Наркопьянь - Алексей Ручий

– Помолимся богу, дабы помог нищим странникам в нелегком пути? – криво усмехнулся я.

Панк сделал кислую мину.

Надеяться было не на кого. Да уж. У нас с богом одинаковое отношение к вере: я не верю в него, он не верит в меня. Значит, остается случай. На него одного, собственно, и уповая, мы выдвинулись. Панк все-таки прихватил свой видавший виды рюкзак. Я еле сдержал скептическую улыбку.

С Панком мы были знакомы недели две – и все две недели провели в критическом для сознания и организма запое. Познакомились на пьянке у общих знакомых. Сошлись на том, что Панк когда-то жил в моем родном городе. Хотя где только он не жил. Типичный номад. Ну да ладно.

И вот теперь этот человек сопровождал меня в нелегком и неблизком пути. Что ж попутчиков не выбирают, а вдвоем все ж веселее. Доверившись воле судьбы, мы отправлялись в алконаркотический трип.

Стрельнули сигарет и двинули в сторону Московского вокзала. Хаос в голове достиг своей предельной концентрации, я пытался сосредоточиться. Доехать до Москвы – проблем не будет. Но дальше – глушь. Там могут и убить бесприютных скитальцев. Почему-то так мне казалось. Хотя я крепился.

По пути пересекся с бывшим однокурсником, который и занял денег. Однокурсник спешил, поэтому обстоятельно поговорить не получилось. Да я и не хотел, было как-то неловко: занимая деньги, я не собирался их отдавать. По крайней мере, в ближайшем обозримом будущем.

Доползли до вокзала. Куча ментов, бомжей, ожидающих поезда пассажиров. Короче, обычная вокзальная нежить.

На привокзальной площади проходила рекламная акция. Мы с Панком сунулись туда – и не прогадали. Известная пивоваренная компания предлагала продегустировать свой новый продукт. Срочно вписались в хитрую схему алкогольных магнатов. Получили по бутылке пива. Хорошо.

Посмотрели расписание. До ближайшей электрички оставалось еще полтора часа. Поискали тихий уголок со скамейкой и устроились пить пиво. Новый продукт известной пивоваренной компании оказался говно говном. Но на халяву и уксус… дальше сами знаете.

– Надо бы в электричку пивка взять, – издалека начал Панк.

– Возьмем, – я швырнул пустую бутылку в лужу грязи.

Откуда-то из лохмотьев туч показалось неумытое солнце. Его лучи вяло скользнули по улице, зацепив и нас с Панком. После пива стало как-то легко. Поэтому решили повторить.

Пиво, растекаясь по пищеводу, вселяло надежду. Тому, чьи ожидания минимальны, в общем-то, не страшно будущее, каким бы оно, это будущее, не оказалось. Возможно, для человека, у которого в кармане денег ровно на три дня – да и те, по сути, чужие – думать о будущем – преступление. Возможно, сама жизнь, готовя очередную подлянку, запрещает нам думать о будущем. Возможно… Но только когда ты только что выбрался из чудовищного запоя, все выглядит каким-то облегченным. Кажется, что самое страшное позади. Да так оно, наверное, и есть.

За пивом и рассуждениями незаметно пролетело время. Пора было выдвигаться на платформу к электричке. Путь к ней преграждали турникеты, но мы удачно обошли их через платформу для поездов дальнего следования. Пересекли пути и выбрались к замершему электропоезду. Малая Вишера. Наш.

Сели в электричку и продолжили пить пиво – благо его рассудительно взяли с запасом.

Вагон заполняли какие-то люди: дачники с лопатами, граблями, еще каким-то барахлом, серые с осунувшимися лицами работяги, прочие неизвестного происхождения личности. Классовое ассорти.

– Ну, давай, чтобы наше путешествие было легким, – я стукнул бутылку Панка своей.

– Ага, – поддержал мой тост Панк.

Зашипели пневматические двери и электричка тронулась. Наш путь вглубь Родины начался. Позади оставалась болотная столица. Позади оставался двухнедельный запой, бессмысленность существования и болезненное одиночество. До свидания.

Где-то в районе Колпино пошли контролеры, и нам пришлось удирать. Перебежав пару вагонов по платформе, мы водрузили свои тела обратно на скамейки в вагоне. Я достал еще пива.

Мимо мелькали небольшие рабочие поселки, неслись кривые столбы, какие-то разбитые ограды.

Я давно заметил, что в России все так или иначе искривленное или сломанное – будь то фонарь или покосившаяся крестьянская хибара, да даже луковка церкви, в конце концов, – видимо, в силу каких-то особенностей мышления мы не можем воспринимать традиционные геометрические объекты: кубы, параллелепипеды, а только многообразие многомерных кривых вроде ленты Мебиуса.

