КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга вторая. - Анатолий Козинский

— Товарищ лейтенант, с докладом о готовности кормовой надстройки вы не поспешайте. Мы хоть накуримся вволю. Два месяца не курить! Так и совсем отвыкнем смолить табачище, — высказал общее пожелание матрос Мельник.

— Хорошо, хорошо! — пообещал Антон, — вы только всё укладывайте как следует: застопорьте вьюшки и закрепите тросы, лючки все подожмите наглухо. Вот слышите, — Антон подпрыгнул на лючке и тот задребезжал. Так не годится! Дайте-ка палубный ключ. Он поджал лючок. Попрыгал на нём — ни звука.

— Видите, как нужно! Проверьте все лючки, как показано!

Вскоре всё было закреплено, задраено, закрыто, опущено заподлицо с палубой и несколько раз проверено. Собравшись у кормовой рубочной надстройки, любуясь спокойным морем и тёплой погодой, подводники пустили в безоблачное небо добрую шапку сигаретного дыма. Порядком очумевшие, они начали засасывать уже свежие порции морского воздуха. Чихали и откашливались.

— Ну что, отдышались? Кончай перекур. Носовая швартовая команда уже давно убралась в прочный корпус. Айда все вниз! — Антон задраил входную рубочную дверь и доложил на мостик: «- Кормовая надстройка к погружению готова. Личный состав внизу. Рубочная входная дверь задраена.

Корабль следовал в точку погружения. Лёгкая зыбь бежала вдоль корпуса крейсера. Сопровождая его, крикливые чайки носились на малой высоте, пикируя в районе кормы в поиске зазевавшейся рыбёшки. Некоторые из них — сытые, пригретые солнышком, расположились на кормовой палубе, а голодные — сели на воду и склёвывали остатки пищи, выброшенные из лодки по команде «удалить мусор».

Лодка уменьшила ход и затихла совсем Удивлённые отсутствием привычного корабельного шума, чайки обалдело и подозрительно вытянули шеи.

— Кря, к-ря, ка-ра-ул! — закричали они, взлетая на крыло: палуба, в сопровождении свиста, выходящего из шпигатов воздуха, уходила у них из-под лап, погружаясь в воду. Вот вместо здоровенного, тёплого палубой корабля, замаячил бурунчик перископа, а затем и он исчез.

— Ка-ра-ул, кря, — успокаиваясь, прокричали чайки и разлетелись по своим делам. Море было чистым и только в его глубине беззвучно вращались винты, подгоняя еле просматриваемую тень субмарины, растворённую в его водах.

Внутри подводной лодки по корабельной трансляции командир объявил, что корабль начал выполнять задачи боевой службы. Возвращение в базу через два месяца.

Старпом собрал вахтенных офицеров и предупредил, что вход в штурманскую рубку запрещён.

— На месте текущих значений широты и долготы по месту плавания корабля в вахтенном журнале ставить прочерки. Все события, происходящие на корабле, фиксировать записями с чёткой аргументацией. Я начал вести журнал боевых действий, — закончил Баклашов.

На лодке была включена система кондиционирования, введена в действие система регенерации воздуха. Экипаж начал привыкать к походному распорядку дня, в котором подводники, разделённые на три смены, несли вахту у работающих механизмов и систем, не ощущая привычного наступления дня и ночи.

Замученные тяжёлыми работами и недосыпанием на берегу в период подготовки корабля к автономному плаванию, подводники отсыпались. В первую неделю адаптации к условиям плавания под водой, кроме несения вахты, командир личный состав корабля ничем дополнительно не загружал.

— Вот это, хлопцы, дило! — потягиваясь после смены с вахты, изрёк матрос Христенко. — Под водой не качает, автономный паёк — как в ресторане! Никто никуда не гоняет — красота! Если бы через каждые восемь часов по боевой тревоге не всплывали на сеансы радиосвязи — живы, Христенко, как у мамки за пазухой!

— Можно подумать, что ты, Христенко, из ресторана прямо-таки не вылезал, — ворчливо заметил старшина стартовой команды Ошитков. — У вас на боевых постах, как у дедушки Крылова «и под каждым ей кустом был готов и стол и дом!» При погрузке продуктов натаскали туда сухарей, галет, хлеба, консервов и чёрт знает ещё чего! Всё это добро свалено в кучу и не закреплено. Старпом освободится — он нам покажет и стол, и дом, и ресторан! Икать от переизбытка эмоций будем долго, если не наведём порядок. Так что: вперёд и выше, начнём с жилой палубы.

Антон нёс вахту во вторую смену и кое-как урывками по 2–3 часа «на оба глаза» успевал «комара придавить». Что ни говори, но вахтенных офицеров было три человека. Хуже дело обстояло со штурманами — их было двое. Они несли двухсменку и сон для них был, как «манна небесная» — еда вкусная, но вкушаемая вдоволь только на небесах. Туда они не очень спешили….

