Время, вперед! Культурная политика в СССР - Коллектив авторов

Пожалуй, самым эстетским с точки зрения верстки, иллюстративного ряда и содержания стал журнал «Химия и жизнь», созданный по вполне банальному поводу: в начале 1960-х годов стартовала кампания по химизации народного хозяйства. Кампания предусматривала интенсивное развитие химической промышленности, производства полимеров и удобрений. Население и даже многие специалисты с подозрением относились к новым материалам и технологиям в области современной химии, а поэтому требовалась информационно-разъяснительная работа, которая отчасти и была возложена на новый журнал. Однако миссия издания вышла далеко за пределы популяризации химии, и в 1970-1980-е годы журнал стал привлекать художников, писателей, молодых ученых, многие из которых впоследствии стали известными популяризаторами науки и научными журналистами.

Все, конечно, читали журнал «Химия и жизнь», он был такой вполне культовый, между строк всё так вычитывали: всё это было ново, интересно, необычно – современный был журнал. А потом этот журнал объявил набор в школу-студию научной журналистики. На самом деле, это были такие клубные посиделки, вечеринки в редакции (редактор научного журнала).

«Химия и жизнь» привлекала в качестве иллюстраторов известных художников, что способствовало становлению Science Art в советском изобразительном искусстве. Даже для современного читателя содержание, язык, графика и верстка журнала 1970-1980-х годов не выглядят устаревшими, а многие материалы до сих пор читаются с интересом.

Советская фантастика многому обязана научно-популярным журналам. Следуя идее И. А. Ефремова об использовании фантастики для повышения интереса аудитории к науке, все ведущие научно-популярные журналы страны («Знание – сила», «Наука и жизнь», «Химия и жизнь», «Техника молодежи» и др.) имели рубрики, в которых публиковались фантастические рассказы советских и зарубежных авторов. Да и в целом на фоне успехов освоения космоса, развития атомной энергетики и распространения телевидения и других технических новинок фантастика воспринималась не только как полет свободной мысли, устремленной в неопределенное грядущее, но и как описание вполне реалистичного и вероятного будущего, где наука и технический прогресс станут эффективным средством построения коммунизма. Другое дело, что бесчисленные романы о космических полетах «героических советских ученых» с детальным описанием технических новинок быстро наскучили читателям, а интерес самих авторов сместился к рассмотрению проблем общественного развития. В частности, эта трансформация произошла с А. Н. и Б. Н. Стругацкими. Уже во второй половине 1960-х годов они сами иронизировали над своими первыми произведениями («Страна багровых туч», «Стажеры») в повести «Понедельник начинается в субботу», главный герой которой попадает в картонный мир идеологически выдержанной советской фантастики 1950-х годов.

Визуальные медиа (кино и телевидение) также активно участвовали в популяризации науки и технических знаний. Мы уже упоминали о послевоенных картинах, посвященных биографиям Попова и Пржевальского. Конечно, в новостной кинохронике 1930-1950-х годов, предваряющей большинство киносеансов, регулярно появлялись сюжеты о героических ученых-полярниках, успехах советской агрономии и медицины, что работало на пропаганду советской науки. Были и интересные опыты в области кинофантастики, когда создатели фильмов стремились придерживаться имеющихся на тот момент научных сведений о невесомости, ландшафте других планет и устройстве межпланетных кораблей. Показательными здесь стали фильмы «Космический рейс» (1935), где научным консультантом был К. Э. Циолковский, и «Планета бурь» (1962), который поставил талантливый режиссер научно-популярного кино на космическую тематику П. В. Клушанцев.

Центральная студия научно-популярных и учебных фильмов («Центрнаучфильм») не только поставила на конвейер производство учебного кино для школ, училищ и вузов, но в позднесоветское время послужила площадкой оригинального авторского научно-популярного кино, лидером которого был В. М. Кобрин, использовавший поэтику артефактов научной лаборатории для отображения сложной системы отношений между человеческим сознанием, научными фактами и философскими размышлениями. Сам Кобрин так характеризовал место науки и научно-популярного кино в советском мировоззрении:

