Уход Мистлера - Луис Бегли

Одна мысль о том, что эта стерва, возможно, донимает и саму мадам Порте своими разговорами о деньгах, приводила Мистлера в ужас. И он со всей осторожностью и деликатностью попросил Элизабет заверить мадам Леру в том, что той нечего бояться и что ожидания ее сына будут оправданны.

Мадам Порте рассмеялась — тембр ее голоса, низкий переливчатый смех нисколько не изменились. Ох, уж этот малыш Леру! Если б мне не было присуще l'esprit de famille[41], я бы действительно оставила деньги тебе. Твой отец был так щедр и благороден, и все те деньги, что я не успевала потратить сразу, размещал крайне разумно. Но главное, он сделал меня счастливой женщиной, Томас. А уж потом — богатой. И тебе известно, что, когда с ним случилось несчастье, он не захотел моей помощи.

В ней не было никакой необходимости, tante Элизабет. У него оставалось более чем достаточно, чтобы возместить все потери.

Надо было оставить тебе хотя бы драгоценности. Ведь все это по большей части подарки от него. И та маленькая жеманница, на которой собрался жениться малыш Леру, никогда не станет их носить. Все продадут. L'esprit de famille! Ты мой сын, которого я всегда хотела, сын, который мог родиться у нас с ним. Скажи честно, Томас, все эти твои успехи, они не показуха, нет?

В жизни?

И это тоже. Но в твоем бизнесе?

Tante Элизабет, сейчас не принято швыряться деньгами, таков уж стиль жизни. Но я, возможно, даже богаче, чем был отец. А что касается остального… Все в порядке, sans histoires[42]. Как бы там ни было, на отца я мало похож. Просыпаясь утром, чувствую себя прекрасно. И то, что ждет впереди, сегодня или на неделе, кажется несущественным.

Мы были с ним похожи, сказала она, но только при поверхностном рассмотрении. А потом вдруг сняла с пальца кольцо с огромным опаловым сапфиром, положила ему на ладонь и заставила сомкнуть пальцы.

Он подарил его мне после первого совместного посещения школы, где ты учился. Ты не забыл? Нет, не спорь, пожалуйста, я хочу, чтобы оно осталось у тебя.

Мистлер поднял взгляд от стола. Супруги Симонне не исчезли. Он будет вспоминать их с таким же отвращением. Полезное и забавное совпадение: они напомнили ему о сапфире. Клара никогда не видела этого кольца. Вернувшись в Нью-Йорк, он достанет его из банковского сейфа и, когда приедет Сэм, подарит кольцо ему за ленчем, в клубе, если не будет слишком поздно. Кольцо хранилось в коробочке из красной потрескавшейся кожи, она принадлежала еще отцу. Придется кое-что объяснить, дать понять, что дело вовсе не в стоимости этого поразительного камня. А дальше пусть сын сам решает, как с ним поступить. Стоит ли подарить Моник и когда.

Кажется, мадам Симонне ждет от него какого-то ответа? Симонне уже допил бокал вина. Возможно, хочет, чтобы его наполнили снова. Ни муж, ни жена не сдвинулись с места. Нависшее над столом молчание приобретало гротескный характер.

Как дела в банке, спросил Мистлер. Полагаю, мы будем вести бизнес с вами.

Нельзя сказать, что так уж блестяще. Нам не мешало бы обсудить кое-какие детали.

Знаете, последнее время я оставляю все эти вопросы на рассмотрение помощников. Поговорите с главой нашего казначейства в Лондоне. Не хотелось бы утомлять Иоланду нудными разговорами о делах. К тому же уже пора дать возможность Нерону закрыть заведение на ночь.

Дождь перестал. Иоланда сказала, что они остановились в «Монако» и что им как раз по пути. Приятно, знаете ли, пройтись пешком после позднего обеда. Вот прилипли, точно клей Элмера, не отодрать.

Знаете, я сегодня сильно растянул лодыжку, солгал он. Так что уж лучше дохромаю до своего отеля в одиночестве.

Белье на постели сменили, ванна блистала чистотой, на журнальном столике в гостиной стояли свежие цветы. По третьему каналу итальянского телевидения показывали фильм пятидесятых. Жирные полицейские из Луизианы перебранивались на беглом итальянском с каким-то пареньком с короткой стрижкой ежиком и расческой, торчавшей из кармана рубашки. За окном тарахтел лодочный мотор, потрескивало и невнятно бормотало что-то радио, по стене метнулся всполох от мигалки «скорой».

Мистлеру показалось, что он уже видел этот фильм, но никак не мог вспомнить ни его названия, ни сюжета, ни имени актера, игравшего паренька. Можно было бы и посмотреть ради практики в итальянском, но какой в том смысл, ведь через два дня он все равно уезжает. Пощелкав кнопками пульта управления, он нашел «Си-эн-эн», там передавали прогноз погоды. Затем на экране мелькнули два итальянских политика, готовые в пылу спора оторвать друг другу головы; фрагмент какого-то фильма на немецком, из разряда тех, что Сэм привык называть «сильными»; еще один, там девушка снимала одежду перед мужчиной, а он, не обращая на это никакого внимания, продолжал есть. Да сдался ему этот телевизор! В него был вмонтирован видеомагнитофон. И Мистлер пожалел, что у него нет кассеты с каким-нибудь хорошим фильмом.

