Китайские народные сказки - Пер. Рифтина

- Ван Черный, Ван Черный, возьми-ка молот да рубани разок вот здесь!

Послушался Ван фею, взмахнул железным молотом, по долоту ударил, удара не слыхать, только загрохотало, загудело вокруг, смотрит Ван: в каменной скале отверстие круглое величиной с ворота. Прыгнул Ван в то отверстие. Заглянули в него солдаты - Вана Черного и след простыл. Воины, что похрабрее, внутрь вошли, искать его пошли. Шли, шли, уж и не знаю, на какую глубину зашли, вдруг слышат - вода журчит. Река путь им преградила, широкая да глубокая - дна не разглядеть. Вода в ней быстрая, на лодке поплывешь - лодку в щепы разнесет. А на другом берегу сверкает что-то, аж глазам больно. Постояли воины, поглядели, делать нечего, повернулись, назад пошли.

С той поры никто больше не видал Вана Черного. Слух прошел, будто он бессмертным сделался. И стали называть пещеру в той каменной стене и саму гору Обителью бессмертных. Из пещеры частенько туман белый выплывает, всю гору укрывает. Если прислушаться хорошенько, слышно, как по горам разносится: дин-дин, дан-дан, дин-дин, дан-дан, вроде бы кто-то камень бьет. Говорят, будто Ван Черный и в пещере не сидит без дела. Оно и правда. Камень, который на той горе добывают, гладкий, блестящий, словно шлифованный. Куда исчезла Нефритовая фея, никто не знает. Только гора та вся поросла персиковыми деревьями. С той поры самую середку горы, где росло большое персиковое дерево, стали называть садом Нефритовой феи. Как пойдешь от сада Нефритовой феи к пещере, деревья все гуще, все пышнее становятся. Это чтобы Вана Черного солнце не пекло, когда он к фее наведывается. Бывает, что туман подолгу над верхушками деревьев плавает, - это значит, Ван Черный с Нефритовой феей повстречались.

СКАЗКА ПРО МЛАДШЕГО БРАТА

Жили в старину в маленькой деревушке на склоне горы отец, два сына да невестка. Когда младший сын на свет народился, отцу под пятьдесят было. Назвали мальчика Эр-сяо. Вырос он смекалистым, охочим до работы, и все его любили. А отец просто души в нем не чаял.

Когда Эр-сяо минуло тринадцать лет, отец захворал и умер. И стал Эр-сяо жить со старшим братом и невесткой. Брат - лентяй, а невестка злая да вредная. Была у них старая корова буренка. С утра до вечера пасет ее Эр-сяо. Разъелась буренка, толстая да жирная стала. Вот как-то раз и говорит злая жена своему ленивому мужу:

- Надо зелье добыть, Эр-сяо сгубить - не придется тогда делить хозяйство!

Ленивый брат о ту пору на кане дремал. Отвечает он жене, еле языком ворочает:

- Ладно!

Настряпала злая невестка пельменей, из белой муки и из черной. В белые отравы положила, младшего брата потчевать собралась. А черные себе да мужу оставила.

Пасет Эр-сяо буренку на берегу реки, уж полдень наступил. Наелась буренка, живот раздулся. Да еще Эр-сяо полную корзину травы нарезал, домой снести.

И говорит мальчик буренке:

- Пойдем, буренушка, домой. Полдень на дворе, солнце огнем жжет.

Стоит буренка, не шелохнется, а у самой слезы из глаз капают.

Подивился мальчик, спрашивает:

- Ты что, буренушка, не наелась, не напилась?

Открыла буренка рот и заговорила человечьим голосом:

- Добрый мальчик! Воротишься домой, ешь пельмени черные, не ешь белые.

Не понял Эр-сяо толком, в чем дело. Воротился домой, а злая невестка улыбается, говорит ласково:

- Ты, братец, корову пас, траву косил - видать, притомился. Я для тебя белых пельменей настряпала. Ешь поскорее!

Отвечает ей Эр-сяо:

- Оставь-ка, невестка, белые пельмени себе да старшему брату, а мне и черные хороши!

Сказал так, придвинул к себе пельмени из черной муки и давай есть. Невестка рядом стоит, глаза выпучила. Дождалась, пока Эр-сяо уйдет, взяла белые пельмени, выбросила и опять недоброе замыслила. «Ладно! - думает. - Хочешь черные пельмени есть, так я тебе и в черные отравы наложу». Так она и сделала. Наделала на другой день черных пельменей, отравы в них положила, а белые себе да мужу оставила полакомиться.

Пасет Эр-сяо буренку на склоне горы, уже полдень наступил. Наелась буренка, аж живот раздулся, да еще Эр-сяо полную корзину травы нарезал, домой снести.

Говорит мальчик буренке:

- Пойдем, буренушка, домой! Полдень на дворе, солнце огнем жжет.

Стоит буренка, не шелохнется, а у самой слезы из глаз капают.

Подивился мальчик, спрашивает:

- Ты что, буренушка, не наелась, не напилась?

Открыла тут буренушка рот и заговорила человечьим голосом:

- Добрый мальчик! Воротишься домой - ешь пельмени белые, не ешь черные.

На сей раз смекнул Эр-сяо, в чем дело. Воротился домой, а злая невестка улыбается, говорит ласково:

- Ты, братец, корову пас, притомился. Говорил ты вчера, что по вкусу тебе черные пельмени, вот я для тебя черненьких и настряпала. Ешь поскорее!

