Увечный бог - Стивен Эриксон

  И еще обещала ему мир".

  Она появилась на закате дня, мокасины примяли мертвую траву. Небо над головой сходило с ума от зеленых комет, ядовитый свет слепил глаза. Они казались такими близкими, что можно коснуться; голоса лились вниз дождем.

  Но через мгновение ядовитые дуги перестали быть единственными владыками небес. Длинные тени пересекли зеленое сияние, как будто справа образовались грозовые тучи. Кровь и мясо сыпались на землю.

  Она повернулась в ту сторону.

  Дыхание Апсал'ары прервалось.

  Порча захватывала землю быстрее степного пожара, а сверху парил дракон, невероятно громадный. На него нападали меньшие сородичи.

  "КОРАБАС!"

  Она увидела, как приближается граница порчи.

  Повернулась и побежала. Неистово потянулась к садкам, но пробуждения не было - все вокруг погибало. Все тропы, все врата. Мириады огней жизни гасли, словно угольки в кострище.

  "Что я наделала?!

  Они идут следом, они поверили мне! Мой владыка и его родичи идут - их не остановить. Но я привела их туда, откуда не вернуться.

  Где летит Корабас, явится Тиам!

  Что я наделала?"

  Внезапно впереди разорвались врата, ею подготовленные, и вылетели пять драконов. Большие тени скользили все ближе.

  Четыре дракона, черных как оникс, и пятый - цвета крови. Десра. Скиньтик. Корлат. Силанна. Нимандер.

  В небесах этого мира, между землей и яростной высью, воздух кишел сородичами-Элайнтами. Они дрались с Корабас.

  Она видела: владыку и его родню затянул вихрь, они потеряли разум, захваченные битвой.

  "Где летит Корабас, явится Тиам!"

  И богиня Элайнтов начала являться.

  Испуганная Апсал'ара с рыданиями бежала. Там, вдалеке, манил изрытый расселинами и валунами холм, на вершине виднелись фигуры.

  Скрипач, повернувшись на запад, обнаружил самого большого дракона, какого ему доводилось видеть. Он тяжело мчался прямиком на него, преследуемый десятками меньших драконов.

  Скрипач поглядел на меч Адъюнкта: тот сочился медным, ржавым светом и заметно дрожал, как бы пытаясь вылезти из почвы. "О нет. Мы все покойники".

  Земля под Отатараловой Драконицей блекла, превращаясь в смесь голой запекшейся глины и пыли. Опустошение заливало округу потопом.

  "Меча было недостаточно. Мы знали. Мы стояли здесь - я, она, жрец...

  Жрец!"

  Он резко повернулся.

  В этот же момент на вершине оказался Быстрый Бен. - Никому не покидать курган! Оставаться в круге!

  - Круге? О боги подлые, Д'рек!

  Колдун услышал его и ответил улыбкой, более походившей на гримасу паники. - Отлично сказано, Скрип! Но подле нас не боги. Одна богиня.

  Калам показался за спиной Бена, покрытый потом и такой уставший, что тут же упал на колени. Лицо исказилось, он морщился от боли, пытаясь вдохнуть.

  Еж швырнул ассасину бурдюк. - Ты не в форме, солдат.

  Скрипач видел, что морпехи смотрят на приближающуюся драконицу и сотни меньших драконов, что уже начали падать на нее сверху гибельными волнами. Некоторые солдаты заметили и растекающуюся по земле порчу, задрожали. Скрипач отлично их понимал. - Быстрый Бен? Она сможет нас защитить?

  Колдун ощерился: - Ты не знаешь? Она же здесь? Зачем еще ей быть здесь? - Он подскочил к Скрипачу. - Или этого нет в плане?

  - Плане? Каком, чтоб тебя, плане? - рявкнул он, не двигаясь навстречу. - Банашар сказал что-то... божество грядет... предложить защиту...

  - Точнее. Какой род защиты?

  - Откуда мне знать?

  Опустошение коснулось подножия кургана, захватило солдат Колансе. Они исчезли, став пылью.

  Малазане повалились, закрывая головы руками.

  Скрипач молча смотрел, как Отатараловая Драконица разевает пасть, испуская крик - он, казалось, вмещает боль и тоску всего мира, всех веков - и хлопает рваными, похожими на паруса крыльями. Тварь застыла прямо над курганом. Быстрый Бен повалил его наземь.

  Земля задрожала: на нее упало тело дракона. Склоны залил кровавый дождь.

  Колдун подобрался ближе. - Лежи тихо. Она сражается. Боги, она умирает!

  Скрипач, извернувшись, посмотрел на Увечного Бога. И широко раскрыл глаза.

  Выкованные богами цепи таяли словно лед, звенья лопались, испуская потоки осколков. Солдаты закричали, пытаясь укрыться. Увечный лежал неподвижно. Он так долго носил эту тяжесть, что разучился шевелиться.

  Однако грудь наполнилась воздухом, беспощадные оковы пропали. Внезапное избавление от мук сделало его каким-то... пустым. Тело охватили судороги. Он поднял голову.

  Смертные кричали. Хотя он не мог их слышать. Они смотрели на него с великой тоской, но он больше не понимал, чего им нужно. И он, моргнув, поглядел вверх, не на тушу умирающей драконицы, но еще выше.

  "Мои поклонники. Мои дети. Я их слышу. Я слышу их крики".

  Увечный осторожно сел, поглядел на уродливые руки, короткие пальцы без ногтей. Изучил покрытую шрамами и растяжками кожу, вялые мышцы. "Это я? Таков я?"

  Встал на ноги, взирая на сотни драконов. Они скучились на юге. Они оторвались от Отатараловой и начали кружиться, налетая друг на друга, создавая спиральные столпы из чешуи, крыльев и драконьей плоти. Внизу образовалась более плотная масса. Невероятно огромные столпы достигали самого неба, а на вытянутых, уплощенных концах высоко вверху внезапно загорелись глаза.

  Слово пронеслось по разуму Увечного Бога - тихое, но полное ужаса.

  "Тиам".

  Является в мир. Просыпается, чтобы убить Отатараловую Драконицу.

  Увечный Бог заметил человека, который, словно сражаясь с ураганным ветром, пробирался к нему. Железо в бороде, приметное, смутно знакомое лицо. Воспоминания родили странные чувства. "Сегодня принесены жертвы. Ради меня, этими чужаками. Но они... ни о чем не просят. Ни о чем для себя. Чего же им нужно?

  Я свободен.

  Я слышу детей своих.

  Но они пойманы небесами. Если я призову их, все будет уничтожено.

  Были и другие - падали, как я, и столь многое было повреждено и потеряно. Я еще вижу их: пленены нефритом, их форма - послание смертным созданиям, но послание так и не понято. Голоса навеки пленены внутри.

  Если я призову детей, мир сгорит в огне".

  Вытягивая шею, он беспомощно смотрел в небеса. Он поднял руки, как бы желая взлететь.