Пылающий мост - Виктория Угрюмова

Хадрамаут, как ни одна другая страна в мире, нуждался в информации. Разумные сановники уже давно поняли, что дороже всего стоят сведения, подчас дороже золота. И очень часто – столько, сколько целая жизнь. Выживает тот, кто располагает информацией, поэтому шпионам и осведомителям платили много. Еще больше платили тем, кого в народе называли Мудрыми – людям, которые располагали информацию в нужном порядке, делали выводы и прогнозы на будущее.

В Хадрамауте издавна не доверяли магам.

– При дворе Колумеллы замешательство – пропал Аджа Экапад, а вместе с ним двести рыцарей, отряженных на поиски какой-то магической вещи. Тела членов отряда и их командира обнаружили в Сарагане, назревает конфликт.

Понтифик поморщился. Переход к активной жизни оказался болезненным и неприятным.

– Колумелла – это в Аллаэлле? – спросил он, стыдясь впервые собственного незнания.

– Нет, Дайнити, – мягко сказал Вегонаба. – Это король Мерроэ. Аллаэлла западнее и больше, – добавил после паузы.

– Что нам с их споров?

– Еще немного, и Зу-Л-Карнайн начнет войну с Мерроэ. Или, во всяком случае, не станет доверять Колумелле. А с севера двигаются войска варвара Самаэля. Очень скоро мир узнает о нем и ужаснется. Я не знаю, кто защитит Хадрамаут в этой войне.

– С Хадрамаутом не воюют! – в ужасе всплеснул руками Дайнити.

– Мир пришел к своему концу, – размеренно и четко сказал Вегонаба. – Наши астрологи, мудрецы и чародеи-отшельники, жрецы Йа Тайбрайя и Иабарданая – все в один голос твердят, что судьба Арнемвенда взвешена и решена. Никто ни за что не ручается.

– Неужели нет выхода?

– Есть. Не выход, а крохотный шанс, та самая соломинка, за которую цепляется утопающий, – Запретные Земли. Точнее, Повелительница Запретных Земель, Древняя Богиня Истины и Суть Сути, Великая Кахатанна.

– Кто это сказал?

– Все, государь. Древнее предсказание, книга Таабата Шарран, написанная мудрецом и магом Олоруном и не сохранившаяся целиком, гласит, что она сначала уйдет с Арнемвенда, а затем вернется назад – и суть ее станет иной.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Это нужно тебе, Дайнити.

– Вот что. – Понтифик выгрузил свое тело из глубокого кресла и нервно зашагал мимо камина, взад-вперед.

Вегонаба даже привстал при виде такого зрелища.

– Вот что, советник, – внезапно сказал Дайнити. – Решать все равно тебе. Я слишком глуп и слишком мало знаю о том, что происходит в мире, чтобы доверить мне серьезную работу. Мне жаль и мне очень стыдно, но жалость и сожаление ничего не дают нам. Ты должен попытаться – я понимаю, Вегонаба, как это непросто, – но ты должен попытаться научить меня всему, что я должен был уметь с самого начала... Что с тобой? Ты плачешь?

Утром следующего дня Нингишзида топтался возле дверей, ведущих в личные покои своей богини, исполненный сомнений и колебаний. Каэтане предстояла очередная дальняя дорога, и он прекрасно понимал, что ей бы хотелось оставить позади себя спокойную страну, решенные проблемы и не волноваться о том, что там происходит ежечасно и ежеминутно. Исходя из этих соображений не стоило бы рассказывать ей о человеке по имени Аннораттха, тем более что и рассказывать-то было особенно нечего. С другой же стороны, только Каэ и могла полностью разрешить его сомнения, определив, является ли этот странный паломник другом или союзником врага. Пока Нингишзида взвешивал все «за» и «против», Каэ успела уже проснуться, посидеть перед зеркалом в свое удовольствие, одеться и уже выходила из опочивальни, когда натолкнулась на своего верховного жреца.

– Доброе утро! – окликнула она Нингишзиду. – Выкладывай, что тебя терзает и гложет с утра пораньше. Или тревожное выражение твоего лица вызвано видом моей заспанной физиономии? Что случилось?

– Да ничего особенного, – замялся жрец. – Все это мелочи, Каэ, дорогая. Как вам спалось? Как настроение?

– Прекрасное настроение, несмотря на все наши сложности. Ладно, Нингишзида, не томи меня понапрасну. Я же тебя давным-давно знаю: на тебе большими буквами написано, что тебе нужно со мной посоветоваться, но неловко нагружать делами... А ты об этом забудь. Давай пройдемся к моему любимому фонтану, посидим в парке, музыку послушаем. Заодно ты мне откроешь душу: поведаешь, что тебя, многомудрого и опытного, так взволновало.

– Новый паломник, если он паломник, конечно, – сказал жрец.

