«Штурмфогель» без свастики - Евгений Федоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пихт подлил вино в рюмки:
- Это я виноват, что впутал тебя в эту историю.
- Брось… Это все же лучше, чем на фронте. Здесь мой враг — мой же самолет… Я не знаю, в какой момент он подставит подножку.
Вайдемана уже заносило, и он начинал повторяться. Вдруг Пихт заметил Гехорсмана, который решительно пробирался через толпу танцующих к их столику. Добравшись наконец, он шумно засопел:
- Господа, завтра полеты, а вы…
- Пошел вон, рыжий пес! — закричал Вайдеман.
- Как вас развезло. А ну, вставайте!
Огромными руками, как клешнями, Гехорсман обхватил Вайдемана и потащил к выходу. Пихт отворил дверцу своего «фольксвагена». Гехорсман приложил ко лбу Вайдемана платок и вылил на голову остатки сельтерской. Тут Вайдеман пьяно всхлипнул:
- Милый рыжий песик, ты всегда шел со мной рядом. Испания, Польша… Господи, я никогда не мог пожаловаться на мою машину. Я знал ее каждую косточку. Ты истинный немецкий мастер. Такие вот руки, — Вайдеман попытался схватить руку Гехорсмана, — всегда умели держать молот и винтовку… Дай я тебя поцелую, рыженькая моя собачка…
- Хватит лизаться, — легонько отталкивая Вайдемана, проворчал Гехорсман. — Я тебе не девчонка, а отец семерых детей.
- А где они?
- Солдаты фюрера, бьют русских…
- Дай мне еще выпить за твоих солдат, Карл.
- Э, нет. Я провожусь с вами всю ночь, но к утру сделаю трезвым, как стеклышко…
Потому, что вчера перепил, Вайдеман и был в миноре.
- «К несчастью», «кажется»… — повторил Пихт, явно смакуя слова Мессершмитта.
- Чего ты заладил одно и то же? — раздраженно спросил Вайдеман.
- Когда-нибудь мне придется раскошеливаться на цветы к гробу лучшего друга…
- Прекрати! — оборвал Вайдеман, кривясь от головной боли. — Что-то я все хуже и хуже стал тебя понимать.
Пихт и сам почувствовал, что сказал не то.
- Нервы, наверное, сдают. Гибнут люди — сначала Удет, потом Мельдерс, потом…
- Прошу. Давай перед полетом не будем говорить о смерти. Я ее, курносую ведьму, сам боюсь.
Вайдеман пошел к своему самолету, Пихт — к своему.
- Ну, рыжий дьявол, снаряжай! — крикнул, стараясь казаться беспечным, Вайдеман.
Карл Гехорсман помог ему надеть парашют и взобраться на крыло. Вайдеман с облегчением опустился на сиденье и осмотрел кабину. Все в порядке. На привычных местах замерли знакомые стрелки. Они оживут, когда загрохочут моторы. Впереди, сквозь прямоугольник броневого стекла, была хорошо видна бетонная полоса.
Вайдеман покосился на узкие, уходящие назад крылья. Далеко вперед из-под них высовывались круглые, сигарообразные двигатели. «Черт знает, что можно ждать от вас?» — подумал Вайдеман и устало провел рукой по лицу.
Сухо щелкнул переключатель рации.
- Я «Штурмфогель», к полету готов, — пробубнил Вайдеман.
- Хорошо, Альберт. Вы пристегнули ремни?
Необычная забота Мессершмитта в первое мгновение озадачила Вайдемана. «Покойнику всегда говорят ласковое». Он дотронулся до плеча и с удивлением обнаружил, что забыл застегнуть привязные ремни. Вайдеман торопливо нашел их, стянул концы у замка. С лязгом металлические кольца вошли в гнезда и зацепились за зубья.
- Готов, — еще раз проговорил Вайдеман. Гехорсман опустил фонарь и помахал пилоту. Шум запущенных двигателей показался Вайдеману более глухим. Но тяга увеличивалась. «Штурмфогель» качнулся на носовое колесо. «Придется брать ручку больше на себя», — подумал Вайдеман.
- Прошу взлет! — крикнул он.
- Взлет, — донеслось из наушников.
Турбины сорвались на вой. Самолет начал разбег. Вайдеман одним глазом покосился на указатель скорости. Стрелка уже перевалила за 150 километров в час. По расчетам, сейчас самолет должен оторваться от земли. Но по тому, как тяжело он приседал и выпрямлялся на швах бетонных плит, Вайдеман понял, что «Штурмфогель» и на этот раз не взлетит! Он энергично потянул ручку на себя, стараясь увеличить угол атаки крыльев. Машина приподнялась, словно собираясь выстрелить в воздух. Поздно! Скоро конец полосы. Вайдеман рывком убрал тягу подачи топлива и нажал на тормоз. Только сейчас он поблагодарил Мессершмитта за напоминание о привязных ремнях. Его бросило на приборную доску, ремни с хрустом впились в плечи…
К самолету, как всегда, первым подбежал Гехорсман. Он привычно выдернул Вайдемана из кабины и бережно опустил на землю.
