Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

На плечо не-волшебника опустилась рука, лёгкая, как отрез бархата, и Габриэль, сам того же желая, повернулся и побелел, увидев мертвеца.

Мёртвый маг выглядел как человек, даже не был полупрозрачным. Тонкие черты его лица подчёркивали длинные белые волосы, собранные в незамысловатую прическу, что спускались ниже поясницы. Одежды его были простые, чёрные, и бархатная накидка за спиной. От него исходило такое злое могущество, словно он прямиком поднялся из Топей по этому сверкающему молниями тоннелю.

— Не стоит меня бояться, — мягкий вкрадчивый голос укутал Габриэля в невидимый шёлк призрачных одеяний. — Ну-ну, шшш… Ты знаешь, кто я, изгнанник?

У мага были странные серебристого цвета глаза, а зрачки складывались в узкие щёлочки.

— Он больше тебя не обидит.

На свисающей паутине по углам кабинета висела пыль. Даже если тут и были пауки, они все давно передохли.

— Верни меня обратно.

Габриэль отполз к стене, когда маг протянул к нему руку, но не так, как забиваются в угол от страха. Он отползал, как кобра, готовясь к прыжку.

— Обязательно. Но разве ты не хочешь узнать меня ближе? Давай немного пройдёмся, что скажешь?

***

Тишина давила на уши как где-нибудь под водой. По заброшенным коридорам блуждала пыль, под подоконником валялся чей-то забытый рюкзак. Проходя мимо, Габриэль пнул его, и из рюкзака выбежал огромный мохнатый паук. Щупальца тумана плавали за узкими окнами, вползали в башню и разрывались, когда Габриэль проходил сквозь них. За окнами висела непроглядная белёсая мгла. Мёртвый маг шёл чуть впереди, подол его длинного платья вёзся по полу, мягкий голос пронизывал тишину, минуя звуки шагов, напрямую попадал прямо в голову не-волшебнику. Габриэль пытался заткнуть уши, но всё равно слышал его. Маг говорил негромко, размеренно, почти не меняя интонацию, делал паузы между словами, и Габриэль не мог перестать его слушать, даже если бы захотел.

— В Закулисьи нет времени. Откроешь дверь — попадёшь в прошлое, закроешь — в будущее, откроешь снова — ты уже в настоящем…

Они проходили мимо старой комнаты Габриэля, где ещё жил Шалари. Габриэль заглянул туда и увидел на своей постели собственный разобранный чемодан.

— Никогда не знаешь, что ждёт тебя за дверью, пока не найдёшь в себе смелость её открыть.

С этими словами мёртвый маг открыл следующую дверь, и Габриэль увидел уютную деревенскую комнату. Пол покрывал пушистый персиковый ковёр, кресла — связанные из цветных лоскутов покрывала. Солнечный луч растягивался по стене и соскальзывал на пол, легонько цепляя угол кровати, золотистый и радостный. За открытым окном шелестел куст. Тяжёлые гроздья сирени склоняли ветки к земле. На ковре сидели два мальчика. Один — прямо на солнечном лучике, второй чуть в тени.

Маленький мальчик, который сидел ближе к лучу, выглядел гадко: щуплый ребёнок с тонюсенькой косичкой на макушке, которая торчала кверху, как зубочистка. Его нижняя челюсть выдавалась вперёд, обнажая кривые зубы, из-за чего лицо напоминало обезьянью мордашку. На вид ему было лет пять, и вряд ли он осознавал свою некрасивость. Он весело поглядывал на старшего брата и строил башню из цветных кубиков, о чём-то беззаботно болтая.

Второй мальчик, постарше, что прятался в тени, был похож на маленького ангела. Белый-белый, красивый до неприличия, с прямыми длинными волосами. Глаза его были синими, а ресницы касались щёк, когда он моргал. Милое личико казалось выточенным из фарфора: маленький носик, аккуратненький подбородок, тонкий абрис бледно-розовых губ… Он раскладывал перед собой карточки с нарисованными растениями, и то, что лепетал уродливый братец, явно не доходило до его ушей. Заметив, что его не слушают, некрасивый мальчик взял кубик и кинул в брата. Попал прямо в лоб. Белый ангелок злобно схватил кубик и кинул обратно, но не в братца, а в башню, которую он строил. Башня рассыпалась, и уродливый мальчик заплакал, от чего лицо его покраснело, а из носа потекли сопли.

На его плач прибежала молодая женщина. Обняла, стала успокаивать, потом подала ингалятор и обернулась, гневно посмотрев на старшего сына.

