Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разве что мои советы помогут ускорить процесс. Вон про компьютеры рассказал Брежневу, но не знаю, насколько он вдохновился этой идеей. Надо бы Семичастному через посредника передать все наработки и по компьютерам, и по Интернету, и по мобильной связи, которые затёрлись в моей памяти. А затёрлось в ней немало, с десяток схем мог бы нарисовать от руки хоть сейчас, не считая научных статей. Другое дело, что комплектующих пока днём с огнём не сыщешь, полупроводники вон пока только начали осваивать.
Не мудрствуя лукаво, мы заказали каждый по паре кусков пепперони, аппетитный крамбл с фруктовой начинкой и по паре бутылочек «Budweiser».
— Сэм, — обратился я к своему провожатому по-простому. — Вот думаю, какой подарок сделать Али на пресс-конференции? Такой, чтобы ассоциировался с Россией.
— Я знаю, где можно купить русскую водку.
— Хм, ну, это, пожалуй, перебор…
— Ок, — согласился Браун. — Матрёшка?
— Банально, — поморщился я.
— М-м-м… Может быть, заедем завтра в один антикварный магазин? Его держит выходец из России, там иногда попадаются интересные вещицы.
— Неплохая идея, только это нужно успеть попасть туда до тренировки.
— Это само собой, в девять вечера магазин закрывается.
— Мы с вами, можно? — спросил Радоняк.
— Бога ради! — пожал я плечами. — Сэм, вы не против? Он не против.
Я с наслаждением глотнул охлаждённого пива, и в этот момент услышал чуть ли не над самым ухом:
— Эй, ты же тот парень, что прилетел из России драться с Мухаммедом Али!
Я обернулся на голос. Сбоку от нашего столика стоял и улыбался во весь рот тот самый бородатый толстяк, что играл в «Sea Devil». М-да, похоже, посидеть в тишине уже не удастся. А я только покончил с первым куском пиццы и уже поглядывал на второй.
— Мистер, извините, но вы мешаете нам отдыхать, — влез Браун.
— Ты, белый воротничок, я не с тобой разговариваю.
Бородач склонился над нами, уперев волосатые кулаки в поверхность столика, рыгнул, и я невольно поморщился от его «выхлопа».
— Чего ему надо? — спросил Радоняк.
— Да познакомиться приспичило, — ответил я на русском и тут же, обернувшись к поддатому-бородатому, перешёл на английский. — Слушай, мужик, мы и правда хотели просто перекусить, так что ступай за свой столик. А бой ты увидишь по телевизору вечером 24 декабря.
То ли мой тон так на него подействовал, то ли мои габариты — даже сидя, моя голова находилась с его головой почти на одном уровне, а может и то, что нас было четверо, но бородач сразу же сдулся.
— Ладно, не буду мешать… Удачи на ринге!
Он снова вернулся к игровому автомату, опуская в прорезь очередной 25-центовик. А минуту спустя к нашему столику подошёл усатый тип лет за сорок и представился управляющим пиццерией.
— Вы действительно тот самый русский, бой которого с Али будут показывать вечером 24 декабря?
— Да, это я и есть, — вздохнул я.
Чего этому-то ещё от меня нужно? Автограф? Совместное фото?
— В таком случае позвольте преподнести вам от нашей пиццерии в подарок две наши фирменные, неаполитано. Надеюсь, вы не откажетесь.
Мы не отказались, и вскоре на наш стол улеглись две коробки с фирменной надписью «Totonno’s». Одну пиццу уничтожили ещё в машине, горячая пошла очень хорошо даже без запивки. А вторую я с общего согласия пообещал вручить Козлову.
Когда прощались с Брауном, я попросил его передать слова благодарности мистеру Левински за сумку с «секретом». Тот понимающе улыбнулся:
— Обязательно передам. Постарайтесь потратить всё здесь, в Нью-Йорке, в СССР вам доллары всё равно не пригодятся.
Это точно, у меня на таможне сразу всё конфискуют, а потом пойдут допросы, откуда столько валюты… Можно, конечно, попытаться её спрятать, в трусы вон зашить, например, но зачем мне и впрямь в ССР доллары? Фарцевать ими? Так что лучше и правда потратить на то, чего в Союзе нельзя купить. Или можно, но втридорога.
Борис Яковлевич не ложился спать, дожидаясь нашего возвращения перед экраном телевизора.
— Зачем вы поехали в какую-то пиццерию? — выговаривал он мне, с аппетитом уминая кусок «неаполитано». — Здесь же можно прямо в номер заказывать любые блюда, всё оплачивает телекомпания.
— Но пиццу тут вряд ли подадут, — сказал я, — а нам всем что-то захотелось её отведать. Тем более это вообще была идея Брауна-младшего. Ну как, нравится?
