Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив - Джим Холт

Как верно заметил Платинга: «Это заключение не нарушает никаких законов логики, не вызывает никаких недоразумений и полностью неуязвимо для критики Канта»71. В отличие от онтологического доказательства Ансельма Кентерберийского модальная версия не считает существование предикатом или совершенством, хотя и принимает обязательное существование за совершенство, но это вполне правдоподобно. Если существование не делает Нечто великим (просто потому, что все обладает этим свойством), то обязательное существование явно придает величие, ведь то, что обязательно существует, не зависит в своем существовании от чего бы то ни было еще и не может быть предотвращено либо уничтожено.

Наконец, не последнее из достоинств модального онтологического доказательства состоит в том, что оно дает надежду ответить на вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?». Если Бог возможен, то Он необходимо существует, а потому Ничто невозможно. Возможен ли Бог? Или, в терминах модального онтологического доказательства, можно ли привести пример максимального величия? Задумайтесь о том, что означает «максимальное величие». Максимально великое существо, существующее в одной реальности, существует во всех реальностях. Это аналогично существу, которое можно обнаружить в каком-то месте мира, оно ухитряется быть везде, в том числе и прямо здесь; или существу, которое, существуя в какой-то момент истории, должно существовать во все моменты, включая настоящий. Максимально великий монарх – это такой монарх, который, имея королевство где-то во Вселенной, управлял бы всей Вселенной. А максимально великий человек из всех когда-либо живших должен жить вечно.

Очевидно, что концепция максимального величия выходит за рамки знакомой нам реальности. Тогда откуда же нам знать, возможно ли подобное существо? Гедель состряпал сложнейшее рассуждение, доказывающее, что идея максимально великого существа не является внутренне противоречивой (в том смысле, в каком внутренне противоречива, например, идея наибольшего числа). Отсюда, заключил Гедель, следует логическая возможность существования подобного существа. А поскольку все возможные миры покрывают все логические возможности, то существует мир, в котором есть максимально великое существо. Однако если такое существо есть в одном возможном мире, то оно должно существовать в каждом возможном мире – включая наш собственный, реальный мир.

К несчастью для сторонников онтологического доказательства, эта логика о двух концах: нет ничего, никакого внутреннего противоречия в предположении, что максимально великое существо не существует. Действительно, сам Плантинга называет свойство несуществования максимально великого существа термином «отсутствие максимальности». Таким образом, по аналогии можно сказать, что должен быть возможным мир, в котором нет максимально великого существа. Однако если Бога нет в одном из возможных миров, то Его нет во всех возможных мирах – в том числе в нашем собственном реальном мире.

Так какое же из двух заключений верно? Если, следуя модальной логике, мы принимаем утверждение, что Бог существует, то мы обязаны признать необходимость Его существования. Если же мы принимаем, что Бога не существует, то мы обязаны признать невозможность Его существования. Оба заключения не могут быть верны одновременно. Тем не менее с чисто логической точки зрения возможность существования Бога не более убедительна, чем возможность Его несуществования. Может, нам просто монетку подбросить, чтобы выбрать одно из утверждений?

Признавая силу этого контраргумента, Плантинга соглашался, что «разумный и здравомыслящий человек»72 вполне может отрицать утверждение о возможности максимально великого Бога, а «хитрый атеист» наверняка так и сделает. Без этого утверждения современная версия онтологического доказательства, разумеется, рассыпается, как карточный домик. Тем не менее Плантинга рекомендует согласиться с этим утверждением в интересах «упрощения» теологии – точно так же, как можно принять экстравагантные утверждения квантовой теории в интересах упрощения физики.

Критики модального онтологического доказательства и слышать об этом не хотят. «Утверждение, что вполне вероятно существование чего-то, что своим величием превосходит все остальное, выглядит невинным»73, – пишет оксфордский философ (и ярый атеист) Джон Мэкки. Однако, предупреждает он, на самом деле это троянский конь: тот, кого еще не убедили в истинности традиционного деизма, имеет все основания отвергнуть эту ключевую посылку модального онтологического доказательства. Таким образом, хотя оно может представлять интерес как логическая странность, оно бесполезно для обоснования деизма.

