В дебрях Африки - Генри Мортон Стенли

3-го числа еще пятеро бежали; на этот раз дезертиры унесли один ящик с патронами Ремингтона, один с патронами Винчестера и один с европейскими консервами, да еще тюк с дорогими арабскими костюмами ценою в 50 фунтов стерлингов. Еще одного молодца мы поймали за расхищением ящика с провизией, из которого он уже достал саго, либиховский бульон, масло и сгущенное молоко. В два дня у нас сбежало десять человек. Если так пойдет, месяца через два мы останемся одни-одинехоньки. Я посоветовался со старшинами, и они уговорили меня не прибегать к крайним мерам. Однако скоро поневоле придется это сделать. После выступления из Ямбуйи мы потеряли 48 карабинов и 15 ящиков патронов системы Максима, Винчестера и Ремингтона.

На другой день бежали четверо носильщиков, пятого изловили. Я тотчас собрал всех людей, и так как старшины отказались от поручительства за своих подчиненных, то я распорядился, чтобы все существенные части карабинов отвинтили и немедленно заперли отдельно. Обезоружив людей таким образом, я отнял у них средства к побегу. С того часа, как мы встретили маньемов, деморализация делала быстрые успехи: люди вскрывали ящики, крали ткани, бусы, растаскивали снаряды и все это бросали или прятали вблизи дороги, чтобы потом разыскать.

5-го числа мы ночевали у «Раздолья гиппопотамов» – так назвали мы одно расширенное место реки, где видно было много гиппопотамов. Лагерь расположился на запущенной лужайке, ставшей их пастбищем, и вид этих давно не виданных, прелестных ковров зеленой муравы подал нам надежду, что мы уже недалеко от обетованных стран.

Фуражиры, разосланные по обоим берегам, доставили четырех коз, бананы, жареных крыс, вареных жуков, улиток. 6-го остановились у подножья водопада против селения Бафиадо, в котором удалось достать обильный запас бананов. На другой день перетащили челноки через пороги, на которых вода падает с высоты более двух метров.

За водопадами река до порогов Авакуби описывает дугу; там мы сделали привал. Мои отощавшие люди поймали на торной тропинке внутри леса женщину и ребенка; но ни один из переводчиков не понимает ни слова из их речей.

На другой день – опять пороги.

В этой области процветает гвинейская пальма[11], у деревень мы находим целые кучи пальмовых орехов, а недавние посадки этого дерева указывают даже на некоторую заботливость о будущем.

Ахмет, тот самый сомали, который не захотел отставать от нас в Ямбуйе и которого от самого Янкондэ мы должны были перевозить в лодке, совсем при смерти. Доктор говорит, что у него меланоз; но какая бы ни была эта болезнь вначале, теперь он, несомненно, чахоточный, и у него остались только кожа да кости.

Обогнув мыс и пройдя небольшую излучину реки, мы увидали, что она внезапно превращается в бурный поток, загроможденный утесами из сланца. На первом плане кипят волны, стремящиеся по крутому уклону вперегонки, и каждая из них, разбиваясь, осыпает предыдущую брызгами и пеной; затем с высоты десяти метров низвергается отвесный водопад, а за ним еще ряды уступов с бурлящими между ним водоворотами – и все эти потоки, брызги и пена, как бы подернутые туманом, бешено летят нам навстречу. При виде такой преграды у меня опустились руки. Наша флотилия везла 120 вьюков и постоянно от 50 до 60 человек больных и слабосильных. Бросить этих бедняков в лесу казалось мне немыслимым. Унести вьюки на себе и продолжать путь пешком – невозможно. Перетащить челноки на баграх, а вельбот перенести на руках мимо этого длиннейшего водопада представлялось мне решительно невыполнимой задачей.

Оставив челноки ниже порогов, я провел людей до заброшенного селения Наваби, расположенного выше водопада у одного из поворотов Итури (Арувими). Больные тащились вслед за караваном, а тех, которые не могли идти, перенесли. Затем прорубили в трущобе дорогу для перетаскивания челноков. Все это заняло два дня, в течение которых отряд № 1 ходил за провиантом, побывал и в окрестности, и дальше, но добыл очень немного.

Наваби было прежде замечательно цветущим поселением. Вокруг него были целые рощи гвинейских пальм, плантации бананов, кукурузы и табаку. Хижины под тенью пальм имели какой-то идиллический характер – так по крайней мере показалось нам по тропической живописности двух хижин, оставшихся целыми. Все остальное было уничтожено. Кто-то, может быть, даже из шайки Угарруэ, сжег деревню, срубил пальмы, разорил плантации и усыпал землю костями ее защитников. В пределах нашего нового бивуака в Наваби подняли пять детских черепов.

12-го числа, выступая, мы принуждены были покинуть пятерых умирающих, уже потерявших сознание. Ахмет, сомали, был в их числе.

Из Наваби мы пришли на побережье Мемберри, очевидно, излюбленное место слонов. Одного из них, с наслаждением купающегося у правого берега, мы увидели недалеко от себя. В своем стремлении добыть мясной пищи я решился попытать счастья и выбрал для этого карабин 577-го калибра, один из тех, которые так высоко ценятся индийскими охотниками. Ружья № 8 остались под охраной майора Бартлота и мистера Джемсона. С нескольких метров мне удалось всадить в тело животного шесть пуль, но я только понапрасну изранил его, другого результата не добился.

На общем смотру всего каравана получился следующий вывод:

23 августа было – 373 человека.

12 сентября было – 343 человека.

Убыло 30 человек: 14 дезертиров и 16 умерших; носильщиков – 235, вьюков – 227, больных – 58 человек.

К этим цифрам, и так довольно красноречивым, надо прибавить еще то, что каждый из членов экспедиции страдает от голода; чем дальше мы подвигаемся, тем скуднее становятся средства к удовлетворению все возрастающей потребности в пище; невольники бакусу и васонгора под предводительством маньемов шайки Угарруэ разорили плантации, перерезали жителей либо вынудили их искать убежища в лесах.

На другой день мы пришли к порогам Амири; один из наших старшин, Саади, получил выговор за то, что допустил некоего Макупетэ уйти разыскивать ящик, которого на проверке не досчитались; тогда сам Саади возымел несчастную мысль пойти искать Макупетэ, и ни тот, ни другой не возвратились. Другой носильщик, Уледи Манга, утомленный непосильной работой, а может быть, напуганный открывающеюся перед нами мрачной перспективой, бежал, также захватив с собой ящик.

Из шести занзибарских ослов, приведенных нами из Ямбуйи, оставалось только три. Один из них, должно быть, также в предчувствии грядущих бедствий, бежал. Куда он девался? Неизвестно. Что пользы искать что-либо или кого-либо в этих лесах. Как волна, рассекаемая носом корабля, сливается снова вслед за кормою, так и вечный лес погребает в своих темных глубинах все, что исчезает за его опушкой.