Открыл мини-бар. В холодильнике ничего. Может, позвонить официанту и попросить принести бутылку хорошего виски, минеральной воды «Сан-Пеллегрино» и ведерко со льдом? Но сидеть в одиночестве в номере и пить — нет, это удручает. Лучше уж пойти в ванную, почистить зубы, принять пару таблеток снотворного и залечь спать. А почему бы не заглянуть в бар при отеле? Или же перейти через мостик, там находится ночной клуб с каким-то арабским названием. Он проходил мимо него бессчетное число раз. Одному Господу Богу ведомо, что за публика посещает это местечко. Можно держать пари, что бар все еще открыт и что жизнь там бьет ключом. Нет, все же на всякий случай он почистит зубы и спустится вниз.

Извините, сэр. Но бар закрывается в одиннадцать. Ну и черт с ним. И совершенно не обязательно переходить на другой берег ради того, чтобы попасть в тот арабский бар. Подозрительное местечко, и все то же самое, только в другом жанре. Он направляется к мосту Риальто, проходит по нему. Да, именно таким он и запомнил это заведение. Господи, это надо же, дождь перестал, и за столиками на улице сидят несколько мужчин. Не того рода заведение, где обычно можно увидеть Мистлера; и уж определенно не в одиночестве, без женщины. Да стоит ли задумываться о таких вещах? Нет, на террасе он маячить не будет, это, пожалуй, уже слишком. Освещение внутри ярко-белое, как в старомодных и дешевых забегаловках Нью-Йорка. Есть несколько незанятых столиков. Вот он садится и делает знак официанту.

Двойной скотч с содовой, один кубик льда. Сразу снимает боль, сосредоточившуюся во лбу. Все равно что нырнуть в подернутые рябью воды бухты, как бывало много лет назад, когда Сэм проводил часть летних каникул с ними. И после долгой рабочей недели в городе и поездки в машине, где он боролся со сном, вот он, долгожданный Крау-Хилл, и как шумно и радостно приветствуют его приезд.

Тут вдруг он почувствовал, как на плечо ему легла чья-то рука, и услышал знакомый голос: Siete voi qui, Ser Tomasso?[43] Он тут же узнал его. Барни Файн! Ни один человек на свете никогда так бы не сказал. И не важно, когда они виделись последний раз. Бог знает когда, то ли три, то ли пять лет назад?

Он обернулся. Святый Боже, он самый и есть. Стоит, скаля в улыбке зубы, сильно загорелый, тонкий, и кажется не таким безумно высоким, потому что немного сутулится. На макушке большая лысина, длинные космы седых волос свисают вдоль ушей. Одет в такие же китайские хлопковые брюки, что носил еще в Гарварде, постоянно, год за годом, осенью, весной и зимой, штанины которых на добрый дюйм не доставали до грязных теннисных тапочек. На том и кончалось сходство, во всяком случае, в том, что касается одежды. В этот вечер на Барни вместо изношенного чуть ли не до дыр на локтях и манжетах коричневого твидового пиджака красовалась темно-синяя спортивная блуза типа тех, что носят гондольеры. И Мистлер вынужден был признать, что она очень ему идет.

И не стыдно тебе быть застигнутым в таком месте старым приятелем? Что, если я об этом разболтаю? Господи, да ты сразу же попадешь на первую страницу «Виллидж войс»! Напрашиваешься на неприятности с Кларой? Да она в суд подаст с просьбой считать брак недействительным!

Если такова плата за встречу с тобой, то как-нибудь переживу. Но что ты здесь делаешь, я имею в виду, в Венеции? Помню, получил от тебя открытку, где значился обратный адрес, и это была Ксания. Так почему ты не там? Вроде бы самое лучшее время года на Крите.

Там так замечательно, ты просто не поверишь. И дом все еще имеется. А знаешь, он был построен венецианским купцом, и прежде то была римская колония. Да, кстати, помнишь моего дружка Лео?

Как не помнить. Он работал у нас в агентстве, художник-график. Но недолго.

Именно! И я познакомился с ним как раз у тебя в агентстве. И с тех самых пор мы были партнерами, а сейчас он меня сделал. Связался с каким-то греческим козопасом, черт бы его побрал! Клянусь Богом и целым стадом вонючих греческих козлов, этот парень всегда был таким. Еще в старые времена мог трахнуть человека, забрать у него последние два доллара и тут же смыться, и при этом плевать хотел, успел ты кончить или нет. Представляешь, он притащил его ко мне в дом! И в доме, и на всем этом долбаном острове сразу стало тесно. Вот я и притащился сюда, хочу немного переждать. Остается надеяться, что для Лео это всего лишь мимолетное увлечение. В противном случае придется выставлять вон их обоих.