Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, комиссар покаялся, признал, что был неправ, просил простить и вернуть его на работу. У подводников нет возможности возить балласт, поэтому комиссар на борту занимал несколько должностей: основная – это, конечно, политработник, вспомогательная – главный артиллерист на борту, ему подчинялись зенитчики и орудийный расчёт. А артиллерист он хороший, судя по отзывам.
Ладно бы только он, так ещё и команда как сговорилась: решили взять обоих на поруки и воспитать настоящих советских воинов из кисейных барышень, как я их называл. Вчера ко мне приходили с просьбой трое самых авторитетных моряков, включая боцмана, а сегодня вот и комиссар пришёл. В общем, я решил дать им шанс, под ответственность команды, пусть искупают свой косяк.
Об этом уже было объявлено, так что охрана их была снята, и оба вернулись на свои посты. По-другому поступить я не мог: если команда просит, могли и не понять мой отказ, тут так принято. Но вот если снова накосячат, я буду иметь полное право карать и миловать, и команда уже поддержит меня на все сто.
Вот такие дела. Главное – мы на месте, ждём темноты. Закончив писать последний рапорт, я убрал его в сейф и тоже лёг спать: нужно экономить воздух.
* * *Всплыли мы, когда окончательно стемнело, и сразу открыли люки, вентилируя отсеки. Так долго мы под водой ещё ни разу не были – двенадцать часов. Довольно высокие волны захлёстывали рубку, тем более мы всплыли в позиционном положении – палуба под водой. Понемногу отдышались, но дизеля не запускали: немецкая субмарина продолжала находиться на позиции и слушать шумы вокруг, дизеля она точно засечёт. А вот электромоторы вряд ли, да и шум прибоя заглушит наше движение.
Трое вахтенных поднялись наверх, два сигнальщика и вахтенный командир, все тепло одетые и в непромокаемых плащах, привязались к леерам, и мы тихой сапой, дав средний ход, направились ко входу в порт. В некоторых местах под днищем едва метр был, штурман чуть не поседел, делая счисление и утверждая, что нас точно разобьёт о камни, но мы прошли. Для штурмана это было чудом, он два карандаша сломал от волнения, но ведь прошли!
Шум нашего движения всё ещё заглушался прибоем, хотя тут, в бухте, он и тише. Аккумуляторы были разряжены практически в ноль, когда мы, двигаясь в основном подальше от стоянок, у берега, прошли практически всю бухту и дошли до кладбища старых судов. Там мы пришвартовались, также в позиционном положении – только рубка торчит.
Трое матросов с комиссаром, вооружившись автоматами и одним пулемётом, разбежались, осматривая кладбище, но оно было пусто. После этого лодка всплыла, и были запущены дизеля, начался процесс зарядки аккумуляторов. Найти здесь лодку будет тяжело, а мы её ещё и замаскировали: натаскали куски жести, части корпусов и сложили на палубе. Теперь наша лодка фоном вписывалась в контуры свалки, и чтобы рассмотреть её, пришлось бы подойти вплотную. Команда шалела от моей наглости, но все приказы выполняла бегом.
Закончили мы, когда уже начало светать. Аккумуляторы заряжены, дизеля заглушены, люки открыты, включая грузовой на корме, чтобы был приток свежего воздуха. Большая часть команды отдыхала. А я, выспавшись за день, как только начало темнеть, переоделся в гражданскую одежду и, оставив за старшего Малькова, покинул борт лодки и кладбище и направился на разведку.
Вообще, визуально, с помощью биноклей мы и так вели наблюдение, собрав за день немало информации по работе порта. Найдя подходящий корпус, откуда было видно весь порт, мы обнаружили шведские суда на разгрузке: видимо, недавно прибыл очередной конвой. Парни на это ругались, тоже мне нейтралы.
Я понимал, что моё лицо теперь известно каждому вокруг, но утеплённое пальто, шляпа и закрытая шарфом нижняя часть лица вряд ли позволят меня опознать. Да и двигаться я собирался так, чтобы не встречаться с местными, особенно патрулями и полицейскими. В принципе, я и так прекрасно видел лучшие цели для моей подлодки, видел, где лучше работать торпедами, а где артиллерией. Да я и пушку с обеими зенитками собирался здесь задействовать: артиллеристам тоже нужно дать возможность пострелять и проявить геройство.
Но прежде чем это сделать, стоит пополнить закрома Хранилища, раз уж я нахожусь на вражеской территории. Первой моей добычей стали местные склады. Я прибрал всё продовольствие, особенно подготовленное для снабжения команд боевых кораблей, включая довольно калорийные пайки подводников и лётчиков. Потом забрал снаряды для пушек, боеприпасы, торпеды, мины и глубинные бомбы. Фактически подчистую выгреб склады, да и топливные терминалы посетил, слив их содержимое в Хранилище.
Потом я осмотрел местные боевые корабли. Знаете, да тут и взять нечего. Нет, на загрузке у пирсов стоят два эсминца, но старьё. Единственно, что меня привлекало, – это два малых тральщика типа М, вроде того что я Балтфлоту подарил. Они у немцев имеются в довольно большом количестве, удачные корабли. Один из них был этого года спуска, другой прошлого. Остальное слишком старое, ресурс не то чтобы выработан, но усталость металла присутствует, так что меня они не заинтересовали. Кроме того, в порту стояли две субмарины типа VII, одна вроде ничего, но я слишком далеко от неё.
Я достал шлюпку, столкнул её на воду и погрёб подальше от берега. Там сменил шлюпку на моторный катер и, запустив движок, качаясь на довольно высоких волнах, поскольку ветер был сильный, направился к одному из тральщиков.
На подходе меня окликнули. Я сообщил вахтенным, что доставил почту, и мне спустили забортный трап. Однако едва я коснулся борта, корабль исчез. Немцы в порту соблюдали светомаскировку, а потому никто ничего не заметил. Катер затянуло в воронку, хорошо помотало, но водой не захлестнуло – так, лишь палубу намочило.
После этого я направился к следующему. Хорошо, что у катера рубка закрытая, а то ветер сильный, всё тепло из-под пальто выдуло бы. Со вторым однотипным тральщиком я поступил, как и с первым, и он вместе с командой также отправился в Хранилище. К слову, корабли забирал вместе с якорями, их цепи не перерезало.
В принципе, большой сторожевик, имеющий систему сброса глубинных бомб, тоже ничего, сорокового года спуска на воду. Но он на угле ходит, в отличие от тех двух кораблей, которые я только что прибрал: те турбинные, котлы на мазуте. Однако в порту была огромная гора угля для боевых кораблей,