— Нравится, — буркнул Борис Яковлевич. — Только завязывайте, Евгений, с этими пиццериями. Провокации могут поджидать на каждом углу. Отель-спортзал-отель, таким должен быть ваш маршрут.
А ведь это я ему ещё про того бородатого толстяка не рассказал. И про завтрашний антикварный магазин, куда собрался с сотней баксов в кармане. И куда Радоняк с Бутовым напросились тоже. Я их ещё в машине Брауна предупредил, чтобы не проболтались. Ну да ладно, Бог не выдаст, свинья не съест.
— Хорошо, Борис Яковлевич, пусть будет отель-спортзал-отель. Но пицца, согласитесь, неплохая.
— Неплохая, — согласился Козлов, поглядывая на следующий кусок.
— Нужно доедать, пока тёплая, — сказал я.
— Хм, ну, я тоже так думаю. Но мне одному всё это не осилить, так что помогайте.
Честно говоря, в моём желудке свободного места оставалось не так много, но я сделал над собой усилие, не стал ломаться. Только достал из мини-бара бутылочку «Колы», под которую дело пошло веселее.
— Вы, кстати, Евгений, готовитесь к пресс-конференции? — спросил Борис Яковлевич, активно работая челюстями.
Пресс-конференция с участием боксёров (то есть меня и Али) должна была пройти сразу же после взвешивания накануне боя, вечером 23 декабря.
— Я как пионер, всегда готов. Знать бы ещё, какие вопросы будут задавать…
— То-то и оно, — вздохнул куратор. — Всякого можно ждать. Но если вопрос явно с подвохом — просто не отвечайте. В любом случае я буду сидеть рядом с вами и, если что, толкну ногой. Ну или кашляну. Это будет знак, что от ответа лучше воздержаться. В крайнем случае возьму инициативу на себя.
— Хорошо, — пожал я плечами и, подумав секунду, потянулся к ещё одному куску офигительно вкусной пиццы.
[1] Клош — крышка для подачи блюд в ресторанах.
[2] Sparrow с английского переводится как воробей.
Глава 5
Утром я отправился на пробежку, невзирая на слякоть, моросящий дождик и опасения Козлова, что я могу простудиться. Тот планировал попозже, как погода наладится, прогуляться по окрестностям в поисках подарков для своих родных, друзей и начальства, а также, сказал, может, и себе что-нибудь прикупит. Я ему посоветовал не спешить, а завтра с Брауном съездить по магазинам, где цены вполне приемлемые. Сэм наверняка должен знать такие места. Про то, что сам сегодня с ним поеду в антикварный, так и не сказал. Козлов, подумав, согласился, тем более что неизвестно, что сегодня будет с погодой.
В 5 вечера за мной заехал Браун-младший. Снова Радоняк с Бутовым уже сидели в машине.
— Ну что, в антикварный, как договаривались? — спросил Сэмюель, трогаясь с места.
— Туда… Только, если можно, по пути давайте завернём в аптеку.
Немного понимавший английский Бутов напрягся, спросил на русском:
— Ты что, плохо себя чувствуешь?
— Тьфу-тьфу! Просто надо кое-что купить, скажем так, в подарок одному человеку.
— Да-а, с фармакологией в нашей стране, к сожалению, не всё так весело, как хотелось бы, — глубокомысленно вздохнул Бутов. — Некоторые препараты приходится чуть ли не контрабандой из-за границы ввозить. А что делать, если в Союзе их не выпускают… Я тоже зайду в аптеку, посмотрю кое-что.
Американская аптека — это не то, к чему мы привыкли в СССР. Некоторые из них в Штатах по виду похожи на супермаркет. В одну из таких нам и привёз Сэм. Здесь можно не только что-то «от головы» купить, но ещё и закупиться продуктами на неделю. Даже пиво имелось. А косметика имелась не только по уходу чуть ли не за каждой частью тела, но и декоративная.
Мне же нужны были «утка» и судно. Бутов негромко спросил, когда я ждал заказ:
— Женя, ты с ума сошёл? Зачем ты это покупаешь здесь, за доллары? Да ещё тащить через таможню. В Союзе качество «уток» не хуже. Я бы тебе вообще бесплатно подогнал.
— Да дело-то в том, что подарок мне придётся вручать здесь, в Нью-Йорке, — пояснил я.
— Это кому же, если не секрет? У тебя здесь родственники живут?
— Не поверите, Василий Иванович, для Мухаммеда Али, — хмыкнул я. — Подарок с намёком.
До Бутова, кажется, дошло.
— А ты действительно шутник, — покачал он головой, когда я расплачивался за завёрнутые в целлофан «утку» и судно. — Но 45 долларов