— Он младше меня на семь лет. С ним всё время носились, — негромко прокомментировал над головой Габриэля мёртвый маг. — Его любили, а я был тенью, поэтому большую часть своей жизни проводил в книгах. Не имел дара и изучал все дары. Мы с тобой похожи в этом, верно? Все жалели меня, когда я пытался похвастаться новой изученной формулой, и я перестал показывать, что умею.

Рональд закрыл дверь, и они двинулись дальше по коридору.

— В свои двенадцать я знал наизусть такие сложные формулы, какие использовали только опытные волшебники, но мои руки… — он помолчал. — С них едва ли слетали искры. Могу представить, что чувствуешь ты, изгнанник. Я понимаю тебя. Я очень тебя понимаю.

— Я могу волшебствовать, — Габриэль машинально смахнул его руку, когда маг коснулся его плеча.

— Это братец подарил тебе змея?

Габриэль промолчал.

— Очаровашка… не понимаю, почему его уродство считали милым. Родители наказывали меня за его проступки. Он ненавидел меня и пытался свести с ума. Я родился до того, как родители вступили в брак. Я был проклятьем, связавшим две нелюбящие друг друга души. Им пришлось притереться и породниться. Раймон был желанным.

Он открыл следующую дверь, и Габриэль увидел сиреневый сад и накрытый уличный стол. Торт и закуски, банка с соком и дымящийся шашлык. Беловолосый мальчик, теперь уже юноша, выглядел всё таким же красивым: статный, тонкий, с чистой-чистой кожей и ясными глазами, светлыми, синими и холодными. А его младший брат, здесь ему на вид было лет девять, подурнел. Вытянулся, став похожим на гусака и обзавёлся прыщами. Косичка, такая же тонкая, болталась на лопатках, нижняя челюсть все так же выдавалась вперёд, но теперь это не было так заметно — внимание больше привлекало странное сооружение на голове, состоящее из прутьев и крепящееся во рту, больше похожее на орудие пыток. А ещё у него появились очки с глупой толстой оправой.

— День моего рождения и изгнания, — тихо прокомментировал Рональд.

Беловолосый юноша потянулся к торту, а его младший брат был тут как тут, подскочил сзади и обмакнул лицо старшего прямо лакомство, оставив на торте отпечаток его лица. Разозлившись, именинник погнался за братом, а тот, смеясь, бегал от него от вокруг стола, а потом остановился, закашлялся, и воспользовавшись его слабостью, Рональд повалил его в траву, где они стали драться. Драка не продлилась долго. Подоспел Мартин — Габриэль неожиданно узнал молодого дедушку. Он и молодая бабушка разняли мальчишек. Оставив старшего, отец и мать тут же окружили задыхающегося от приступа астмы Раймона. Испачканный грязью и кремом от торта Рональд сидел на траве и тяжело дышал.

— Это была шутка, — сказал Габриэль, когда Рональд закрыл дверь комнаты.

— Он хотел, чтобы меня изгнали, чтобы спальня, где мы жили вместе, полностью принадлежала ему. Его астма сделала из него принца, а родители были слугами.

— Он был ребёнком.

— Избалованным ребёнком.

— Детские обиды. Какая глупость, — Габриэль сказал это очень тихо, но мёртвый маг всё равно его услышал и сказал, что с удовольствием посмотрел, как бы вёл себя Габриэль, оказавшись на его месте. Габриэль ничего не ответил.

Рональд открыл другую дверь, и Габриэль узнал прихожую в доме дедушки.

— Мне девятнадцать. Я приехал в гости после изгнания спустя три года. Я не хотел видеть братца, но…

На пороге прихожей появился молодой человек. Он был всё так же красив, но что-то в нём изменилось, потемнело, покрылось панцирем. Пока эти изменения не влияли на внешность, однако, светлый взгляд подёрнулся тенью, уголки рта немного опустились, придавая лицу мрачное выражение.

— … но братец был тут как тут, — завершил мысль мёртвый маг.

Едва он это сказал, в прихожую влетел Раймон: тощий, прыщавый, длинный. Тонюсенькая косица напрашивалась на ножницы, в брекетах застряло что-то зелёное, но всё равно он широко улыбался, так широко, что круглые очки сидели набекрень. Он запрыгал на месте, а потом побежал к брату, с разбегу на него прыгнул, и Рональд, не удержавшись, упал прямо в проём незапертой двери и разбил голову о крыльцо.