Атолл Морская звезда - Александр Насибов

В о п р о с. Но вы беседовали с ней по телефону. Она не желает контактов с работниками вашего посольства.

О т в е т. В этом я сомневаюсь.

В о п р о с. Надо ли понимать ваши слова так, что вы разговаривали не с миссис Брызгаловой?

О т в е т. Нет, это была она. В трубке звучал ее голос. Я его хорошо запомнил, потому что в Москве бывал на лекциях профессора Брызгаловой.

В о п р о с. Ну вот, мы в тупике. Вы беседовали с миссис Брызгаловой, слышали ее отказ от дальнейших контактов с вами, а теперь утверждаете...

О т в е т. Убежден, придет время, и раскроется тайна странных реплик Анны Брызгаловой во время нашего телефонного разговора.

В о п р о с. "Странные реплики". Что вы имеете в виду?

О т в е т. Только то, что реплики были странны. Будто Брызгалова не очень хорошо понимала, о чем говорит.

В о п р о с. Это очень серьезное обвинение, мистер Чугунов. Вы основываетесь на фактах?

О т в е т. Да.

В о п р о с. Где же эти факты?

О т в е т. Они будут обнародованы.

В о п р о с. Когда?

О т в е т. Думаю, ждать недолго..."

На этом интервью было закончено.

- Что скажете? - Лашке отложил газету, обернулся к Медику. Полагаете, у этого русского и впрямь существуют какие-то доказательства? Не верю, что так может быть. Меня волнует другое. В интервью нет ни слова о краже в магазине и о провозе фальшивых денег. Почему? Полиция придерживает эти козыри? Или то и другое - вовсе не козыри, и полицейские протоколы погребены в недрах архивов?..

- Не погребены, - сказал Джозеф Болл. - Копии полицейских протоколов с допросами Анны Брызгаловой переданы профессору Лаврову. И это могла сделать только Джоан Гибсон.

- Очень странная история, - сказал Медик. - Вчера шефу операции Мортимеру Данлопу потребовалась моя консультация по лечению Анны Брызгаловой на дому профессора Лаврова. Так вот, в ходе беседы Данлоп выразил опасение, что сведения о допросах Брызгаловой могут просочиться в печать. Он имел в виду первый этап операции - "кражу" и "фальшивую валюту".

- А теперь копии этих протоколов вдруг оказываются в руках у профессора Лаврова?! - воскликнул Лашке. - Он же передаст их прессе...

- Или, что еще хуже, отправит в советское посольство, - сказал Медик.

- Надо действовать! - Лашке взволнованно заходил по комнате. - Ведь будет не только раскрыта цель операции, но и обнародовано местонахождение объекта. Смею уверить, в этих обстоятельствах противник проявит оперативность. Чем мы ответим?

Наступило молчание. Из своего врачебного саквояжа Медик извлек карту, аккуратно разложил ее на столе.

- Есть одна мыль, - он пришлепнул ладонью по карте. - Я исхожу из того, что профессор Лавров будет стремиться передать протоколы советскому посольству в самое ближайшее время - быть может, в ближайшие часы, постарается переправить туда и свою пациентку. Для нас хорошая возможность взять игру на себя. Но все это при условии, что самолет наготове, - Медик взглянул на Лотара Лашке.

- Не беспокойтесь, - сказал тот. - Самолет может быть вызван немедленно. Это летающая лодка.

- Очень хорошо, пусть будет летающая лодка. - Медик помедлил, что-то прикидывая, потом решительно наклонил голову: - Пожалуй, так даже лучше. Он снял трубку телефона, набрал номер: - Хэлло, мне нужен катер, способный взять на борт пять-шесть человек. Он должен быть готов сегодня вечером... Понял, я знаю этот причал. - И Медик положил трубку.

- Что вы надумали? - спросил Лашке.

- А вот слушайте...

Все трое склонились над картой города и порта.

Одиннадцатая глава

Состояние Анны Брызгаловой не улучшалось. В течение нескольких суток она не могла заснуть. Короткое забытье приходило лишь перед рассветом. И тогда в сознании возникал один и тот же сюжет: за ней гонятся люди в белых халатах, вот-вот настигнут, а она не может бежать, ноги словно из ваты. Пробуждение наступало в момент, когда один из преследователей вонзал ей в руку шприц...

Очнувшись, полумертвая от пережитого, она часами лежала в неподвижности и плакала.

И все же она не сдавалась. Выдержать, перетерпеть. Тогда ее обязательно спасут. Она стала тренироваться - тайком от Лаврова, которого подозревала в сговоре с полицией, покидала постель и ходила по комнате. Ее шатало от слабости, дважды она падала и подолгу лежала на полу, не имея сил подняться. И все же продолжала свои попытки.

