Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Сигналы SOS с тонущих торговых судов также получили радисты британских и американских крейсеров и эсминцев, которые покинули конвой и шли «на запад полным ходом». Спустя некоторое время на этих боевых кораблях перестали ждать, что «Тирпиц» вдруг появится из тумана и вступит с ними в отчаянный бой. Все пребывали в замешательстве. Зачем было в такой спешке уходить от конвоя? Через пять часов после приказа о его роспуске пришло новое сообщение от Адмиралтейства, в котором говорилось, что немецкие боевые корабли, «предположительно», находятся в районе Нордкапа, но «НЕТ НИКАКОЙ, ПОВТОРЯЮ, НИКАКОЙ УВЕРЕННОСТИ, ЧТО ОНИ В МОРЕ». Поняв, что Адмиралтейство распустило конвой, опираясь всего лишь на зыбкие разведданные, моряки испытали потрясение. Поражен был даже адмирал Л. Г. К. Гамильтон, командующий крейсерским соединением: он полагал, что Адмиралтейству известно, где находится «Тирпиц». Гамильтон представлял, какие чувства испытывают вверенные ему матросы, после того как им пришлось бросить конвой, и отправил сообщение, чтобы подбодрить их:
Я знаю, что вы, как и я, обеспокоены тем, что нам пришлось оставить эти славные суда, которым теперь предстоит самостоятельно добраться до порта. Противнику удалось под прикрытием береговой авиации сосредоточить в этом районе значительно превосходящие силы. В связи с этим нам приказано отступать. Нам всем очень жаль, что [крейсерское соединение] не может в полной мере выполнить свою задачу. Надеюсь, вскоре у нас появится возможность свести счеты с фрицами.
Больше всех был обеспокоен коммандер Брум, который увел шесть эсминцев из своей эскортной группы, решив, что они лучше защитят конвой, если поспешат на запад вместе с крейсерами, чтобы перекрыть путь «Тирпицу». Бруму казалось, что Адмиралтейство его предало. Он сообщил Гамильтону, что готов развернуть эсминцы и возвратиться к конвою. Гамильтон ответил, что уже слишком поздно: крейсеры и эсминцы к тому моменту успели отойти на 250 км от места, где конвой был распущен. Брум печально заметил, что Королевский флот предоставил подробные инструкции по процедуре роспуска конвоя, но при этом не дал указаний на случай, если придется собрать его снова.
Хотя Брум этого не знал, офицеры на эсминце «Оффа» обсуждали возможность имитировать поломку своего корабля и вернуться обратно, чтобы защищать конвой. «Мы были в шаге от этого», – вспоминал вице-адмирал У. Д. О'Брайан, который в то время служил лейтенантом на «Оффе». Всю свою жизнь О'Брайан сожалел, что он сам и другие офицеры «Оффы» не вынудили своего командира пренебречь приказом Адмиралтейства и развернуть корабль. «Инстинкт подсказывал нам повернуть назад, и это было правильно, – вспоминал О'Брайан. – В тот момент не нужно было подчиняться приказу, и нам всегда будет стыдно, что мы этого не сделали».
Командир американского крейсера «Уичита» счел необходимым подготовить специальный выпуск корабельной газеты, чтобы объяснить события предыдущего дня и подчеркнуть, что союзники не струсили: «Никто не может обвинить нас в малодушии и сказать, что у британцев "кишка тонка", ведь они сражаются на этой войне уже почти три года и целый год при этом воевали одни. ‹…› Любой, кто встречал людей из [подвергшихся бомбардировкам] Лондона, Ливерпуля, Бристоля, Портсмута, Ковентри и Саутгемптона, знает, чего они стоят».
Через несколько часов после того, как был торпедирован неудачливый «Карлтон», нападению торпедоносцев «Хейнкель-115» подвергся американский транспорт «Питер Керр», отправивший сигнал SOS в момент гибели «Эмпайр Байрона». «Хейнкели» запускали все новые и новые торпеды, но транспорт уклонялся от них. В дуэли, которая продолжалась почти два часа, «Питер Керр» увернулся от 13 торпед. Затем к атаке подключились четыре пикирующих бомбардировщика, налетевшие на судно с характерным хищным воем. Они сбрасывали зажигательные бомбы в капсулах, которые открывались в полете и выпускали десятки самовоспламеняющихся снарядов. Попав на палубу «Питера Керра», эти снаряды вызвали несколько пожаров. Огонь уничтожил радиорубку и повредил все три американских самолета, которые стояли на главной палубе. Офицеры, матросы и артиллеристы сумели спустить две шлюпки. Они успели отойти на безопасное расстояние от судна, прежде чем пламя добралось до взрывоопасных веществ в грузовых трюмах и «Питер Керр» взорвался. В результате этой катастрофы погибли по меньшей мере 6600 тонн груза, состоявшего из самолетов, грузовиков, стали, продовольствия и взрывчатки, не говоря о том, что все это должно было спасти жизни многих советских людей.
