Китайские народные сказки - Пер. Рифтина

- Ну вот, парень, чем мог, тем помог, а теперь сам соображай, что дальше делать, я сейчас спать лягу, а ты скорее в столицу ступай!

Соскочил Тянь-тай с каменного кана, а старец улегся, положил голову на каменную подушку и захрапел. Храпит - гром в небе гремит.

Только рассвело, сел Тянь-тай на волшебную циновку и полетел в столицу. Солнце уже на три шеста поднялось, когда государыня с постели изволила встать, начала причесываться, умываться да одеваться. Хочет платье надеть - нефритового пояса найти не может. У императрицы одним поясом меньше стало, а что тут поднялось, какой шум да крик! Как говорится, небо растревожили, землю с места сдвинули. Уж и не знаю, сколько народу снарядили тот пояс искать! Сколько народу из-за него безвинно пострадало! Где только ни искали, никак найти не могли. Издал тогда государь указ, и немедля на всех больших улицах, в каждом малом переулке тот указ на досках развесили. На нем черной тушью написано: «Кто найдет нефритовый пояс императрицы, чин получит, коли пожелает чиновником стать. Потребует золото да серебро - золото да серебро получит».

Увидал Тянь-тай доску государеву, подошел и сорвал ее. Окружили юношу чиновники, которые за доской присматривали, отвели к императору. Набрался Тянь-тай храбрости и говорит:

- Издавна снятся мне сны вещие. Вот и вчера привиделось, будто какой-то человек нефритовый пояс государыни в высокий колодец за городом бросил.

Сказал так юноша и повел всех чиновников да полководцев за городскую стену к высохшему колодцу. Полез в колодец какой-то человек и сразу нашел пояс.

Спрашивает император юношу:

- Чин тебе пожаловать или денег хочешь?

Отвечает ему Тянь-тай:

- Ни чина мне не надобно, ни денег. Слыхал я, что во дворце есть картина, на которой дворцовая девица нарисована. Отдай ее мне!

Обрадовался государь: картина не сокровище, не из золота - из бумаги сделана.

Он тотчас же велел принести картину и отдал юноше, даже не поглядел.

Взял Тянь-тай картину, вышел из города, сел на циновку и вмиг дома очутился, в своей тростниковой хижине, на три части разгороженной. Развернул юноша картину, а на картине та самая девица нарисована, которую он тогда ночью во дворце видел. Глядит юноша на картину, о бедной девушке думает. Вдруг девушка сошла с картина, рядом села. На запястьях золотые браслеты, от них золотые дорожки бегут, в волосах серебряные цветы, от них во все стороны серебряные дорожки расходятся. Повеселела девушка, разрумянилась, еще краше стала. Не побрезговала она бедностью и, как была в золотых браслетах, стала помогать матери Тянь-тая стряпать. Вскорости девушка из дворца и Тянь-тай поженились и весь век в горах Ишань прожили.

САД НЕФРИТОВОЙ ФЕИ

Есть на свете гора - «Обитель бессмертных» зовется. Посреди горы сад, называют его садом Нефритовой феи. Ну, что тут скажешь, коли и не сад это вовсе, а так, склон пологий. Нету там дома, нет дворовой стены. Старые люди рассказывают, будто прежде на этой высокой горе, кроме камней, как говорится, одни камни были - ни деревца, ни кустика, а про Обитель бессмертных и говорить нечего. Поистине, бедная гора, тощий хребет. Плохо жили люди, что вокруг селились, хуже некуда. Ходили они на гору, рубили камни, продавали, тем и кормились. Ветер дует, солнце, печет, нот глаза заливает, во рту сухо да горько. Хоть бы два дерева на горе выросло! Пустые мечты. Разве вырастет что-нибудь на такой тощей земле? Но вот однажды на большом камне посреди горы персиковое дерево выросло. Дождем его хлещет, сердитый горный поток песок да камни вниз гонит, а деревце живехонько стоит, красными ветками да зелеными листьями убралось.

Жил о ту пору юноша. Каждый день ходил в горы камень рубить. Забрел он как-то в те места, там и остался. Никто не знал его прозванья. Ветер в горах сильный, солнце жаркое. потемнело у юноши лицо, залоснилось. И прозвали его люди Ван Черный - Ван Да-хэй. Лицо у Вана черное, а сердце доброе. Рослым да крепким уродился, руки золотые, а живет бобылем - ни жены, ни детей. Ему бы денег скопить, да где там! Последние штаны заложит, куртку продаст, только бы помочь человеку. Прославился он своей добротой на все деревни - и в южной стороне и в северной.

Идет Ван Черный в горы камень рубить, нет-нет да мимо персикового деревца пройдет. И вот однажды за ночь дерево из маленького в большое превратилось, розовыми цветами все усыпано, зелеными листочками укрыто. Идет Ван Черный утром мимо дерева, тихо вокруг, ветер не дует, ветви не колышет. Только росинки-жемчужины стучат по штанам да куртке - тук-тук-тук. Идет Ван Черный под вечер домой опять мимо дерева, солнце красное, Ван такого никогда и не видел, от цветов веет свежестью. Смотрит юноша: лепестки плавно-плавно летят прямо к нему. Подошел юноша к дереву, и - не знаю, по какой такой причине - почудилось ему, будто цветы улыбаются. Обрадовался юноша, куда только усталость подевалась. С той поры Ван Черный непременно отдыхал под деревом, когда возвращался.