Здесь мы имеем дело с более глубокой проблемой: можно ли только на основании логики ответить на вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто»? Можно ли только размышлениями обосновать существование позитивной реальности, которая непременно берет верх над Ничто?

«Каждый философ хотел бы ответить „да“, – говорит Бертран Рассел, – потому что задача философа – понять мир, размышляя о нем, а не наблюдая его»74. Если «да» является правильным ответом, добавляет Рассел, то существует «мост» между мыслью и бытием.

Насколько устойчив этот мост предложенным онтологическим доказательством? Бог, существование Которого оно вроде бы обосновывает, есть обязательное Существо. Его существование – это истина чистой логики, тавтология. Однако тавтологии пустопорожни, они верны независимо от реальности и не содержат объяснения. Каким образом подобное тавтологическое божество могло быть источником случайного мира вокруг нас? Каким образом тавтология могла проявить свободную волю в его создании? Пропасть между необходимым и случайным пересечь не легче, чем пропасть между бытием и небытием.

Бог в понимании Ричарда Суинберна явно не похож на Бога онтологического доказательства. Бог Суинберна не является продуктом логики, а обладает свободной волей, превосходящей любую тавтологию. Он существует во времени и даже не обладает максимальным величием, по крайней мере в том смысле, как это требуется в онтологическом доказательстве, поскольку Его всезнание ограничено Его неспособностью заранее знать, как мы, Его творения, воспользуемся нашей свободой воли. Такой Бог – подходящее онтологическое основание для случайного мира, хотя сам онтологического основания не имеет. Его сущность не включает в себя существование, Он не является логической необходимостью. Его могло бы и не быть. Могло бы не быть ни Его, ни чего бы то ни было еще.

Суинберн постулирует такого Бога, потому что, по его мнению, это «простейшая точка остановки» в задаче объяснения существования Вселенной и ее характеристик. Гипотеза Бога сводит к минимуму ту часть реальности, которая остается необъясненной. Постулируя существование такого Бога, Суинберн добавляет новый, неожиданный элемент в картину мира. Кант был прав: космологический аргумент в пользу существования Бога работает, только если подкреплен онтологическим доказательством. Если онтологическое доказательство рассыпается, то Бог не является обязательным, а потому и самоочевидным, существом.

Тогда остается вроде бы наивный детский вопрос: «Мама, а кто создал Бога?» И он приводит к заманчивой мысли: что, если существует более глубокое объяснение как мира, так и Бога (если Он действительно существует)? Как глубоко можно зайти в таком объяснении?

В окрестностях Оксфорда жил один человек, который, как я слышал, способен ответить на этот вопрос. Однако прежде, чем побеседовать с ним, похоже, мне самому придется кое-что объяснить.

Глава 7

Чародей мультивселенной

Что, если объяснениям нет предела? Что, если возможно понять реальность во всех отношениях? Что, если реальность сама определяет степень своей постижимости?

Думаете, это просто фантазии, пустые гносеологические мечтания? Только глупец способен поверить, что реальность можно заставить выдать все свои секреты живущим в ней существам вроде нас!

Тем не менее я знал, что в окрестностях Оксфорда живет человек, который в это верит, и он далеко не глуп. Зовут его Дэвид Дойч, и он широко известен как один из самых смелых и разносторонних научных мыслителей наших дней. Как написал о нем один из ветеранов журналистики: «Похоже, что Дойч относится к вопросам о том, что такое реальность, что на самом деле существует и почему, с бо́льшим энтузиазмом, чем любой другой ученый, с которым мне доводилось встречаться»75. Кроме того, Дойч добился необычайного достижения: в 1985 году он продемонстрировал теоретическую возможность существования универсального квантового компьютера, способного симулировать любую физически возможную реальность.