А Эр-сяо бровью не повел, глазом не моргнул, отвечает:

- Невестушка, как отец умер, вы с братцем все белые пельмени едите, дай-ка нынче мне полакомиться!

Сказал так и принялся белые пельмени есть. Невестка рядом стоит, злость ее разбирает. Вчера хотела мальчика загубить, нынче пробовала - никак не выходит. Задумала она тогда по-другому извести Эр-сяо и говорит своему ленивому мужу:

- Скоро зима, снег выпадет, негде корову пасти, чего зря Эр-сяо кормить? Давай делиться. Эр-сяо дадим ток с маленьким амбаром да два му тощей землицы. Нам - корова, на которой пахать можно, ему - большой рыжий пес. Нам - курица-несушка, ему - большой петух. Нам - целый плуг да крепкий хомут, ему - сломанный плуг да негодный хомут.

Зевнул ленивый старший брат, согласился: «Ладно, мол!»

Так и разделились, младшего брата даже слушать не стали. Пришла зима. Эр-сяо в горы ходит, траву да хворост собирает, петух ему помогает, зернышки подбирает, пес ветки носит. Раскормил Эр-сяо петуха, раскормил собаку. А ленивый старший брат до самого вечера коровий хлев не запрет, сена не подбавит. Холодно буренушке, голодно, отощала она - сухая хворостина тонкая. Глянет на нее Эр-сяо - сердце защемит от жалости.

Пришла весна, самое время пахать. Закручинился мальчик. Увидал рыжий пес, что хозяин его печальный ходит, залаял:

- Ван-ван-ван! Меня запряги - за корову сойду! Ван-ван-ван! Меня запряги - за корову сойду!

Увидал большой петух, что хозяин его печальный ходит, закричал:

- Гуа-гу-гу, я пахать могу! Запряги меня! Гуа-гу-гу, я пахать могу! Запряги меня!

Запряг Эр-сяо рыжего пса, запряг большого петуха, пошел поле пахать. Машет петух крыльями, тащит плуг, старается. Машет пес хвостом, тащит плуг, надрывается. Эр-сяо сзади идет, плуг держит. Так и режет плуг сырую глину, так и режет.

Вскорости Эр-сяо всю землю перепахал. Узнала про то злая невестка, опять недоброе замыслила, говорит своему ленивому мужу:

- Совсем немощной стала наша корова, телегу тащить не может. Сходи-ка к Эр-сяо, возьми рыжего пса да большого петуха, может, на них возить будем?

Обрадовался старший брат и думает: «Старую корову впряжешь, не подтолкнешь - не поедешь! Рыжего пса да большого петуха займешь, в телегу впряжешь, они повезут, а сам отдохнешь!» Чуть не бегом помчался старший брат к младшему. Прибежал и говорит:

- Немощной стала наша корова, телегу тащить не может, одолжи-ка мне твоего пса да петуха, может, они потащут?

Молчит Эр-сяо, будто и не видит старшего брата. Распрямился тогда старший брат, разогнул свою ленивую спину и говорит:

- Не дашь, ворочусь домой, уморю старую корову до смерти.

Пожалел Эр-сяо буренку, дал старшему брату пса да петуха. Запряг их лентяй, полнехоньку телегу навоза навалил, стегнул кнутом и приговаривает:

- Ну-ка приналягте, старшему брату послужите!

Сам телегу не толкает, только вид делает, того и гляди, на спину опрокинется, досадно ему, что петух да пес его самого не везут. Немного прошло времени, уморились петух да пес, потом изошли, еле тащатся, а лентяй знай кнутом их стегает. Рассердились горемыки, остановились, идти не хотят. Бил их лентяй, бил, так и забил до смерти. Сам устал, воротился домой, залез на кан и заснул.

Пришел младший брат с поля, про обед и не думает, сразу к старшему брату подался.

Увидел во дворе злую невестку и спрашивает:

- Где мой рыжий пес да большой петух? Я их домой уведу покормить!

Махнула невестка рукой и говорит:

- Ох, и не вспоминай лучше, забил пса да петуха твой старший брат, лежат они на дороге.

Услыхал это Эр-сяо, зашлось у него сердце, к дороге побежал. Смотрит - лежит на дороге большой рыжий пес, рядом петух валяется. И злость взяла Эр-сяо, и горько ему. Плакал, плакал, после взял на руки петуха и пса, к себе прижал, понес домой. Закопал он их на току перед хижиной. Как воротится с поля, тотчас бежит на могилку поглядеть. Прошло несколько дней, и вырос на могилке вяз, листочки нежные, светло-зелененькие, блестят - каменья драгоценные сверкают. Каждый день его Эр-сяо поливает. Вырос за год вяз выше самого Эр-сяо. Макушка густая, лист к листу, ну, прямо зонт зеленый. Пришла весна, на вязе почки появились - круглые монетки. Поднимет юноша голову, любуется. Вдруг ненароком ствол рукой тряхнул. Ша-ша-ша - зашелестело, зашумело, почки с дерева дождем посыпались. Нагнулся Эр-сяо, поднять хотел, смотрит - глазам своим не верит: и не почки это вовсе - монеты золотые да серебряные так и сверкают, так и переливаются. Собрал их Эр-сяо, купил бурую корову, С той поры еще прилежней трудиться стал.