"Наследие" Печать Бездны - часть 1 - Вячеслав Седов

Люди, люди, люди… Шум не утих, хоть и минул целый день с момента стычки. Клод жалел, что позволил придворному магу «помочь» ему в странствии и отправить через портал ближе к этой «деревушке», изрядно сократив время, нужное для поездки. Но что поделать? Общий бег всех, кто служил в канцелярии или содействовал, продолжался. У многих оканчиваясь только перед гробовой доской. Наверное, досадно было так заканчивать…

Как хорошо, что люди здесь. Как много! Голоса, крики, приказы! Хорошо! Клод остановился, слез с коня возле старой церквушки… Да, везде они есть, с тех пор как в Феларе появилась единая религия, вера в Создателя. Как хорошо, что двери распахнуты, но там толпится народ. Что-то обсуждают со святым отцом, пусть о похоронах. Пусть! Но не так как тогда.

Клод не останавливал себя. Даже когда к нему подошли двое сбиров в серых плащах и учтиво раскланялись.

Они удивились. Служитель канцелярии, призванный им в подмогу, да что там — распоряжаться всем здесь, пока прибудут феларские сотни, стоял и смотрел на крест. По щекам текли слезы. Что это? Как не ко времени и не кстати!

Двоих воинов шаргардского полка встречал пустой городок. Уже второй, но хотя бы не сожженный дотла имперцами. Один нес другого на спине. Холод и стужа пробирали до костей… Клод давно потерял счет времени и из последних сил ступал по промерзшему тракту, опираясь на обломок копья. Глаза сами собой закрывались, его шатало из стороны в сторону, но он упорно продолжал идти. Крест над церковью обещал укрытие от ветра и стужи.

Они вдвоем отбились от полка, разорванного в клочья кавалерией Заргуна. В считанные минуты, казалось, их смели как крошки со стола… Бой оказался черти где, а Клод — на опушке с другом на руках и с одним копьем на двоих. Много не навоевали. Что там нужно было знать: копье как копье — подопри ногой и стой! Отлично, только не против тяжелой кавалерии.

О, Создатель! Как способна страшить кровь на руках, особенно если она чужая. Чужая по сути, но дорогая как своя. Клод всегда был нелюдимым человеком и плохо сходился с кем-то. Наверное, от этого так ценил своих немногочисленных друзей. Особенно такого, всегда радушного, веселого парня, «душа кампании», главного заводилу в полку. С таким и серые дни в марше к западным границам казались… светлее что ли? Теплее, чуть легче, тракт немного ровнее и ветер не такой злой. А теперь он молчит. Голова бессильно свисает на плечо несущего его.

Клод говорил, сам не замечая, что говорит уже несколько часов безответно. Но ничего, согреется и заболтает, как всегда подшутнет. Посмеются… Наверняка найдется что-нибудь, что не прихватили в спешке крестьяне и удастся, как он говорил, «заморить червячка».

Войдя в распахнутые двери под крестом, он окликнул друга. Опустил его на пол… По крайней мере в том опустевшем городке солдат армии его величества по имени Клод уснул в самом благочестивом месте из всех. Там же он оставил самую тяжелую и легкую ношу в своей жизни… Но прежде он вернулся с тракта и звал друга. Во второй раз. Только после этого смог, наконец, уйти. Совсем.

Имя, сорвавшееся тихо с сухих губ Клода растворилось в холодном воздухе. Третий раз за все прошедшие годы и снова не слышно отклика.

Верный служитель канцелярии во всем любил феларскую зиму, даже в тяжких, но дорогих воспоминаниях.

— Мэтр? — осторожно позвал сбир.

Тела лежали в ряд прямо на снегу, укрытые старой мешковиной. Черные псы… Много.

Крестьяне и сбиры — с другой стороны улицы. Очень много. Чума на голову того, кто насмехался над молокососами, что обнажили шпаги под черным стягом с красной собачьей головой!

Клод отпустил своих провожатых, распорядившись устроить себе угол на ночь. Твердой походкой приблизившись к телам крестьян, он нашел того, кого искал, и торопливо расстегнул куртку на груди. Пальцы дрогнули, когда он извлек у убитого знак девятнадцати. Хотя бы лицо скрыто мешковиной. В тот самый момент, когда Клод ощутил холод от этого залитого кровью и смерзшегося в ледышку куска ткани за пазухой он понял, как на самом деле устал видеть все это. Кровь, смерть, грязь — без конца и края.

Пришла пора отрешиться от этого. Вернуться к любимому камину и чашке горячего шоколада. Такое желание до приезда в этот городок лишь робко пробивалось в глубинах сердца, словно цветок, заваленный феларским снегом. Но вдруг сразу набрало силу здесь, посреди обычной раньше суеты и дел, выполняемых с железной маской на лице. Впервые у Клода не хватало сил отстраниться от происходящего и просто, сухо отдавать приказы и заниматься, как и много лет до этого, тем, чем он привык.

Напоследок только сообщить семье погибшего. Какой семье? Из семьи у покойного остался только сын. Парнишке едва исполнилось двенадцать лет. Клод по собственному желанию взял на себя заботу о семьях девятнадцати, зачастую справляя нелегкую обязанность плохого вестника, но зная подчас больше, чем сами отцы о собственных семействах. Вот и теперь служитель канцелярии вспомнил о сыне убитого, оставшемся в Шаргарде…

На улице появилась полноватая фигура мужчины в робе с опущенным капюшоном. Рядом с ним шли двое чумазых детей.

— Мэтр Фарай? — окликнул друида удивленный Клод.

Мужчина остановился в нерешительности. Такое ощущение, что он не ожидал встретить здесь знакомых. Судя по замешательству и поворотам то к одному переулку, то к другому, казалось, друид собирался не только избегать встреч, но и лишних разговоров.

Клод нахмурился. Право же жрец природы вел себя подозрительно, как застигнутый на месте преступления неопытный воришка.

— Какая нелегкая занесла вас сюда? — служитель канцелярии поспешил подойти, пока друид и в самом деле не решился сбежать.

— Скорбные дела привели меня в этот городок, — ровно и бесстрастно произнес голос из-под капюшона.

— Соглашусь, мэтр, дела действительно невеселые.

От Фарая не ускользнуло, с каким вниманием отнесся встреченный им к детям, что при виде этого мужчины вцепились в полы робы.

— Дети? — Клод встал так, чтобы преградить друиду путь и положил руку на рукоять шпаги под плащом.

— Сироты… — Фарай осекся, завидев молнию, блеснувшую в глазах под клочковатыми бровями.

— Так вот оно что? А я то думал, что вы явились сюда как врачеватель. Как прозорливо, сударь! Тела родителей еще не успели остыть, а «опекуны» уже тут как тут! Слетелись со всего Фелара как…

— Умерьте свой пыл, — неизменно спокойно возразил друид, — Разве это мы устроили такую бойню в преддверии зимы? Ваша канцелярия не подумала о том, что Черные Псы дорого продадут свои жизни?