Отправился как-то юноша в горы, идет мимо того дерева, смотрит: все дерево персиками усыпано, крупными, красными. Ветер вокруг дивный аромат разносит. Далеко ушел юноша, камень рубит, а в нос ему персиковый аромат бьет, дразнит. Время было как раз шестой месяц. Солнце жар разливает - яд ядовитый, камни - железо раскаленное, ноги жгут. А у Вана туфли дырявые, голову прикрыть нечем. Тростниковой шляпы и то нет. Скоро полдень. Все парни ушли тень искать, а Ван знай камень рубит, рукам отдыха не дает. Рубил, рубил, аж в голове помутилось, в глазах зарябило. Прислонился он к камню и не заметил, как уснул. Уж и не знаю, сколько времени он проспал, а как проснулся, такое блаженство почувствовал, словно в прохладной воде искупался. Открыл юноша глаза, смотрит - тень над ним. Не зонт его от солнца укрыл, ветви частые да листья густые. Персики румяные на ветках висят, не по одному - по два. Аромат дивный вокруг разливается. Листва колышется, прохладу навевает. Ван мигом вскочил, а сам думает: «Кто это ветку такую большую срубил да в землю воткнул?» Огляделся - парни все в сторонке спят. Ухватился Ван за ветку, хотел покачать, а это не ветка - настоящее дерево, корни прямо в скалу ушли, в расщелину глубокую. Вдруг росток появился, крупным персиком обернулся. Думает Ван: «Что за диво! Одно-единое дерево на горе росло, по самой середке, откуда же другое взялось?» Поглядел юноша на дерево, поглядел и соображать начал, чтобы это значить могло. Пошел он на горный склон. Быстро идет, ноги сами несут. Бежит, аж сердце колотится. Подбежал к тому дереву, что по самой середке росло. Ветки качаются, персики свежие, румяные. Под одной веткой девушка стоит, персики собирает.

Пуще прежнего подивился юноша. Что за девушка? Не из ближней деревни, не из дальней. Где только ни был юноша, а такой красавицы нигде не видел. Личико у нее - персиковый цвет весенний, волосы - листочки зеленые. Улыбнулась девушка - на щеках две ямочки. Рукой махнула, смотрит Ван - с того места, где он камень рубил, что-то по воздуху плывет. Пригляделся, а это ветка, на ветке два румяных персика. Схватила девушка ветку, к стволу приложила - приросла ветка, будто всегда здесь была. Не успел Ван опомниться, а девушка сорвала два крупных персика, в него бросила. Ван, будто и не хотел, а сам руку протянул, персики прямехонько на ладонь и опустились. Девушка смеется, заливается. Застыдился юноша, не знает, куда деваться. А девушка вдруг перестала смеяться, рукой махнула - ешь, мол, поскорее персики. Откусил Ван кусочек, персик сладкий - вода медовая. Взял и съел его целиком - прохладно стало юноше, будто он в реке искупался. Съел юноша один персик, съел другой. А девушка опять за ветку ухватилась, потрясла. Поплыли перед юношей лепестки, посыпались. Вдруг смотрит юноша - не стоит он больше под персиковым деревом, стоит в доме, вокруг все блестит, бирюзой сверкает, на потолке большой пребольшой румяный персик нарисован.

Рассмеялась девушка и говорит:

- Звать меня Юй-сянь. Я Нефритовая фея, знаю я: на сто ли вокруг не сыщешь человека лучше тебя. Живешь ты один, трудно тебе. Пойдешь в горы камень рубить, мимо этого места иди, не сворачивай, коли что понадобится, меня разыщи.

Сказала так девушка, еще румяней стала, еще ясней глаза глядят - цветы персика под росой распускаются, лепестки на закате блестят.

Поглядел Ван Черный на ее светлое личико, послушал ее речи ласковые, уж так у него хорошо на душе, так отрадно, а как сказать про то девушке, не знает.

Опомниться не успел - исчезла девушка. Смотрит Ван - сейчас парни к нему подойдут. Близко они были, а ничего не приметили. Видно им только, как Ван под персиковым деревом стоит, на дереве плоды красные, листья зеленые.

Воротился Ван домой, а перед глазами у него Нефритовая фея. Спать лег, до полуночи так и не уснул. Может, это фея его персиками своими заворожила. Пошел он на другой день в горы. Быстро идет, быстрее прежнего. Только светать стало, а он уже у персикового дерева стоит. Моргнуть не успел, перед ним откуда ни возьмись Нефритовая фея, дом зеленый бирюзой сверкает. Смеется дева, на юношу лукаво поглядывает. Покраснел юноша и говорит: