Голливудский мустанг - Генри Денкер

Дейзи Доннелл обрела силу, позволяющую выдержать любой профессиональный шторм. За исключением одного — бушевавшего в ее объятой страхом душе. Что бы ни говорили о ней критики, как бы высоко они не ценили ее «реализм» и «искренность» — эти два слова постоянно мелькали в посвященных Дейзи статьях, — она так и смогла поверить в собственную реальность.

Чем доброжелательней и благосклонней становились к ней критики, тем больший страх она испытывала. Превращаясь в легенду, она сама все ниже и ниже оценивала свои способности. Ее страх только возрастал. Она постоянно находилась в состоянии паники.

Дейзи все реже и реже подписывала контракты. Чаще всего даже не приступала к съемкам. Почти полностью отказалась от светской жизни. Редко звонила по телефону и не отвечала на звонки. Иногда она читала оставляемые ей сообщения, но не реагировала на них — особенно в тех случаях, когда речь могла зайти о новом фильме.

Страх перед неспособностью соответствовать своему новому образу в конце концов вынудил Дейзи покинуть мир кино. Актриса не заявила публично о своем уходе. Он просто стал фактом.

Дейзи превратилась в испуганного отшельника в городе, где могла быть Королевой.

Ее агент Марти Уайт уже привык к такому положению дел. Иногда, под сильным давлением какого-нибудь режиссера или студии посылал Дейзи очередной сценарий. Но результат всегда был одинаковым. Она держала рукопись у себя в течение недели, а затем возвращала ее с короткой запиской, выведенной почерком маленькой девочки: «Спасибо, Марти, но мне это не подходит».

На самом деле сценарий почти всегда оставался непрочитанным. Марти определял это по чистой, гладкой, совершенно неизмятой обложке.

Когда Уайта осенила идея пригласить ее на роль в «Мустанге», он попытался дозвониться до Дейзи, но не добился успеха. Однако Марти был уверен в том, что она находится дома. Через десять дней он сдался.

Исполнительный продюсер знал, что она имеет привычку, обвязав платком голову, садиться в свой «форд» с откидным верхом и уезжать на север или на юг вдоль берега Тихого океана. Она останавливалась на бензоколонках, возле закусочных, в людных местах, чтобы понаблюдать за тем, какое впечатление она производит на мужчин без ухищрений костюмеров, операторов с линзами и фильтрами, дорогих сценаристов, сочинявших для нее реплики.

Часто Дейзи даже не узнавали, что приводило к истерикам, бессоннице, сеансам белобородого венского психоаналитика.

Когда же на нее обращали внимание, Дейзи испытывала стресс другого рода. Ей казалось, что она разочаровывает окружающих. Ее снова охватывала паника, и актриса глотала пилюли.

Марти Уайт сказал сущую правду. С появлением Дейзи Доннелл возникали проблемы. Но наибольшую проблему она сама представляла для себя самой.

Джок находился в кабинете художника. Стены комнаты были увешаны эскизами, которые режиссер признавал великолепными. Его восхищение росло по мере того, как он рассматривал один набросок за другим. Художник уловил цветовую гамму «Мустанга». Джока отвлек телефонный звонок. Глава студии разыскивал его повсюду.

— Джок, малыш! Я только что говорил с Нью-Йорком. Боб сказал, что, если мы получим согласие Дейзи, она — наша! Даже на условиях Марти!

На следующий день Джок без предварительного звонка подъехал к дому Дейзи, окруженному садом. Он ждал, сидя в своем красном «феррари». Она не появлялась. Он заглянул в гараж, находившийся в цокольном этаже. Автомобиль Дейзи стоял на месте. Но она не выходила. То же самое имело место на второй, третий, четвертый дни.

На пятый день, решив, что «феррари», возможно, выдает его, Джок взял напрокат «шевроле» и запарковался на некотором расстоянии от дома. Вскоре желтый «форд» с откидным верхом выехал из гаража. За рулем сидела девушка в темных очках; платок скрывал ее светлые волосы. На ней была спортивная куртка из верблюжьей шерсти. Она вырулила на улицу.

Джок направился вслед за Дейзи. Она двигалась в сторону Тихого океана; оказавшись на шоссе номер сто один, покатила на север. Джок следовал за «фордом» на почтительном расстоянии, чтобы «шевроле» не отражался в зеркале заднего вида ее автомобиля. Когда она остановилась, чтобы заправить бак, Джок проехал мимо нее дальше, чтобы не привлекать к себе внимания. Развернувшись на первом перекрестке, он возвратился на бензоколонку с другой стороны.

Когда Дейзи платила за бензин, ее не узнали. Лишь после отъезда актрисы служащий бензоколонки, очевидно, догадался, кого он обслужил. Джоку пришлось поторопить изумленного человека, которому хотелось поговорить о необычной встрече. Когда половина бака заполнилась горючим, Джок бросил служащему смятую купюру; он боялся потерять Дейзи.

Время ленча давно миновало, но Дейзи не останавливалась, чтобы поесть. В районе Большой Отмели она свернула с шоссе, спускаясь на берег Тихого океана.

Дейзи затормозила возле безлюдного пляжа, отделенного от главной дороги каменными глыбами скал. Она вышла из машины, развязала платок, тряхнула своими светлыми волосами, сняла с себя всю одежду и побежала с ярким пляжным полотенцем в руках к океану, накатывавшемуся на берег высокими грохочущими волнами.

Увидев, как она бросилась в воду, Джок испугался — такая реакция возникла бы у любого человека, помнившего, как Фредерик Марч бросается в Тихий океан в фильме «Рождение звезды». Со дня выхода на экраны этой картины кинозвезда на берегу океана ассоциируется с самоубийством.

На мгновение Дейзи скрылась из виду, но потом она снова появилась. Дейзи хорошо плавала. Через несколько минут она позволила сердитой волне вынести ее на то место, где вода доходила ей до бедра. Обнаженная, она поднялась из пены; ее белая кожа блестела на солнце. Спутанные мокрые волосы придавали ей трогательное сходство с беспризорным ребенком.

Если бы рядом с Джоком находился сейчас оператор с камерой, режиссер запечатлел бы эту сцену, еще не зная, как она вмонтируется в фильм. Профессиональная интуиция подсказывала ему, что такой кадр нельзя снимать дважды. Также он знал, что попытается сделать это для «Мустанга», даже если такой кадр не предусмотрен пока что сценарием.

Он дал ей время вытереться. Прежде чем она начала одеваться, Джок заявил о своем присутствии, окликнув ее: «Дейзи!» Он полагал, что внезапный голос вызовет у Дейзи шок. Он хотел этого. В общении со звездой он всегда считал полезным лишить ее уверенности.

Повернувшись, она прикрылась полотенцем так, как дюжину раз делала в фильмах. Туго затянутое чуть выше бюста, оно мини-юбкой падало на бедра. Похожая на мальчика, сейчас она могла украсить любую кинокартину. Если она испытывала растерянность, была застигнута врасплох, то ей хорошо удавалось это скрывать.