Немаловажную роль при формировании «советского сознания» играла «советская наука». Будучи связанной с научно-техническим прогрессом, она, с одной стороны, пробуждала чрезмерные социальные ожидания. С другой стороны, она элиминировала себя как науку, когда естественно-научный критерий человек-универсум применила к отношению индивидуум и государство-партия… Основой и главной идеей советского «естественно-научного» мировоззрения является то, что вершина длившейся миллионы лет эволюции жизни на Земле выражена в триумфе «гомо советикуса». Научно-популярное кино в Советском Союзе должно было служить этой сверхидее… Справедливости ради нужно сказать, что научно-популярное кино всегда было очень любимо публикой. С наступлением культурной революции 1920-х и 1930-х годов с помощью государства распространялись иллюзии, что познание мира элементарно и что всякое научное усилие вознаграждается, если только оно совпадает с идеями, идущими сверху. Вероятно, поэтому для меня и моих друзей было очень важно внести именно в научно-популярный фильм неопределенность, некоторую таинственность и в результате вместо этакого «советского порно» делать многозначное эротичное кино. Само собой разумеется, что на этом пути было много сопротивления… но все же очень важной была следующая точка зрения: а именно – окружающий нас мир намного сложнее, чем все те застывшие модели, которые мы должны были представлять[291].

На массовую телеаудиторию многие годы работали три научно-познавательные программы, которые охватывали географию, биологию и естественно-научные дисциплины. Этими программами были «Клуб кинопутешествий» (ведущий Ю. А. Сенкевич), «В мире животных» (ведущие В. М. Песков и Н. Н. Дроздов) и «Очевидное – невероятное» (ведущий С. П. Капица). Эти три телепрограммы, как и научно-популярные журналы периода застоя, могут служить иллюстрацией формирования «мягкой» политики популяризации науки.

Как уже отмечалось, необходимость содержательного обогащения и смягчения форм распространения научных знаний обусловливалась изменившимся характером аудитории, которая, с одной стороны, стала более образованной и требовательной, а с другой – сторонилась прямолинейной пропаганды превосходства советской науки. Поэтому последние три советских десятилетия стали периодом расцвета научно-популярной тематики. Занимательность, отсутствие дидактики, содержательная насыщенность, современный иллюстративный и визуальный ряд отличали произведения научно-популярного жанра. В немалой степени этому способствовал приход туда талантливых журналистов, ученых, операторов и графиков, которые не хотели работать на идеологическом фронте, с одной стороны, и не желали покидать профессию – с другой. Поэтому относительно неполитизированный жанр «науч-попа» стал удобной нишей для них, точно так же как детские журналы и литература привлекали неформальных художников уровня И. И. Кабакова и В. Д. Пивоварова.

В советское время платили очень приличные гонорары. Сотрудники нашего журнала получали нормальную зарплату, но плюс гонорары, которые они получали за публикации в нашем журнале. Нас ограничивали, мы писали не очень много, но был великий спрос на нас в других изданиях, поскольку мы могли рассказывать просто о сложном. Какой-нибудь журнал «Пионер», «Радио», Общество «Знание» выпускало брошюры – им позарез нужны были авторы. То есть в итоге это выливалось в очень приличные деньги. И, скажем, мои коллеги могли позволить себе купить машину на эти собранные деньги. Именно потому, что этот труд ценился и высоко оплачивался. Потому что все понимали, что это могут немногие, это такая работа, вполне себе тяжелая (редактор научно-популярного журнала).

В целом на фоне информационной закрытости советской системы индустрия популяризации науки стала очень важным фактором формирования мировоззрения, языка и читательских привычек советской интеллигенции, поскольку не только открывала двери в мир научных открытий, но и знакомила с современной литературой, искусством, мировыми техническими новинками. В эпоху позднего СССР прагматические задачи распространения научных и технических знаний были существенно дополнены функциями организации семейного досуга, участием в создании читательской культуры и хобби.

Данный очерк не позволяет сделать детальный обзор форм, инструментов и подходов к популяризации науки в Советском Союзе. В частности, здесь мы не рассматриваем роль естественно-научных и технических музеев, так же как и детских и подростковых кружков, которые служили мощными инструментами воздействия на мировоззрение. Мы лишь обратили внимание на ключевые этапы трансформации науки в контексте изменений культурной политики, сделав акцент на роли научно-популярных журналов, художественного и документального кино, а также показав, каким образом стиль и практики советской популяризации науки менялись вместе с идеологическими перипетиями и ожиданиями населения, для которого увлечение популярной наукой стало неотъемлемой частью культурного досуга.