Внедрение - Евгений Анатольевич Аверин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После возвращения из Селиверстова я оставила все занятия и почти до конца каникул сидела дома. Проплакала несколько ночей. Не разговаривала ни с кем. Перед мамой извинилась и сказала, что надо побыть одной. Я разглядывала детские фото в альбомах. Вот я в садике, вот первый класс, вот мы с мамой на экскурсии. Я смотрю и плачу по простой жизни, которая не моя. Что от меня надо? Пусть реальное зло будет сказками старого фантазера. А все явления можно объяснить научно. Вообщем, настал кризис.
Катя все-таки вытащила меня гулять в последний день. Она смотрит на мое припухшее лицо:
— Что с тобой?
— Думаю, правильно ли все, что я делаю. Зачем и кому это надо? Все проще. Непыльная работа, хороший муж, достаток, красивая одежда.
— Посмотри вокруг. У многих это есть. А дальше что? А дальше — еще больше достатка, одежды, поклонников?
— Это верно. До бесконечности.
— Папа мне в одном из писем написал, что быть собой это большая роскошь, доступная немногим. И пожелал мне не забывать себя при любых обстоятельствах. Я это помню. И тебе того желаю. Что толку будет во всем, если это уже будешь не ты, а твоя видимость?
— Умный у тебя папа. Не пишет?
— Мама говорит, он, очевидно, занят. Должен уехать на работу во Францию. И раз писем нет, то уехал, а там не до писем. Почтальонша по пьяни говорила, что у них приказ все письма за границу рвать прямо в отделении. Отсюда ничего не пошлешь. Так и сюда, может, не доходят. А ты про своего не спрашивала?
— Нет. Мама сказала, что потом. Когда я буду готова все понять.
После разговора с Катей я специально три дня еще просто жила. Еда, школа, приборка. А потом погрузилась в себя. Как обычно заглянула. И мне стало стыдно. Драгоценное во мне я думала променять на какую-то мишуру. Прежнего не будет. Извинилась перед собой. И решила во всех притягательных вещах не спеша искать смысл. Сразу пошли образы одежды, внешнего вида. Смысл каждой детали, узора, украшений. Информация в них настолько насыщена, что пришлось отодвинуть от себя на время и раскрывать порциями.
Сомнения не прошли даром. Я повзрослела. Мой выбор теперь сделан не по наитию, а осознанно. Двигаться вперед придется во всех направлениях. И в бытовом, и в общественном. «Планета людей», как писал Экзюпери. Уйти от этого нельзя. И не надо, иначе маскировки не получится. Пойдем осмотрительно и не спеша с выводами. И дед Егор тоже человек, и на его слова свой ум приложить придется.
Нас повезут в планетарий ко Дню Космонавтики. Мы с Катей тоже едем. Планетарий в городе один, а нас много. Возят порциями. Автобус в этот раз «Лиаз». Желтый. Маленький, зато теплый. Планетарий в здании бывшего храма при Казанском монастыре. Как один из старших классов, нас отнесли к сознательной публике, и будет вариант лекции для взрослых. Лекторов целых два. Один лет тридцати, в свитере, бородатый, в квадратных очках. Второй моложе, в костюме черного цвета, под ним белая рубашка и узкий серый галстук. Молодой суетится, организует дополнительные стулья, слайды раскладывает. Чувствую подъем, прямо веселие. Не к добру это. И так сдерживаюсь от острых словечек в школе. Дала себе такой зарок. А тут не школа, ох, боюсь, понесет. Мое возбуждение передается Кате. У нее блестят глаза в полумраке. Борода появился к началу лекции, которая оказалась добротной и скучной. История космонавтики: Циолковский, Королев, Гагарин, Титов, Терешкова, Луноход, американцы на Луне, перспективы полета на Марс.
— Вопросы есть? — устало спросил бородатый.
— Есть, — я подняла руку. — А вы настоящий ученый или объяснялкин?
Класс оживился, предвкушая развлечение.
— Николай Федорович кандидат физико-математических наук, из Ленинграда, — ответил за него молодой, — вам что-то не понравилось?
— А почему объяснялкин? — вступил Николай Федорович.
— Потому что когда не понимают сути, то придумывают любое объяснение.
— И какое это отношение имеет к сегодняшней лекции? — бородатый хотел чаю с бутербродами и не хотел пустых перепалок.
— Вы, когда информацию слышите, оцениваете ее как ученый, как физик? Или принимаете на веру?
— Безусловно, оцениваю. К чему вы ведете?
— Тогда оцените то, что вы рассказали про американцев. Как физик, как инженер.
— Да, они совершили прорыв, покорили Луну. Нам их надо догонять. Первенство за Марс еще не определено.
— А давайте поспорим. Американцы никогда не были на Луне.
— Девочка, этот разговор беспредметный. Мы вам показали слайды, фото с Луны, а есть еще отчеты, записи. Обидно, что они первые, но это факт.
— А если нет? У нас нет возможности оценить подлинность кино и фотосъемок, доставленных образцов. Все материалы можно подделать, а потом объяснить секретностью. Насобирать лунных метеоритов.
— Давайте перестанем спорить о пустом, — вмешался молодой.
— Нельзя подделать здравый смысл, который, судя по вашему костюму, вы похоронили.
Бородатый хмыкнул:
— Ваши доводы?
— Кто до полетов на Луну лидировал в космической отрасли?
— Однозначно, Советский Союз. По длительности полетов, по выходу в открытый космос. Стыковка первая на орбите тоже наша.
— А сколько катастроф было со стороны наших и американцев?
— Примерно поровну.
— А от чего зависит количество неполадок?
— От сложности маневров, сложности аппаратов.
— И тут летит огромной сложности самая большая ракета «Сатурн» в том же году, когда была первая в мире стыковка пилотируемых кораблей, наших, между прочим. Делает массу маневров, выходит на околоземную орбиту, потом стартует к Луне, летит до Луны, выходит на окололунную орбиту, оставляет блок «Колумбия» на лунной орбите, спускается, гуляют американцы по Луне, потом забираются обратно, стартуют, выходят на лунную орбиту, стыкуются с блоком. Летят обратно и без всякого промаха сразу входят в атмосферу. И так шесть раз подряд без катастроф. Да и радиация. Живыми после облета Луны вернулись только две наших черепашки, да и то у одной глаз вылез от перегрузок, и двенадцать американских астронавтов. Ничего странным не кажется?
— Интересная точка зрения.
