Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2 (СИ) - Шеллар Аэлрэ

Илшиарден отложил очередной отчет в сторону, потирая виски. Вместо своей прямой обязанности он был вынужден заниматься поиском заговорщиков. Что ж — дар направлял, подсказывал — и за это брал непомерную плату, ведь, в отличие от Рин, его не защищал бог. При мысли о настойчивости древнего Судья тихо зашипел под нос, свивая хвост кольцами. Давление он ненавидел — слишком велик и так был его долг перед страной, не много ли он уже отдал, раздавая себя, не оставляя себе для себя ни капли? Нельзя, надо гнать прочь подобные мысли, они слишком мешают контролю над даром. Как-то справится с этим Дейирин? Такая ноша женщине… такая немыслимая ответственность для хрупкой дочери, для будущей императрицы.

— Ты совсем вымотал себя, Илш, — негромкий напевный голос почти вводит в транс. В кабинете пахнет грозой, ветром и травами.

Только от одного существа, кроме сумасшедшего фэйри, так пахло. От второй ненормальной. Уголки губ невольно дернулись, обнажая ядовитые клыки.

— Я вижу, как ты рад меня видеть.

Вошедшая присела бесцеремонно на край стола, тряхнув волосами. Косы расплелись в миг, рассыпаясь, расползаясь лианами цвета весенней травы. Лукаво блеснули большие блестящие глаза, прикрываясь ресницами. Качнулась призывно грудь в глубоком вырезе слишком откровенного полуохотничьего костюма. Инстанши, сестра изгнанника, была великолепна, как и всегда. И не отказывалась от своей безумной идеи его завоевать.

— У меня много дел-с-ссс, — прошипел раздраженно, щелкнув кончиков хвоста по тянущейся к нему руке.

— Все такой же недотрога, — хрустальный смех, от которого что-то екает в груди, вдруг резко обрывается. Женщина напротив сбрасывает маску роковой соблазнительницы и смотрит тревожно и внимательно… на его шею. — Снова воспаление? Илш, но…

— Хватит. — злое и резкое. Ее обиженно прикушенная губа и уже нескрываемая тревога в глазах.

— Ты праф-ффф, мой друг. Дей-сствительно хватит, — Голос Нильяра за спиной оказывается полной неожиданностью. Откуда он здесь? Как быстро он появился?

Он не успевает сказать ни слова, когда понимает, что не может двинуться. Тело онемело, не подчиняясь приказам. Он попытался дернуться, обернуться, чувствуя, как холодеет от непонимания и обиды сердце, когда видит склонившегося над собой кровного брата. Нильяр поддерживает, не давая упасть и осторожно укладывая на пол, но лицо его — как пустая маска. Словно он сам себя проклял на бесчувствие. И это — страшнее всего, ведь обычно он всегда мог уловить чувства своего господина.

— Вы уверены, что мы… правильно действуем, мой ал-шаэ? — казалось, что голос беззаботной и язвительной фэйри сейчас дрожит.

Что они задумали? Сжало горло. Глаза застилает ярость, хочется взвиться, ударить, причинить не меньшую боль предателям. Он уже едва ли осознает — что происходит и зачем, только скалится бездумно, рвясь из пут. Как сквозь туман доносятся голоса.

— Нет, я был прав. Ошейник лишь частично блокирует чужую силу, что попала в него, проклятье влияет на разум, смешавшись с чужими чарами, — мои худшие опасения сбылись. Если бы он принял защиту древнего… надеюсь, еще не поздно.

Его голова лежит на чьих-то коленях. Внутри все кипит от ярости, но внешне он — словно труп. Даже ресницы не дрогнули.

— Он… поможет? — снова пауза. Тяжелое дыхание за спиной.

Кажется, с него стащили одежду.

— Рисуй круг, Инстанши Ръятэ, а рассуждения о моральном аспекте наших поступков оставь мне, — ледяной голос наследника. — Пора отдать, наконец, Эскайру тан Ши его желанную жертву. — И тихий шепот, настолько незаметный, что, видимо, чудится. — Надеюсь, ты сможешь когда-нибудь меня простить, брат мой. А нет… что ж… главное, чтобы ты жил.

Дальше все смешивается в одно — гул магии, леденящий холод чужой силы и жар ошейника, что сталкиваются в нем, ледяные объятья, жалящие каждую рию, боль и темнота.

