За секунду до сумерек - Евгений Штауфенберг

его в тот момент это поразило аж до глубины, он, маленький Чий, еще не понимал тогда, что так можно – настолько это тогда ему дикостью казалось, и так эти две вещи и запомнились на всю жизнь, связанные вместе одним происшествием, – смерть и брат, с его безразличием к горю и интересом к происходящему.

Небо затянуло еще сильнее, сейчас оно выглядело грязным, но было ясно, что это не предел. Оно и дальше будет наливаться чем-то свинцовым и скоро это будут уже настоящие тучи. Жара немного спала, но из-за духоты облегчения это не принесло, и поднявшийся несильный ветерок тоже был теплым и душным. Внутри у него было как-то нехорошо, Чий подумал, что, вероятно, из-за погоды, вернее, оттого, что не было видно солнца, нельзя понять, какая сейчас часть дня, он не знал, сколько проспал на привале и чувствовал себя как бы выпавшим из времени. Сопки вдалеке на западе сделались красивыми, темно-пепельными. Краем сознания он отметил, как появляется обычная уже в течение последних дней дремотная усталость, то самое отупение, когда было лень разговаривать и думать. Наверное, можно попробовать взбодриться как-нибудь. Через лень.

Он сделал над собой усилие, попробовал представить, как будет, когда они вернутся, в случае, если они действительно дойдут. Вот так вот. Идея была свежая. А что? Так уж и невероятно? Мало ли, в свете последних фактов.

Это сейчас все выглядит шалостью, а по возвращении смотрелось бы (будет, будет смотреться) совершенно по-другому. Да и откуда!? Не на Збуру там какую-то к Песчаникам ходить, чуть ли не подвигом смотреться будет. А то, что из-за спора ходили, посмотреть. Так даже и не вспомнят – победителям прощают, всегда так… и правильно, что именно так решили готовиться без болтовни (беготня в ночь выхода не в счет, тоже не вспомнят). Люди всегда такими будут, и вечные неудачники – это вовсе не противоположность тех, у кого жизнь спорится, во всяком случае, не полная, как принято говорить, просто, впервые имея намерение что-то сделать, сначала об этом рассказывают всем, потом спрашивают совета у каждого. Их переубеждают, доказывают, что это невозможно, и если неудачник после всего этого и решится, то, во-первых, всегда остается вероятность, что у него ничего не выйдет, и в таком случае скажут: «Вот видишь, тебя предупреждали», а во-вторых, даже если и получится, то все равно скажут, что не получилось, потому что если бы послушался советов, то все было бы намного лучше, а так, конечно, сглупил. А те, другие, которых удача любит, просто берут и делают то, что задумали, а потом ставят всех перед фактом. Между теми и этими не такая уж и большая разница. Но на первых, в итоге, всю жизнь показывают пальцем, а ко вторым относятся как к каким-то чудо-людям, хотя ошибки бывают и у них, просто их не видно, так как первые кричат, а вторые молчат.

Все, нашло на меня… несу. Чий улыбнулся. И категоричный я сейчас какой, и правила уже определил. Даже смешно… Да и вообще не об этом же… Так значит мы вернулись. В голове промелькнул обрывок какого-то безумно старого воспоминания – вечер, пыльная дорога. Чий помнил это место – где-то возле Амбара. Он мгновение размышлял. Это не вязалось, Амбар – возвращение, глупо, наивно и как-то ненатурально, разговоры, расспросы, несуществующие подвиги.

Сперва надо было зайти домой, помыться холодной чистой водой из кадки на заднем дворе, сразу, не останавливаясь, голым пробраться в избу, влезть в чистую одежду и только тогда можно крикнуть мать, если она будет дома. Немного полежать в прохладе, наслаждаясь ленью, потом можно собраться с Краюхой и сходить к Шаге, посидеть у него втроем, или на ручей к заводи искупаться, а потом зайти к брату, рассказать ему все как было, хвалиться перед ним, конечно, будет нельзя, но он станет слушать серьезно и с интересом, выскажется, как было лучше сделать в какой-нибудь ситуации, о чем-нибудь расскажет сам, и вообще сделает вид, что это разговор равных, специально, чтобы Чию было приятней, а потом вернуться пораньше и лечь спать…

Может, действительно, не зря все это. Жаль только то, что Шага не пошел, что бы он там не думал. И мать жаль… - ей он тогда ни слова не сказал, как и договорились…

Какое-то время, пока они шли, Чий продолжал размышлять, уже ни о чем особо, рассеянно. Перед глазами медленно плыл пыльный, лохматый, бурый ковер. И вместе с наступающей усталостью, спустя время, пропали последние связанные мысли, он тупо, бездумно шагал вперед, глядя под ноги, глотал затхлую воду, снова шел, снова глотал…

Остановились они уже в сумерках. Звуки сменились, теперь они стали ночными, осторожными, тихими. Они побросали на траву мешки и вязанки, рядом с рощей кустарника. В зарослях оказалось много сухих веток, у Деревни такие деревца росли редко. Чий не знал, как они назывались, гибкие с большими мясистыми ворсинчатыми листьями, горел местный хворост плохо, гораздо хуже мшельникового, но костер решили разводить из него.

Чий стоял с наветренной стороны от коптящей кучи дров, которые никак не разгорались. Он обмахивал себя рубахой, с юго-восточной стороны, у горизонта, часто-часто вспыхивали молнии. Где-то там шел дождь, далеко, он знал, что расстояние до грозы определяют, считая, сколько времени пройдет после вспышки, до появления звука. Тут молнии шли одна за другой, и определить по шуму, от какой это, не получалось. Но расстояние было большим, оттуда, вместо грома, доносился тихий неопасный шепот. Далеко. Накинув рубаху на спину и завязав рукава спереди, он подошел к костру.

В отличие от дневного привала, суеты не было, никто никуда не уходил, все тихо, замучено сидели вокруг пламени, достали лепешки, резали остатки тушки марана. Чий присел в круг между Тольнаком и Старшим Рыжим, сидели молча, только Ушастый с Кольмой, тихо о чем-то говорили, пламя освещало лица.

– Дождь скоро пойти может, – сказал он, доставая хлеб из котла.

– Не один же ты у нас умный такой, заметили. Только не скоро.

– Ну и что делать будем?

Изран пожал плечами. Чий заметил, что выглядит он сегодня особенно уставшим и раздраженным. На руке откуда-то взялась большая свежая царапина.

– Можно прикоп, – Чий кивнул в сторону рощи, – тент есть. Пару-тройку кустов наклоним, сверху тент пустим, и края землей. Сейчас дожарить только надо.

– Можно …– Изран переменил позу, облокотившись о мешок.

Теперь замолчали все, и почему-то стало неловко. Было слышно, как шипит на углях мясо.

– Не, все-таки недурно у нас получилось, – нарочито бодро сказал старший из Рыжих. – Пора сейчас охотничья идет, Село опустело, кто к Песчаникам, кто на