Время, вперед! Культурная политика в СССР - Коллектив авторов

© Степанов Б., 2013

Роман Абрамов. Популяризация науки в СССР как элемент культурной политики[279]

Парадокс в отношениях науки и общества заключается в том, что наука, с одной стороны, всегда стремилась подчеркивать собственную идеологическую, институциональную, политическую автономию, а с другой – не просто реагировала на запросы общества, но активно обращалась за общественной поддержкой и вниманием, не пренебрегая данной формой легитимации. Активность ученых в диалоге с обществом базировалась не только на ожиданиях финансовой поддержки и обретении статусной позиции, но и на символическом подкреплении своей профессиональной деятельности. Эпоха Просвещения заложила идейные и практические основания популяризации науки, выведя эксперимент из тайных алхимических лабораторий на свет аристократических салонов, кунсткамер и рыночных площадей, сделав искусство эффектной демонстрации научных результатов необходимым навыком ученого. Увлечение просветителей масштабными проектами разнообразных энциклопедий опиралось на желание сделать систематизированные и верифицированные научные знания доступными для широкой аудитории. В XIX в. достижения науки стали по-настоящему видимыми, войдя в повседневную жизнь европейских обществ вместе с паровым двигателем, телеграфом, дагерротипами, что подогревало интерес к «науке», понимаемой широко – от почти любительского изобретательства до собственно научного поиска в академических лабораториях. Всемирные выставки стали витриной научно-технического прогресса, который, как тогда казалось, идет рука об руку с прогрессом социальным. На волне энтузиазма и веры в прогресс возникали многочисленные научные общества, учреждавшие научно-популярные журналы, проводившие циклы публичных лекций и послужившие связующим звеном между наукой и широкой аудиторией. Магия науки очаровывала так же сильно, как и религия, а семена просвещенческого антиклерикального настроя многих интеллектуалов дали обильные всходы в гражданских верованиях нового типа – от позитивизма до фундаменталистского материализма. В России, как и в других европейских странах, любовь к науке, выразившаяся в организации разнообразных просветительских обществ, нередко замещала другие формы гражданской и политической активности[280].

Появление советской индустрии популяризации науки было предопределено как предшествующим эффектом, который произвели «чудеса науки» на широкую публику, так и упрощенной версией марксизма, материализм которого из философской доктрины превратился в доктрину идеологическую. Кроме того, народническое движение пореформенной России в совокупности со специфическим сознанием русской интеллигенции сформировало собственные практики популяризации научных знаний для широкой аудитории посредством народных школ, библиотек, курсов, публичных лекций и т. п.[281] Вместе с ростом грамотности во второй половине XIX в. активизировалась издательская деятельность в этой сфере: специальные книжные серии и журналы для семейного чтения обогащали читателей географическими, техническими, естественно-научными знаниями. Например, первая версия знаменитого научно-популярного журнала «Наука и жизнь» была выпущена в 1890 г.

Таким образом, популяризация научно-технических знаний в СССР была всеохватывающим массовым феноменом, вплетенным в культурную политику, идеологическую работу и систему профессиональной ориентации. Обращение к социальной истории популяризации науки в СССР позволяет лучше понять суть идеологического проекта советского государства, который может служить одним из примеров попытки буквалистской реализации идей эпохи Просвещения, прошедших перековку в марксистских, позитивистских, народнических интеллектуальных течениях XIX в.

Прежде всего можно обозначить несколько функций распространения научно-популярных знаний в советский период. Во-первых, это замещение религиозного мировоззрения упрощенной версией научного, материалистического мировоззрения. Религиозная картина мира уже в XIX в. перестала быть довлеющей в образованной среде, хотя и оставалась доминирующей на массовом уровне. Революция 1917 г. предполагала не только глубокое переустройство политического, социального и экономического уклада российской жизни, но в первую очередь создание «нового человека», наделенного сознанием и мировоззрением нового типа. Обеспечить создание такого человека были призваны радикальный атеизм и материализм, подпитываемые показательными научными фактами. Распространение научной информации среди широких масс стало необходимым инструментом строительства «нового человека», освобожденного от религиозных предрассудков, хотя и наделенного новой формой верований – абсолютной верой в науку.

