Святилище кровавой луны - Зиан Шафер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, – шепчу я, – это просто книга тонизирующих средств и заклинаний. – Чувство вины сжимает мое сердце из-за того, что я солгала ему, особенно когда я знаю, как сильно он заботится о снятии проклятия. Но правда только запутает дело. Как я могу хотя бы начать объяснять, что у меня есть «оружие» в виде моей тени, но никто не может его видеть, слышать, чувствовать или прикасаться к нему? – Нам обоим следует покинуть Зарлор как можно скорее. С каждым днем здесь появляется все больше и больше чернокровников, и мне это не нравится.
– Но я еще не закончил изучать все, что может предложить Зарлор, – ноет он.
– Тогда оставайся. Так ты знаешь или нет, где это Адское Перо?
– Если только ты не говоришь о борделе в Ренлорке, а так – понятия не имею.
Он без предупреждения сбрасывает одеяло с нижней половины своего тела, выставляя напоказ свое достоинство. Я отшатываюсь, зажмуриваю глаза и опять прикрываю глаза ладонью.
– Убери его! – Я хотела, чтобы это прозвучало убедительно, как приказ. Вместо этого я издаю сдавленный визг.
– Я защищу тебя от жутких чернокровников, малышка, – мурлычет он так, словно собирается стать моим личным сопровождающим. Я скрежещу зубами, сдерживая рвотный позыв от такой мысли.
– Ему нужно научиться закрывать свой рот. – Одежда Гидеона шуршит, когда он делает еще один шаг к крылатому мужчине.
Я отступаю назад, поворачиваясь на носках так быстро, как только могу, и только тогда открываю глаза. Я думала, что захочу выколоть себе глаза, только если застану его в компрометирующих позах. Как оказалось, есть много вещей, которые мне больше никогда не захочется увидеть.
Я чуть поворачиваю ручку, прежде чем распахнуть дверь.
– Прощай, Венсен, – выкрикиваю я через плечо, хлопая дверью, прежде чем Гидеон выходит.
Венсен никогда не относился к числу тех, кто задает вопросы или даже стремится получить больше знаний. Он не лжет, я знаю это наверняка. Это одно из немногих его привлекательных качеств. Есть много историй, которые он сочиняет на ходу из ничего, но я каждой клеточкой своего тела знаю, что он говорит правду.
Звук моих шагов эхом расходится в коридоре, и меня все еще бросает в жар от отвращения и разочарования. У подножия лестницы появляется облако черного дыма, и из него показывается Гидеон, испытывающий то же омерзение, что и я.
В таверне оживленнее, чем было раньше, несмотря на то что время обеда давно миновало. Наклоняя голову, спускаясь по лестнице, я пытаюсь поймать гипнотический взгляд Илрин, но она стоит ко мне спиной, роясь в шкафах и выдвижных ящиках, чтобы поспевать за «послеобеденной» суетой. Вкус виски на языке не кажется таким уж странным, когда я нахожусь в таверне, но он навевает плохие воспоминания, когда я чувствую его днем.
Взгляд Гидеона встречается с моим. Я общаюсь с ним меньше суток, но по легкому подергиванию его ноздрей и напряжению челюсти я точно знаю, что ему есть что сказать. Чего я не знаю, так это, будет ли он говорить поэтично или как-то по-другому, что разожжет во мне огонь.
Обойдя его, я толкаю входную дверь, прежде чем кто-нибудь заметит, будто я разговариваю сама с собой. Я вдыхаю свежий воздух Зарлора, наслаждаясь тем, что больше не чувствую запаха мочи. И все же я предпочитаю затхлую прохладу таверны этой влажности.
– Мне не нравится, как он с тобой разговаривает, – произносит Гидеон сквозь сжатые губы.
Когда мы оказываемся вне пределов слышимости, я говорю себе под нос:
– Не прикидывайся, что защищаешь мою честь.
Его губы кривятся в усмешке, а в глазах горит обида.
– И не собираюсь. Как ты и сказала, нет больше тебя или меня, теперь есть только мы, дорогуша.
– Только когда это приемлемо.
Дэкс.
Глава 10
– Ну что тут сказать, просто восхитительно, – выпаливает Гидеон, когда еще один прохожий на рынке шагает прямо сквозь него, несмотря на то что он практически вжался всем телом в прилавок, чтобы избежать случайных прикосновений. – Я привязан к слабой ведьме, у которой проблемы с деньгами. М-да.
Я морщусь, когда он упоминает мою «слабость».
– Может, я и слаба, но, по крайней мере, я использовала свои силы, – говорю я, привлекая настороженные взгляды незнакомцев. Владелец палатки слишком занят, чтобы заметить, что я говорю. Меня не слишком беспокоит то, что люди запомнят меня и подумают, что я сумасшедшая. Люди обычно стараются забыть о вещах, которые доставляют им дискомфорт.
Я чувствую, как он вздрагивает, и в тот же самый момент у меня во рту появляется привкус виски. Мне следовало бы поинтересоваться у Гидеона, почему я начинаю чувствовать вкус чего-то, но это может стать своего рода приглашением в мой разум, которое позволит ему снова овладеть мной. Выгода от познания истины не превосходит риск.
Я бросаю пятнадцатую свеклу в мешочек, в котором уже лежат два пучка моркови и баночка масла, и владелец лавки, наконец, обращает внимание на меня.
– Боишься, что испортишь заклинание? – Гидеон хмурится, когда еще один покупатель подходит к нему слишком близко, задев его руку.
Логично предположить, что если ты закупаешь такое количество одних и тех же овощей, то они будут использованы в заклинании. Не отвечая, я протягиваю свои товары торговцу.
«Шесть монет», – шуршит его голос у меня в голове.
Мне не нравятся такие синие суруды. Все их двенадцать глаз впиваются в меня так, словно способны заглянуть в душу. Эти неприятные существа общаются телепатически, заставляя вас хотеть лишь одного – заглушить их крики у себя в голове.
«Но ведь всего пару лун назад это стоило только три монеты». – Я возмущенно вскидываю руки.
«Стало труднее получать товар. Забирай или проваливай». – Их голоса звучат угрожающе, и последнее, чего я хочу, – слышать их вопли у себя в голове. Снова. Нельзя сказать, что я отношусь к числу их любимых покупателей, но я всегда возвращаюсь, потому что они продают здесь самую яркую свеклу.
Бормоча проклятия себе под нос, я достаю монеты из кармана и яростно бросаю их в протянутую руку, произнося: просто вы не умеете вести дела.
Они не обращают внимания на мое возмущение, поворачиваясь к следующему покупателю, который хочет поспорить с ними о цене. Подхватив мешок, мы направляемся обратно к кабинету сатира.
Пока мы идем, мою кожу