В первый день плавания штурманёнок Веселов приклеил с внешней стороны входной двери штурманской рубки табличку: «Вход воспрещён» — гласила на ней надпись. Он полюбовался своим произведением и, облокотившись на дверь, стоя во входном проёме, задремал. Было около четырёх часов утра — время самого сладкого разгула сновидений в здоровом теле. Что ему мерещилось в дремлющей голове, не известно, но тело из последних сил поддерживало равновесие удерживая его на ногах.

В то время с разрешения командира под руководством вахтенного офицера боцман в заданном десятиметровом коридоре глубин натаскивал своего сменщика тонкостям работы по управлению горизонтальными рулями. В результате его манипуляций образовался незначительный дифферент подводной лодки, но достаточный для смещения центра тяжести тела у дремлющего Веселова. Тело, пытаясь пробрести устойчивое горизонтальное положение, солдатиком грохнулось о железную палубу. Веселов очумело приподнялся на корячки и, как ни в чём не бывало, произнёс: «Б-р-р, что-то черти расшалились, так и пихаются!». В центральном посту все расхохотались. Штурманёнок поднялся, показал на табличку «Вход воспрещён». — Поняли? — произнёс он и удалился в рубку, закрыв за собой дверь.

Потихоньку жизнь подводников под водой стабилизировалась. Необычность обстановки, окружающей этот коллектив людей, герметично изолированных от воздействия внешней водной стихии прочным корпусом, постепенно становилась обыденно-терпимой. Совокупность специфических условий подводного обитания в свою очередь настраивали повседневную жизнь экипажа на особый рабочий ритм её функционирования. Главное, чтобы этот установившийся алгоритм умело поддерживался и не давал сбоев из-за пагубного вмешательства катаклизмов природы, силового воздействия людей внешнего мира, а так же из-за ошибок, недосмотров и некомпетентности отдельных членов самого экипажа.

Подводники отоспались и ощутили естественную потребность в минимальной информации о ходе выполнения задач кораблём, о событиях и жизни внешнего мира. Потребность в музыке, кинофильмах — одним словом, потребность развлечений была не первой, но и не последней в ряду нужд совремённого человека.

При всплытиях на сеансы связи одна из антенн выделялась на трансляцию по кораблю принятых передач. Если приём волн был удовлетворительным, то голоса из далёкой Родины доходили до ушей подводников в виде последних известий, музыки и песен. Кроме того, в установленное распорядком дня время, песни и музыку транслировали из записей на пластинках. Два раза в неделю посменно в кают-компании демонстрировались кинофильмы. Главные герои приключенческих фильмов о Тарзане, особенно Чита, стали объектами для подражания. Антон уже давно понял, что всевозможные запреты устанавливаются вовсе не для того, чтобы их соблюдать. Главная интрига жизни человека именно и заключается в том, чтобы трудности преодолевать, в том числе любые запреты и барьеры секретности.

На лодке, кроме основной штурманской прокладки пути движения корабля, по крайней мере в двух местах, велась своя «нелегальная» информативная прокладка для внутреннего потребления. Любой, уважающий себя человек, не желал, чтобы его, как неодушевлённого болвана использовали в тёмную. Умнейший человек, признанный вождь пролетариата В. Ленин учил, что учение — свет, а не учение — тьма. Подводники эту истину учли. На штурманскую рубку с надписью «вход воспрещён» они не посягали. Свет учения и сообразительность давали им возможность в любой момент увидеть текущие координаты места ракетоносца, автоматически транслируемых из навигационного комплекса в соответствующие потребители. Одним из таких потребителей был автомат пеленга и дистанции «Марс» в ракетной боевой части.

Ежесуточно новое изображение забавной рожицы Читы, показывающей задницу или фигу «дядюшке Сему» — то бишь врагам Советской власти, весело прыгало на флажке, водружаемого в точке местоположения подводной лодки, на ученических картах Северной Атлантики. Такие «прокладки» пути корабля велись постоянно операторами-управленцами на пульте управления главной энергетической установкой и в четвёртом отсеке операторами — ракетчиками. Картинки прыгающей Читы являлись предметом оживлённого обсуждения, заинтригованного любопытством, всего экипажа. Тем более, что постепенно смешные рожи Читы, пройдя этап совершенствования мастерства её исполнителей, обрели удивительное сходство с замполитом. Своя «Чита» рисовалась в каждом отсеке. Её образ отображал наиболее яркие ситуации героями очередного прожитого дня автономного похода. И только «посвящённые» знали, что флажок — победитель негласного конкурса прозванный «Зубиловской Читкой», непременно будет воткнут в точке настоящего пути пройденного ракетоносцем.