Последнее лето - твое и мое - Энн Брашерс

Алиса увидела паром через плечо. Ей никак было не унять дрожь. Плакать она не хотела. Что, если он последует за ней на паром? Или попытается последовать за ней до больницы? Для Пола огромным облегчением было бы узнать обо всем.

Но что подумает Райли? Алису более всего пугало то, что она может снова предать сестру.

Она плотнее обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Как только паром причалил, она поспешно вошла на борт. Потом мигом поднялась на верхнюю палубу и там застыла. Она молчаливо отдавала кораблю команду отчалить и прекратить это мучение. Она бы скорее свела счеты с жизнью, чем осталась здесь.

Когда вы бежали к парому, чтобы не опоздать, отчаливание происходило вполне оперативно. Сегодня же он двигался отрывисто и неуклюже, будто была нанята совершенно новая команда. Наконец матрос бросил конец. Она услышала, как набирают обороты двигатели, и вот паром отчалил.

Она увидела стоящего на причале Пола, который смотрел, как медленно отчаливает корабль. Она ожидала, что испытает облегчение, и оно пришло, но ощущение было мимолетным и быстро пропало.

Он что-то кричал ей, и хотя она предпочла бы его не слышать, тем не менее до ее слуха долетели его слова:

— Нужно было тебе оставить меня в покое!

Когда корабль набрал скорость, она дала волю накопившимся слезам. В замешательстве смотрела она, как он подошел к краю причала, поднял руки над головой и нырнул в серую воду.

Глава четырнадцатая

ПОДГОТОВКА ДОМА К ЗИМЕ

Выглянуло солнце, и, хотя это было яркое осеннее солнце, оно высветило на удивление мало красок. И снова Алиса винила в этом себя. Она винила свои глаза, которые за эти несколько недель не то чтобы потеряли остроту зрения, а стали менее восприимчивыми к цвету.

— Посмотри на дом семьи Джефри. Они его целиком приподняли.

Прошло семь недель с тех пор, как она уехала с острова. Здесь в разгаре уже был период строительства, когда что-то сносили и что-то возводили заново. Все это обычно раздражало Райли, а вот отца в определенной степени привлекало.

Алиса вежливо кивнула отцу, хотя ей до всего этого не было дела. Все изменения происходили на острове в межсезонье. Когда уезжали с острова, он имел один вид, а когда возвращались в июне, он уже выглядел по-другому. Точно так же, как со школьными друзьями, уезжающими на лето. Понимаешь, что они возвращаются немного другими, не отдавая себе отчета в том, какими и почему.

Он обнял ее за плечи. Это немного мешало при ходьбе, но она не сбросила его руку. Она понимала — он знает, что ей хотелось бы сейчас быть на месте Райли.

Обычно в конце сезона именно Райли помогала отцу закрывать дом. Именно она научилась выкачивать воду из труб. Ей доставляло непритворное удовольствие залезть под дом в старом гидрокостюме и болотных сапогах, даже если это происходило в октябре, когда, словно насмехаясь над непостоянством обитателей дома, вовсю буйствовал ветер. Именно для этой цели Райли хранила в доме старые, выцветшие гидрокостюмы спасателей. Ей не нравилось их выбрасывать.

Утром в городской квартире они не обсуждали этого с Райли, поскольку и так уже поспорили по некоторым вопросам. В состоянии Райли холодная вода была неприемлема. Ноги у нее были по-прежнему опухшими, поэтому любое напряжение могло быть опасным. В то утро Алиса с отцом съели на завтрак хлопья и отправились на остров. Джуди осталась дома, чтобы составить Райли компанию и развлечь ее, правда, Алиса сомневалась, что в этом будет толк.

Однажды, несколько лет тому назад, Алиса с Райли проделали в потолке их семейной жизни большую брешь и выбрались наружу. Райли записалась в NOLS. Как-то она провела весь январь в снежной пещере. Алиса поступила в колледж. Обе они жили в разных местах и встречались с разными людьми. Сами себе готовили еду и стирали одежду, причем Райли, уезжая в какую-нибудь глушь, обычно стирала свои вещи в лужах, а Алиса никогда не отделяла темное от светлого.

А теперь обе они вернулись домой. До чего же быстро заросла брешь в потолке над их головами, не оставив даже шрама, который напоминал бы о некогда открытом пространстве.

Не всегда исцеление и зарастание раны — это наилучший вариант. Иногда полезнее оставить брешь открытой. По временам она зарастает чересчур плотно, делая отдельные части аморфными и слабыми. И после этого брешь труднее открыть.