Во-вторых, индустриализация и нужды армии требовали технически подготовленной и образованной рабочей силы, готовой принять технократическую идеологию, в которой современные наука и техника становились необходимым условием построения коммунизма. Поэтому распространение научно-технических знаний отвечало прагматическим интересам государства, и соответствующая система пронизывала всю страну, охватывая все возрастные категории, хотя акцент делался на школьников, молодежь и трудоспособное население.

Попробуем вкратце охарактеризовать некоторые ключевые этапы интегрирования популяризации науки в культурную политику СССР. Первые шаги были предприняты сразу после революции, когда в 1919 г. в Госиздате организовали научно-популярный отдел, занимавшийся выпуском просветительских брошюр для разных читательских аудиторий: «Начатки науки», «Наука для всех», «Книжная полка рабочего», «Природа вокруг нас» и др. Все 1920-е годы прошли под знаком ликвидации безграмотности, становления начального и среднего образования, атеистической пропаганды, где популяризация научно-технических знаний играла существенную роль. Тогда были созданы журналы «Знание – сила» (1926), «Юный натуралист» (1928), которые изначально ориентировались на подростков и молодую аудиторию. Многочисленные технические общества и клубы, включая Осоавиахим, а также пионерская и комсомольская организации стали важными площадками распространения технических знаний и материалистического мировоззрения.

Новый этап формирования системы распространения научно-популярных знаний наступил вместе с разгромом «старой» Академии наук в 1929–1930 гг., когда в состав Академии вошла группа «академиков-коммунистов», в числе которых был известный теоретик марксизма Н. И. Бухарин. Именно он активизировал деятельность Академии наук по распространению научных знаний и популяризации истории науки и техники[282]. Бухарин призвал к демократизации знания[283], что было воплощено в создании новых научно-популярных изданий и в организации Института науки и техники, который был призван заниматься систематическим обобщением и изучением научной, промышленной и технической истории страны. При участии Бухарина инициировано издание серии классических работ по естествознанию, которая открылась публикацией труда Ч. Дарвина «Происхождение видов» в переводе К. А. Тимирязева (под ред. Н. И. Вавилова). С 1933 г. начал издаваться журнал «Техника молодежи», в концепции которого были реализованы идеи Бухарина о тесной связи распространения научно-технических знаний среди молодежи с ростом эффективности промышленности. И хотя вместе с опалой, а затем и гибелью Бухарина в 1938 г. многие его начинания были прекращены, популяризация науки стала неотъемлемой частью деятельности Академии наук.

Следующая кампания популяризации науки пришлась на послевоенные годы сталинского правления. Эта кампания шла параллельно с идеологической «охотой на ведьм», развернувшейся почти по всем научным дисциплинам – от биологии до философии, когда академические дискуссии были вытеснены обвинениями оппонентов в политической неблагонадежности и целые научные школы оказались под ударом репрессий. Конечно, самым известным примером торжества лженауки была «лысенковщина» в биологии, однако схожие, хотя и менее громкие политические кампании разворачивались и в других дисциплинах. Общим здесь стала подмена научной аргументации политической и стигматизация несогласных как «приспешников вражеской буржуазной науки». В конце 1940-х – начале 1950-х годов эти кампании были подкреплены «борьбой с космополитизмом», что подразумевало организованную волну антисемитизма, апофеозом которой стало «дело врачей» 1952–1953 гг., к счастью, не завершенное из-за смерти «отца народов». Иначе говоря, сама советская наука в 1945–1953 гг. нередко давала вполне яркие примеры искажений принципов научной дискуссии и могла служить источником лженаучных знаний, если мы имеем в виду мертоновское различение научного и ненаучного знания.