Из горла вырвался слабый стон. Ощущения, хоть и частично, возвращались. Он был в человеческом облике, по — прежнему обнаженный и обездвиженный, только голова была кристально чистой и ясной, несмотря на общую вялость и смертельную усталость, придавливающую грузом. Шею предупреждающе обожгло, но на этот раз пелена безумия не захлестнула, только холод еще сильнее сковал тело, вырывая стон.

Мысли снова путались и сбивались. Уже много лет… много лет он не испытывал такую сумасшедшую гамму эмоций. Боль, страх, гнев, отчаянье, накатывающий ужас, тоска — все мешалось в гремучей смеси, лишая возможности нормально мыслить.

— Ты жалок и смешон, Илшиарден, — холод добирается до сердца, сжимая его в своих тисках, он по-прежнему ничего не видит, только уши чуть дергаются, улавливая звук чужих шагов.

Впрочем, этот голос он и так бы узнал из тысячи других. И эту силу, не дающую вздохнуть. Упрек резанул по сердцу сильнее, чем он хотел бы. Иршас ненавидел это ощущение беспомощности. На лоб легла чужая ладонь, словно клеймя.

— Ну почему словно? — карриарш будто увидел наяву чужую злую усмешку.

Тьма вокруг стала удушающей. Прикосновения острых когтей к горлу, там, где горел ошейник, чужая ненависть и ярость — словно извне, рычание, шипение — его? Он смог стерпеть, когда искусал губы до крови, — из горла вырывались бессильные стоны, кажется, щеки были мокрыми. Позор. Но в этот момент он не думал — ему не давали потерять сознание, уплыть в желанное небытие, нет. Только лед и тьма прикосновений древнего бога и чуждая сила проклятья, что разъедала тело. В какой момент последние силы стали его покидать? Исчезли, поблекли воспоминания и обида, ушла злость, даже сила, привычная с детства, перестала ощущаться. Он смотрел, как сквозь корку льда, больше не желая ничего.

— Я не давал тебе приказа уйти. — злой окрик.

Жалящие жгуты собственной силы.

— Ах ты так, упрямый поганец.

Пространство вокруг задрожало от мощного потока тьмы, вырывая тихий вскрик. Чужие когти пробили грудь, входя прямо в сердце. Глаза лежащего на каменном алтаре иршаса распахнулись, полные беспроглядной тьмы. В этот миг только сила древнего божества поддерживала жизнь в угасающем теле, не давал уйти душе. Эскайр тан Ши, склонившийся над телом своего потенциального жреца, прищурился, склонив голову. Что ж… ему все равно нужна была аватара, так почему бы не он? Достойная награда и блестящее наказание.

Тьма сорвалась с длинных когтей бога, окутала едва бьющееся сердце иршаса, пропитывая его целиком, обвивая темными лозами. Он резко выдернул когти, прикосновением заживляя рану. Миг. Другой. Тишина в огромной стылом помещении, в которой так отчетливо слышно, как медленно-медленно стучит чужое сердце. Равновесие…

Древний поморщился, стирая капли крови из носа. Как же он еще позорно слаб. Впрочем, малышка Рин и ее младшие подчиненные не так уж плохо потрудились. А он скоро станет сильнее, стоит только аватаре встать на ноги. Осталось лишь последнее. Возможно, Илшиарден его никогда не простит за этот шаг, никогда не поймет… Но это и его проклятье, и его награда, и его возможность все еще жить и дышать. Он посмотрел на мертвенно-бледное лицо подопечного. Он и так укутан обязательствами и клятвами. Главное — яд проклятья и чужого очарования уничтожен. А, значит, покусившуюся на его собственность отступницу ждет суровая кара. Древний облизнулся почти мечтательно, на этот раз беря в руки остро-отточенный ритуальный клинок.

Алтарь заброшенного храма засветился.

— Жертва принесена, плата назначена, прими же, сила моя, в место сие Хранителя и Жреца, плоть от плоти моей, часть души моей, сердце магии моей.

Острое лезвие вырезало узоры на беззащитно откинутой шее, но крови не было — она испарялась раньше, чем успевала стечь. Тихий речитатив. Волны магии. Узор, заключивший шею и грудь лежащего в ловушку светящихся линий.

— Отныне и навеки он слуга и сосуд мой, мой Карающий Меч и мой Щит, таково мое слово. Иссэ.