Пока отец бубнил что-то и чертыхался под домом, Алиса выполняла неквалифицированную работу вроде подметания комнат и размораживания холодильника.

Когда стоишь перед открытым холодильником, трудно не размышлять о будущем. Если она заморозит апельсиновый сок, сохранится ли он до Дня памяти павших в войнах? А как насчет тостового хлеба?

А как же они — их семья? Долго ли она продержится в таком вот криогенном состоянии? Смогут ли они вернуться назад, как это бывало раньше? Чтобы Райли плавала и бегала, как это было всегда?

Если бы можно было припрятать Пола и взять его с собой. Но он такой теплый и живой — она это знала. Он входит в большой мир и оставляет ее позади.

Она набила продуктами отделение глубокой заморозки — единственный бытовой прибор, который останется включенным на протяжении холодных месяцев. Казалось немного странным доверять электричеству заморозку их продуктов, когда снаружи и так будет в основном минусовая температура.

Стоило ей подумать о зимнем доме, как в сердце закрадывалась тревога. Она представляла себе, как в комнаты вторгается холод, и дом начинает существовать при непригодной для жилья температуре. Почему-то это ассоциировалось у нее с тонущим кораблем, каюты которого медленно заполняются морской водой.

Она слышала, как под полом отец гремит и скрипит гаечным ключом. Она подумала о том, как тщательно и хорошо умеет все делать Райли. Немного стыдно вырасти такой большой, неуклюжей и расстраивающейся по мелочам, как она.

Алиса сняла оставленную в сушилке летнюю одежду и разложила ее по стопкам, подготавливая к тому моменту, когда семья вернется и будет снова все это носить, хотя она лишь наполовину верила в то, что это произойдет. Трудно было зимой поверить в лето или вспомнить, каково это — быть здоровым, когда болеешь.

Вернутся ли они сюда на самом деле? Будет ли земной шар по-прежнему мчать их по орбите? Глядя на замороженный апельсиновый сок, трудно было думать о будущем лете.

Алиса наткнулась на юбку, которую надевала, когда была с Полом в последний раз. Тогда она сидела у него на коленях, чувствуя, что ткань юбки сбилась вокруг талии. Тело предательски вспоминало то, что рассудок принимать не хотел, а в это время ей слышался жалостный голосок в груди. Неужели действительно ее тело делало с Полом все эти вещи? Вот это самое тело? Вообразить это себе было трудно. У нее было такое ощущение, словно кто-то отсек ей голову, а потом снова пришил, но сделал это плохо, не соединив волокнистых частей, которые ерзали взад-вперед.

Пока она отводила в сарай велосипеды, у нее успели замерзнуть руки. Предполагалось, что Алиса закроет мебель старыми простынями, но она уклонилась. Обычно эту работу выполняла мать, и ей неохота было это делать. Ей не нравилось оставлять дом в столь призрачном виде.

Она села на перила террасы и посмотрела на дом Пола. Закрыл ли он его теперь, когда дом стал принадлежать ему? Представить такое было сложно. Приезжал ли он сюда осенью? Она в этом сомневалась. Ему хорошо удавалось оставлять ее позади. Ведь она и ее близкие всегда были позади него, не так ли?

Она подобрала камешек из кадки для цветов и бросила в его дом. Не имеет значения, насколько человек меткий — в такую мишень не попасть невозможно.

— Закончила? — спросил отец, вылезая из-под дома.

У него был такой вид, словно он кувыркался в грязи. При взгляде на отца она представила себе извалявшуюся в грязи свинью, но ничего не сказала. У отца была своя гордость, свои устоявшиеся амбиции среднего возраста. Она терпеливо подождала, пока он примет душ и оденется.

— Не хочешь на минуту заглянуть на берег? — спросил он, запирая за собой дом.

Попрощаться с океаном после прощания с домом было своего рода ритуалом, однако в этот раз ритуалы были не очень уместны.

— Я замерзла, — сказала Алиса. — Давай поедем домой.

Пока они ожидали паром, засунув руки в карманы, она услышала, как две смутно знакомые ей дамы разговаривают о недвижимости. Она знала, что для каждого, кто владел здесь домом или надеялся купить, эта тема весьма важна.

Подслушивать она не собиралась, но и не старалась отойти в сторону. По правде, она ожидала услышать определенное имя и, хорошо это или плохо, сразу его и услышала.

— Ты, должно быть, знаешь, что продается дом Муров, — молвила темноволосая дама. — Бобби сказал мне, что уже нашелся покупатель.

— Правда?

— Так он сказал.