставшись в одиночестве и полной темноте.

За окном пели цикады, где-то в замке были слышны шаги и шарканье раздвигающихся и сдвигающихся седзи, люди отходили ко сну, произнося вечерние молитвы, отдавая последние распоряжения, готовясь к ночи любви. Руки Кияма беспокойно шарили по одеялу, которым он был накрыт, в поиске незримой опоры. Однажды, будучи еще ребенком, Кияма, или тогда еще Ким, угодил в яму, откуда его вытащил отец, бросив веревку.

- Где ты теперь, отец? Где кто-нибудь, способный бросить веревку? Способный вытащить из черной ямы смерти в этот мир?

Кияма отчаянно боролся со смертью, не желая унимать разрывающую его тело боль, так как видел в ней добрый знак.

'Когда закончится боль - я тоже закончусь, - решил он. - Господи, дай мне знак, останусь ли я на этой земле, или пора передавать дела в ордене преемнику?' - вопрошал даймё черный потолок, когда боль с удвоенной силой впилась ему в печень.

- Я буду жить! - превозмогая себя, решил Кияма и ненадолго потерял сознание.

Оставшись под предлогом, что его услуги могут пригодиться господину, Такеси велел постелить ему под дверью Кияма, и вскоре тот действительно позвал его к себе.

Взяв в руки крошечный масляный светильник, Такеси на коленях вполз в зал, где совсем недавно проводился важный совет, и дотащился до постели господина.

- Что-то я совсем сдал, старый друг, - слабо улыбнулся ему Кияма. - Мороз нынче, просто сил нет. Прикажи-ка служанкам подать мне хибати .

Такеси тут же поднялся и на полусогнутых, стараясь не поворачиваться к господину спиной (что считалось неприличным), подскочил к двери, высунув голову, передал приказ дежурившему у покоев господина самураю. Тот бросился к комнате служанок, а Такеси вытащил из-за пояса флягу с отравленным саке и, приблизившись к ложу Кияма, поднес ее к губам даймё.

- Выпейте, господин, это согреет вас. - Дрожа всем телом, секретарь прижал горлышко английской фляги к горячим от непрестанного жара губам князя.

Кияма часто дышал, обливаясь липким потом, его дыхание сделалось зловонным. Преодолевая отвращение, Такеси помог даймё приподняться и вновь приложил горлышко бутылки к губам Кияма, раздвигая их. Зубы даймё несколько раз стукнулись о металлический ободок фляги, после чего Кияма начал заглатывать отраву. Сделав несколько глотков, он отдышался, вытирая губы.

- Спасибо, Такеси-кун , я, кажется, согрелся. Иди теперь спать, Господь воздаст тебе за твою доброту.

На последних словах князя Такеси выпустил из рук фляжку, облившись ядом.

Выходя от господина, старик снова столкнулся со служанками, в руках одной из которых была грелка хибати.

- Что это у вас со штанами, господин секретарь? - рассмеялась девушка. - Никак обмочили? - Она захихикала, ожидая, пока другая служанка отодвинет для нее седзи. - Должно быть, наш даймё рассказал вам что-нибудь смешное, раз вы упустили чашечку саке.