Неподалеку от «Питера Керра» американский транспорт «Хоному» содрогнулся, когда торпеда с подлодки U-456 попала в его машинное отделение. Самолет «Блом унд Фосс-138» обнаружил «Хоному» идущим на юго-восток и вызвал подводные лодки. Выпущенная U-456 торпеда вывела из строя двигатели «Хоному» и убила двух моряков в машинном отделении. Капитан отдал приказ покинуть корабль за несколько секунд до попадания второй торпеды. Неповрежденной осталась лишь одна шлюпка, поэтому большинству из 37 выживших пришлось забраться на плоты, которые, по сути, представляли собой деревянные поддоны, прибитые к плавучим бочкам. Немецкая субмарина не стала останавливаться для допроса выживших.
Бойня только началась, когда в 11 утра 5 июля небо над островом Медвежий наконец достаточно расчистилось, чтобы одинокий немецкий разведывательный самолет обнаружил британский авианосец «Викториес», идущий с группой дальнего прикрытия конвоя примерно в 1300 км от рассеявшихся торговых судов. Этой обнадеживающей новости давно ждал Редер. Он быстро связался с Гитлером и сообщил фюреру, что никакие союзные авианосцы не угрожают «Тирпицу». Гитлер позволил вывести «Тирпиц» в море вместе с крейсерами «Адмирал Хиппер» и «Адмирал Шпеер» и семью эсминцами. К трем часам дня 5 июля «Тирпиц» миновал противолодочные сети и другие оборонительные сооружения Альтен-фьорда и вышел в Баренцево море. Там линкор повернул на восток и взял курс на южную оконечность Новой Земли, чтобы перехватить уходящие торговые суда, пока они не добрались до Белого моря. Немецкое верховное командование по-прежнему осторожничало и отправило адмиралу Шнивинду на «Тирпиц» последнее предупредительное сообщение:
Кратковременная операция с частичным успехом важнее, чем полная победа, требующая больших временны́х затрат. Немедленно докладывайте о приближении любых самолетов противника. В сомнительной ситуации без колебаний сворачивайте операцию. Ни в коем случае не позволяйте неприятелю добиться успеха против главных сил флота.
* * *
Чем дальше заходили во льды «Айршир», «Трубадур», «Айронклэд» и «Сильвер Сворд», тем сложнее им было держаться вместе. Они то видели друг друга, то скрывались за айсбергами и торосами. Джим Норт на «Трубадуре» наблюдал лишь верхушки мачт других судов. «Повсюду, куда ни посмотри, был лед, – вспоминал Фрэнсис Бруммер с «Айронклэда». – Нам попадались айсберги размером с городской квартал. Издалека они напоминали горы. Казалось, мы стоим в пустыне на севере Аризоны и смотрим на горы». Каналы тянулись на километры. Погода непрестанно менялась: за туманом и облачностью приходил яркий солнечный свет. «Было тихо, спокойно, без ветра, без качки, – вспоминал Джим Норт, – облака в зловещих сумерках висели низко, кое-где стоял туман». Норт и другие рулевые старались двигаться в том направлении, где, как они полагали, был север. «Арктическая лоция» предупреждала, что стоило судну войти в скопление льда, как рулевой терял контроль над плаванием и вынужден был двигаться туда, куда позволяли каналы.
Ни одно из судов не располагало подробными ледовыми картами. Плохая видимость и отсутствие исправных компасов сводили навигацию к движению вслепую. Капитаны не могли идти по счислению, то есть определять положение судна по его скорости в заданный промежуток времени, поскольку судам приходилось постоянно менять скорость, маневрируя среди льдов. Вскоре каналы сузились. Лед ударялся о борта и царапал их.
