Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

Развалины остались позади — вагон монорельса прибыл в Звездную Гавань и остановился у платформы центрального вокзала. В справочном бюро Герсен узнал, что местное представительство «Космополиса» занимало несколько помещений в десятиэтажном здании в нескольких кварталах от вокзала — и отправился туда пешком.

Город не отличался ничем особенным. Только лимонно-желтый солнечный свет и особый привкус воздуха[55] напоминали Герсену о том, что он шел по улицам Звездной Гавани, а не где-нибудь в пригороде Авенты на Альфаноре или в любом из десятков других ретро-модернистских городов Ойкумены. Одежда местных жителей тоже мало отличалась от той, что носили в Авенте или в городах Древней Земли. В чем бы ни заключался первоначальный «новый принцип» здешнего общества, от него, по меньшей мере на первый взгляд, не осталось никаких следов.

По прибытии в представительство «Космополиса» Герсен приблизился к стойке, за которой стоял пожилой человек с проницательной, напоминающей хищную птицу физиономией, ярко-голубыми глазами и хохлом блестящих серебристых волос. Тощий и костлявый, он держался с суровой чопорностью, что не вязалось с повседневным, даже домашним характером его одежды — ярко-голубой сорочкой из тонкого вельвета, мягкими бежевыми брюками и сандалиями из темной замши. Он обратился к Герсену официально и сухо: «Что вам угодно, сударь?»

«Меня зовут Генри Лукас, я из главной редакции в Понтефракте, — представился Герсен. — Я хотел бы поговорить с господином Эйлеттом Мэйнетом».

«Вы говорите именно с ним, — Мэйнет смерил Герсена взглядом с головы до ног. — Генри Лукас? Мне приходилось заезжать в главную редакцию, но я не помню никого по имени «Генри Лукас»».

«Мне присвоили звание «специального корреспондента», — пояснил Герсен. — По сути дела, мне поручают добывать различные новые сведения, еще не получившие известность — особенно в тех случаях, когда остальным репортерам это по какой-либо причине неприятно или неудобно».

«Понятно, — кивнул Мэйнет. — И что же оказалось настолько неприятным или неудобным у нас, в тихой Звездной Гавани?»

Герсен предъявил фотографию. Манеры Мэйнета сразу изменились: «Ага! Вот, значит, куда дует ветер! Я уже думал, что мое письмо никто не заметил. Значит, вы приехали, чтобы провести расследование?»

«Именно так».

«Гмм. Если вы хотите с мной побеседовать, было бы неплохо устроиться поудобнее. Давайте поднимемся ко мне в квартиру, если не возражаете».

«Как вам будет угодно».

Мэйнет провел Герсена к лифту, и они поднялись на верхний этаж. Привычным беззаботным жестом Мэйнет отодвинул в сторону входную дверь своей квартиры. Оказавшись внутри, Герсен сразу понял, что находится в жилище коллекционера-знатока, располагавшего, по всей видимости, немалыми финансовыми средствами. Со всех сторон его окружали красивые вещи, изготовленные в различные эпохи и на различных планетах. Герсен не мог точно определить происхождение некоторых экспонатов — например, пары глазурованных глиняных ламп глухого серо-коричневого оттенка. Возможно, древние японские светильники? В коврах Герсен разбирался лучше, благодаря одному из эпизодов своей давней карьеры в МСБР. Он распознал пару персидских ковров, безмятежно пылавших в солнечных лучах, ковер с фрактальными узорами с Кюли-Кюна, мерсилинский ковер с Адарских гор Копуса и несколько цыганских ковриков — скорее всего, из Хаджарских степей того же Копуса. На стеллаже из атласного дерева была выставлена небольшая коллекция мирмиденских фарфоровых статуэток и драгоценных старинных книг в шагреневых и роговых переплетах.

«Мне практически больше нечем заниматься в свободное время, — почти извиняющимся тоном объяснил Мэйнет, — и я стараюсь окружать себя вещами, на которые приятно смотреть... Хотелось бы думать, что я умею торговаться и отличать подлинники от подделок; больше всего я люблю рыться в антикварном хламе на сельском базаре какой-нибудь далекой, всеми забытой планеты. Это мой так называемый «кабинет». Все книги — исключительно с Земли. Разношерстный набор, должен признаться. Но присаживайтесь, будьте добры!» Мэйнет прикоснулся пальцами к небольшому гонгу — тот протяжно прозвенел. Появилась служанка: девушка — почти девочка — необычной внешности, тонкая и гибкая, как угорь, с копной кудрявых белых волос и большими синевато-серыми глазами; у нее было исхудалое заостренное лицо с маленьким острым подбородком и тонкими бледно-лиловыми губами. Служанка была одета в короткое белое платье и передвигалась странными вкрадчиво-скользящими шажками. Она внимательно поглядывала на двух мужчин, нисколько не смущаясь и без опасений. Герсен не мог определить ее расовое происхождение. Он решил, что, даже если девушка не была слабоумна, ее интеллект функционировал самым необычным образом.

Мэйнет издал тихий шипящий звук, прикоснулся к ладони левой руки и поднял два пальца. Девушка удалилась и почти мгновенно вернулась с подносом, двумя бокалами и двумя короткими толстыми бутылями. Мэйнет взял поднос; взметнулось белое платье — девушка вихрем исчезла. Мэйнет наполнил бокалы: «Наше превосходное пиво, «Ласточкин хвост»». Он протянул Герсену бокал и взял фотографию, которую Герсен положил на столик: «Странная вышла история!» Мэйнет уселся и попробовал немного пива: «К нам в контору пришла женщина — я поинтересовался, по какому делу. Она сказала, что могла бы продать ценную информацию — за существенную сумму. Я усадил эту особу в конторе и хорошенько рассмотрел ее. Ей было лет тридцать — уже не первой молодости; привлекательной ее тоже нельзя назвать. Тем не менее, она выглядела респектабельно, хотя ужасно нервничала. Она не здешняя — по ее словам, она приехала ко мне прямо из космопорта, и ей отчаянно нужны были деньги. Я снова рассмотрел ее, еще внимательнее, но никак не мог понять, откуда она». Мэйнет задумчиво пригубил пиво: «Я заметил пару любопытных подробностей, хотя... — Мэйнет пожал плечами, словно не желая обсуждать что-то незначительное. — Она принялась излагать свои условия. По ее словам, она могла передать нам нечто не только единственное в своем роде, но исключительно ценное. Разумеется, она выражалась по-другому. Иногда трудно было понять, что она говорила — у нее явно шалили нервы.

Чтобы разрядить обстановку, я попытался пошутить — пожалуй, слишком легкомысленно: «Вы пришли рассказать мне, где найти спрятанное сокровище?»

Она разозлилась: «Вас интересует то, что я могу предложить, или нет? Учтите, я желаю получить справедливое вознаграждение!»

Я сказал ей, что прежде всего мне нужно было знать, о чем идет речь. Она тут же стала выражаться очень осторожно. Мы стали играть в кошки-мышки. Наконец, я потерял терпение: «Мадам, покажите мне то, что вы желаете продать. В противном случае я больше не могу терять время».