Допили пиво. Я достал книгу, Панк задремал. В окне плыли облака, серебристые вены рек. Вскоре уже плыли буквы у меня в глазах – сказалась бессонная ночь. Я отложил книгу и тоже погрузился в чуткий сон.

Свистели мимо встречные поезда, голос с эффектом реверберации произносил названия станций, все это заползало в сознание и оседало вечерним туманом с заливных лугов. Сновали по вагону продавцы мороженного и прочей ерунды за одну российскую десяточку.

Незаметно пролетели три часа дороги. Контролеров больше не было. Вагон по мере нашего отдаления от Питера опустел. Осталось человек семь – не больше. Электричка, подползала к Малой Вишере – первой промежуточной точке на карте нашего путешествия.

Наконец, скрипнув тормозами, она остановилась. Мы выползли на платформу. Мимо нас прошествовали вялые дачники с лопатами.

На платформе сидела кучка каких-то гопников, встречи с которыми нужно было постараться избежать.

– Интересно, как там твоя девушка сейчас? – ни с того ни с сего спросил Панк.

– Если я с кем-то сплю, то это вовсе не значит, что перед вами моя девушка – я с равным успехом могу спать и с чужой девушкой, – попытался отшутиться я, но мысль о ней кольнула сердце. – Пойдем лучше расписание посмотрим, когда до Бологого электричка идет.

Панк только усмехнулся в ответ, и мы пошли. Миновали стаю местной гопоты. Те вяло проводили нас взглядами, видимо, мы не представляли для них ровно никакого интереса. Что ж так и лучше.

Электричка до Бологого ожидалась только в четыре утра. То есть нам предстояло провести ночь здесь. Неутешительно, когда ты только начинаешь путь. Когда ты только начинаешь путь, хочется мчаться вперед, не останавливаясь, всей душой ты желаешь, чтобы перед тобой не возникло никаких преград. На деле же обычно происходит наоборот.

Прошлись вокруг станции. Народу – никого. Возле здания вокзала небольшая площадка с фонтаном и громкоговорителем. Из громкоговорителя лилась спокойная музыка. На фоне покосившихся лачуг, выглядывавших из-за густых зарослей кустарника вокруг станции, этот фонтан с музыкой выглядели, по меньшей мере, неуместно. И в то же время было в этом что-то загадочное, наводящее на мысль о непредсказуемой русской душе.

Мы с Панком посидели у фонтана и покурили. Мимо проползли две вялые старухи. Судя по их угрюмому виду – местные. Крепкие бабки, это они когда-то фрица вилами гнали так, что у того пятки сверкали да штаны от страха свисали.

– Чего-то жрать хочется, – тихо констатировал Панк.

Я прислушался к своим ощущениям. Употребленная ночью скорость отпустила, ее место заняло легкое приятное опьянение от выпитого пива. Появился и аппетит.

– Да, не помешало бы, – ответил я, – пойдем – магазин поищем.

– Пойдем.

Мы перебрались через рельсы, преодолели полосу кустарника и двинулись вглубь поселка. Я оглядывался по сторонам. Какие-то обшарпанные дома, покосившиеся лачуги. В общем, обычный русский поселок на периферии, грустный и потерянный, словно ребенок, заплутавший в лесу безвременья.

Прилавки в магазине тоже не шокировали разнообразием. Мы взяли батон белого хлеба, упаковку сосисок и пакетик майонеза. В качестве аперитива выступили две бутылки какого-то оранжевого пойла с весьма сомнительным названием.

Выйдя из магазина, мы огляделись. Через дорогу находился сквер, дышавший запустением и отличавшийся от банальной помойки только тем, что там были скамейки. Туда-то мы и направились.

Сосискам мы не оставили ни единого шанса. Голод, внезапно навалившийся на нас, был подобен урагану. Лишь доедая последнюю сосиску из упаковки, Панк как бы невзначай заметил:

– Мне показалось или сосиски как-то странно пахли? Вроде как чем-то несвежим…

Сказать по правде, мне тоже так показалось, как только мы вскрыли упаковку, но после полуторасуточного воздержания от приема пищи я не обратил на сей факт должного внимания.

– Вроде, действительно странно пахли, – произнес я, чувствуя неприятную вонь, доносившуюся от пустой упаковки, и инстинктивно выискивая глазами на ней срок годности.

– Травануть хотели, сволочи, – тихо произнес Панк, сплевывая на землю.