- Вы ударились? Вам нехорошо? — бормотал он. — Не нужно было пить вчера.
Вайдеман вдруг поднял на него налитые кровью глаза и с неожиданной силой ударил кованым ботинком по колену Гехорсмана. Старик скривился от острой боли. Его замызганная пилотка свалилась, болезненно вздрогнула рыжая с сединой голова. Карл медленно выпрямлялся. Удар показался ему таким несправедливым, что по глубоким черным морщинам потекли слезы.
- За что? — прошептал он побелевшими губами.
Вайдеман отвернулся.
Подъехала машина Мессершмитта. Конструктор спрыгнул с подножки и быстро подбежал к испытателю:
- Что случилось, капитан?
- Я не набрал нужной скорости. Это было невозможно. Машину все время тянуло на нос. Она не слушалась рулей.
- Понятно. — Мессершмитт выпрямился и посмотрел на Зандлера, который уже успел подъехать на санитарной машине.
- Что скажете, профессор?
- По-видимому, для самолета с носовым шасси мала взлетная площадка.
- Правильно. Но мне нужен солдатский самолет — простой в управлении и обслуживании, умеющий взлетать с самых малых фронтовых аэродромов.
- Необходимо сделать кое-какие расчеты.
- Делайте, профессор! Думайте, впрягайте своих инженеров, только быстрей, быстрей!
Мессершмитт сел в свою машину и пригласил Зандлера.
- И еще одно обстоятельство, — проговорил он, когда «мерседес» набрал ход. — Подумайте о замене Вайдемана. Психологическая травма… Вы знаете, что это такое, Иоганн?
- Весьма относительно.
- Это самое страшное для испытателя. Вайдеман дважды попадал в аварию. Дальше он будет бояться своей машины, потому что испугался ее еще до начала полета.
- 2 -После неудачных испытаний «Штурмфогеля» Вайдеман не находил себе места несколько дней. Пихт пропадал у Эрики или отсыпался в общежитии, и его никак не удавалось встретить одного.
Странные чувства одолевали Вайдемана. Будущее вдруг заслонилось, стало страшным и черным. Настоящее уперлось в тяжелую дилемму: продолжать полеты или отказаться, пока не сыграл в ящик? Зандлер предложил подумать. Вайдеман думал. Советов Пихта он стал почему-то остерегаться и, однако, нуждался в них. Особенно сейчас. Летать его обязывал долг, которому он служил уже много лет. И в то же время он не хотел рисковать собой, так как был уверен, что может сделать что-то еще более значительное.
Как-то вечером Вайдеман не выдержал одиночества. Он вышел на улицу и позвонил в дом Зандлера. Ответила Ютта.
Вайдеман почувствовал, как от волнения вспотела чзрубка в его руке.
- Что же вы, Альберт, не предложите мне свидания? — засмеялась Ютта.
- У меня было много дел в последние дни, Ютта, — глуховатым голосом проговорил Вайдеман. — Пауль у вас? Да? Попросите его заехать за мной в общежитие. Я его жду у подъезда.
- Хорошо. До свидания, Альберт.
В трубке загудели короткие сигналы, но Вайдеман долго еще стоял, прижав ее к уху. Робость старого холостяка не позволяла сказать ему о своей любви.
Пихт подъехал на своем светло-сером «фольксвагене» и открыл дверцу.
- Я был излишне резок с тобой в тот день, когда собирался лететь на «Штурмфогеле», — проговорил Вайдеман, усаживаясь.
- И я.
Стало сразу легко. Оба посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.
- Эх, старые козлы! — Пихт крутнул баранку влево к лесу, где за арочным мостом возвышалось красно-кирпичное здание, увитое плющом, с вывеской:
«Добрый уют».
Вайдеман заказал пива.
- Кажется, ты отговариваешь меня летать на «Штурмфогеле»? — спросил он, когда бармен отошел от столика.
- Нет, — прямо ответил Пихт. — Ты будешь летать на «Штурмфогеле». Но я боюсь тебя потерять. Пока нет хороших двигателей, эта машина действительно будет взбрыкивать, и неизвестно, в какой момент свернет тебе шею.
- Зандлер предложил мне перейти на другую машину.
- Откажись.
- Хорошо, но тогда мне придется лететь снова.
- На какое число назначено испытание?
- На одиннадцатое августа. В Рехлине. Пихт долго барабанил по столу своими длинными пальцами.
- И все же в полете одиннадцатого августа я участвовать не буду, — вдруг решительно произнес Вайдеман. — Скажем, заболею. Или у меня поднимется давление. А?
- Кто может заменить тебя? Вендель? — спросил Пихт.
- Нет, Фриц в это время будет испытывать другую модель «Штурмфогеля» на основном аэродроме в Аугсбурге.