Окно ее комнаты легко открывалось - она убедилась в этом. Можно было попытаться раздобыть бумагу и карандаш, написать записку в посольство. Но как ее передать? Бросить за окно, чтобы подобрал какой-то прохожий? А где гарантия, что он не окажется агентом полиции?.. Случись такое, и ее положение еще более ухудшится - заберут из дома Лаврова, упрячут в тюрьму, и тогда шансы на спасение вообще исчезнут. Нет, нельзя рисковать. Как же быть? Она пришла к решению продолжать тренировки и ждать.

Была еще одна возможность: дозвониться до посольства. Но который день не работает телефон!.. А может, ее обманывают, телефон исправен?

Сейчас, когда, как она знала, отсутствует экономка и куда-то отлучился Лавров, было подходящее время проверить, не обманывают ли ее с телефоном.

Она села в кровати, нашарила ступнями туфли. Несколько минут ушло на то, чтобы перебороть дрожь в ногах, надеть халат и толкнуть дверь. И вот она на лестнице, ведущей вниз, в кабинет хозяина дома. Всего двадцать четыре ступени. Одолев их, женщина привалилась к перилам, несколько минут отдыхала, потом заковыляла к рабочему столу Лаврова. Вот и телефон. Подержав трубку возле уха, разочарованно опустила ее на рычаг.

Что же теперь? Надо возвращаться к себе, пока не появился профессор. Как ни странно, усилие, которое потребовалось, чтобы спуститься в кабинет, пошло на пользу - Анна почувствовала себя увереннее.

От стола начинались стеллажи с книгами. Она задержалась возле одной из полок, подняла руку и попыталась снять томик Уолта Уитмена - давно хотела прочитать в оригинале его "Листья травы". Том в желтом кожаном переплете был снят с полки. При этом лежавший поверх книги длинный холщовый свиток упал и покатился по полу.

Анна опасливо оглянулась на дверь, попыталась поднять свиток. Ноги дрожали. Пришлось стать на колени - только так она могла дотянуться до свитка. Взяла его, механически развернула и едва не вскрикнула. Она держала в руках свой собственный портрет. Юная, розовощекая, с веселыми искорками в глазах - такой она была в предвоенном, сороковом году. Тогда же поступила в университет и сфотографировалась для студенческого билета. Ровно год спустя это фото было отправлено вместе с письмом самому дорогому для нее человеку - Алеше Лаврову, в прошлом студенту одного с ней факультета, а теперь солдату Красной Армии.

И вот на коленях у нее лежит холст - писанный маслом портрет, сделанный с ее фото!

Она скорее почувствовала, чем услышала, как поворачивается ключ в замке входной двери. Попыталась скатать холст, но руки были как чужие - не удалось согнуть пальцы. Попытка встать на ноги тоже окончилась безрезультатно.

Такой и застал ее Лавров, войдя с улицы, - беспомощно сидящей на полу с холстом на коленях.

Сбросив на стул шляпу и плащ, подбежал к Анне, усадил ее в кресло, зажег сигарету. До сих пор он не проронил ни слова.

Сигарета была выкурена, а они все молчали. Тишина в доме была такая, что отчетливо слышалось тиканье часов-кукушки в кухне - за две двери отсюда.

- Ты был в крематории, Алексей? - Брызгалова задала вопрос почти шепотом.

- Да, его сожгли.

- Сожгли, - повторила Анна. Вдруг резко выпрямилась: - Они могли подстроить катастрофу с автомобилем.

- Вот еще глупости!.. Муж твой погиб по собственной неосторожности. Лавров помолчал. - Ты любила его, Анна?

- Все слишком сложно. Однозначно не ответишь. Когда же ты наконец отправишься в посольство? И отправишься ли вообще туда?

- Не понимаю тебя! - с фальшивым негодованием сказал Лавров.

- Прекрасно понимаешь, только притворяешься. Что с тобой случилось, Алеша? Как же ты изменился!..

Они снова замолчали. Потом Анна спросила, когда вернется Джоан.

Лавров пробормотал в ответ что-то невразумительное.

- Она в самом деле экономка?

- А что?

- Нет, ничего. Смотрит на тебя такими глазами...

- Какими?

- Ну... это не глаза простой экономки. Алеша, здесь со мной ничего не случится? Извини, но я все время чего-то боюсь... Скажи, ты не сердишься на меня?

- Что ты имеешь в виду?

- Наше прошлое. Ты должен знать: я ни в чем не виновата перед тобой.

- Ах вот как, не виновата?.. - Лавров рванул ящик стола, выхватил оттуда конверт, перебросил его Брызгаловой. В конверте были исписанный листок и фотография.

- Мое письмо! И карточка! - воскликнула Брызгалова. - Впрочем, чему я удивляюсь - с нее и нарисован портрет... Алеша, почему ты не вернулся домой?

Лавров стиснул кулаки. Стоял в двух шагах от Брызгаловой, и его трясло от гнева.