Они шли по усыпанной золотистым песком дорожке, которая змеилась между вековыми деревьями. В их тени было сумрачно, сыро и прохладно, словно в лесу.

– Кто таков? – спросила Каэ.

– Некий Аннораттха. Прибыл одновременно с армией скаатов. Что о нем сказать? – умен, искусен, сдержан. Всем нравится, всем полезен, хлопот не доставляет, в Храм Истины не рвется. Непонятно вообще, чего это я к нему прицепился? Но глаз я с него не свожу, даже Агбе попросил приглядывать за ним, когда я в отлучке либо занят. Агбе, как вы знаете, госпожа, крайне ответственный человек и если что пообещал, то обязательно выполняет. И в этом случае он меня не подвел, да только ничего не выяснил. Аннораттха ведет совершенно открытый образ жизни, со всеми общается, ничем лишним не интересуется, ни к чему не присматривается и не приглядывается. И все равно я о нем думать не перестаю.

– Значит, не все так просто.

Каэ задумалась на мгновение.

– А пришли-ка ты мне этого Аннораттху после завтрака. Я с ним поговорю, может, чего и выясним.

– Хорошо, госпожа, – облегченно выдохнул жрец. – Я и рассчитывать не смел на то, что вы этим заинтересуетесь.

– Я этим не интересуюсь, но игнорировать странных паломников, особенно после появления Барнабы, не намерена.

Каэ немного продрогла в парке и поэтому с радостью выбралась на залитый солнечными лучами луг, где ее уже ожидала охрана и свита. Князь Малан-Тенгри, сидя верхом на своем быке, возглавлял отряд скаатов – человек двадцать, зато отборных силачей и искуснейших воинов.

– Рада видеть тебя, князь! – Каэ легко взлетела в седло поданного ей коня. На этот раз Ворона поставили отдыхать в стойле, решив, что после трудов праведных он это заслужил, и богине подобрали ослепительно белого, царских кровей скакуна.

Тот оказался бесконечно добрым и мягким: все время тянулся к хозяйке мордой и ласково фыркал, выказывая свое расположение. Каэ неспешно ехала по направлению к дворцу Тхагаледжи и все гладила коня по шее и между ушами.

– Прекрасно в Салмакиде, – мечтательно молвил Малан-Тенгри, подъезжая к ней поближе. И она только сейчас увидела, что быки скаатов не просто мощнее, но и выше самых статных и могучих скакунов. И это зрелище потрясло ее до глубины души.

– Я давно не бывал в столице, великая богиня, и я вдвойне счастлив и рад снова лицезреть вас и вкусить прелестей столичной жизни, – продолжал между тем князь. – А имея таких подданных, таких друзей и союзников, вы должны быть бесспорно самым счастливым существом на Арнемвенде. Один ваш Аннораттха чего стоит!

– Кто-кто? – буквально взвился Нингишзида, все это время молча ехавший по левую руку от Каэ.

– Некто Аннораттха... – немного удивился Малан-Тенгри горячности почтенного жреца. – Один из ваших воинов – такой умелец, такой боец! Представляете, наши быки его слушаются, что вызывает недоумение и одновременно восхищение этим молодцем. Да будет вам известно, госпожа, – поклонился он Кахатанне, – что быки скаатов славятся своим свирепым нравом и преданностью только одному человеку – своему хозяину, отчего их невозможно украсть с целью перепродажи.

– А дорого ли стоит такой бык? – спросила Каэ.

– Целое состояние, – не без гордости ответствовал князь. – В Аллаэлле за эти деньги можно купить либо хороший корабль, либо двухэтажный дом со всем необходимым.

– Вы же не собираетесь завести себе быка? – тревожно спросил Нингишзида.

Кто-кто, а он знал, чего можно ждать от неугомонной богини.

– Искушение велико, конечно. Но я постараюсь держать себя в руках, – пообещала она.

– Хотелось бы надеяться, – пробормотал кто-то.

Трое собеседников переглянулись между собой, затем взгляды уперлись в перстень на правой руке Интагейя Сангасойи.

– Да-да, и нечего так меня разглядывать, – заявил славный Ниппи, – почему у меня не может быть своего мнения?

... Возле дворца татхагатхи Каэ спешилась и тут же попала в мягкие и пушистые объятия Номмо, соскучившегося по своей госпоже сверх всякой меры.

– Я вас не вижу уже очень давно, – пожаловался он.

– Не клевещи на мои способности, – моментально надулся Барнаба, который топтался рядом в ожидании своей очереди. – Мы очень недолго странствовали.

– А мы с ребятами просто извелись за это время, – пожаловался маленький альв. – Надо было нам все-таки вместе отправляться в дорогу.

– Ах, Номмо! – воскликнула Каэтана. – На наш век дорог этих хватит с избытком. Идемте лучше завтракать – вот завтраков может и не хватить.