Три ночи с повесой - Тесса Дэр

— Ты ничего не понимаешь, Джулиан. То, что так взбесило тебя, — это ерунда, ёна которую не стоит обращать внимания. — Как-то раз, примерно через год после того, как я оправилась после болезни и поняла, что навсегда останусь глухой, я получила письмо от тетушки Беатрис. В нем она выражала свои глубочайшие сожаления по поводу «моего несчастья», как она выразилась. Беатрис писала, что считает своим христианским долгом объяснить, что таким образом Всевышний стремится наказать меня за какие-то мои грехи. Возможно, за то, что родилась красивой, а может, за мою гордыню. Дальше Беатрис умоляла меня смириться и теперь, когда я стала ущербной, думать в первую очередь о духовном совершенстве, а все мирское оставить в прошлой жизни.

Лили многие годы не вспоминала об этом письме. Она была уверена, что навсегда стерла его из памяти… и, видимо, ошиблась. Вероятно, нанесенная рана лишь подсохла… и вот она вскрылась и вновь напомнила о себе. За все эти годы она ни словом не обмолвилась об этом письме. О нем не знал даже Лео. Лили сама удивлялась, почему вдруг решилась рассказать о нем Джулиану.

Рука Джулиана, сильная и теплая, легла на руку Лили. Она со вздохом подняла на него глаза.

— Эта самая тетушка Беатрис, — медленно и раздельно проговорил он, — просто мерзкая, глупая, старая сука!

Этим самым он дал ей то, в чем она так отчаянно нуждалась. Да, с робкой радостью подумала Лили, именно поэтому она и рассказала о письме не кому-то, а Джулиану. Потому что Лео никогда бы не осмелился сказать то, что она только что услышала от Джулиана. И к тому же именно тетка Беатрис в свое время подарила Лео его первого пони.

— Да, — кивнула Лили, почувствовав, что впервые за эти годы может вздохнуть свободно. — Да, конечно, она такая и есть.

— Предположить, что твоя болезнь послана тебе в наказание? В жизни не слышал подобной чуши!

Оборот, который принял разговор, внушал определенные надежды. И Лили не замедлила воспользоваться представившимся ей шансом.

— Если это не моя вина и не наказание Господне, тогда кто виноват в том, что я оглохла? Доктора? Родители?

— Господи помилуй! Конечно, никто.

Забрав у нее из рук фарфоровую собачку, Джулиан поставил статуэтку на стол и взял руки Лили в свои. Странное, волнующее чувство захлестнуло ее, словно теплая волна стала медленно подниматься вверх по ее телу.

— В этом никто не виноват, Лили, — продолжал Джулиан, глядя ей в глаза. — Иногда такое случается, и искать виноватого бессмысленно.

— Согласна. — Мурашки побежали у нее по спине, и Лили вдруг стало тепло и немного щекотно. — Как и в том, что случилось с Лео. Как ты сейчас сам сказал? Такое иногда случается, и искать виноватого бессмысленно.

— Это не одно и то же, — покачал головой Джулиан. — В случае с Лео речь идет о другом, и ты прекрасно эго понимаешь. Лео не просто умер — его убили. А раз так, значит, есть и убийца.

— Но…

Выпустив ее руку, Джулиан отошел к камину, поставил ногу на край решетки и, облокотившись о каминную полку, с мрачным видом принялся разглядывать собственный кулак.

Лили решительно повернулась к нему.

— Джулиан, нам необходимо поговорить.

— Мы и так говорим. — Он пожал плечами.

— Нет, я имею в виду…

Черт бы его побрал, вдруг разозлилась Лили, всеми силами старавшаяся избежать этого разговора. С того дня, как не стало Лео, Джулиан вдруг сделался чрезмерно заботлив, что порой раздражаю Лили до белых глаз. И вот теперь она вдруг поймала себя на том, что ведет себя точно так же. Может, это изменится, если они с Джулианом поговорят наконец по душам.

— Знаешь, с того самого дня, как погиб Лео, — замявшись, начала Лили, — я все время задаю себе вопрос… Кто я без него? Видишь ли, Лео был частью моей жизни — настолько важной, что я уже не представляла себя без него. Но он погиб, и сейчас я заново пытаюсь научиться жить. Но есть и еще кое-что, что не дает мне покоя. И оно неизбежно напоминает о себе всякий раз, как мы оказываемся вместе. Сильно подозреваю, что это и есть причина, по какой мы с тобой все время ссоримся.

— И что же это? — Лицо у Джулиана стало каменным.

Беспокойство шершавым комком застряло в горле Лили. Потребовалось все ее мужество, чтобы загнать страх поглубже и встретиться глазами с Джулианом.

— Кто мы, Джулиан? Теперь, когда Лео погиб, кем мы стали?..

В глазах Джулиана вспыхнул непонятный огонек, а внезапно оробевшая Лили поспешно отвела взгляд в сторону, страшась того, что она может в них увидеть. Вместо того чтобы смотреть ему в глаза, она впилась взглядом в губы Джулиана, дожидаясь, что он ответит. И вдруг поймала себя на том, что любуется его губами. Должно быть, он замечательно целуется, вдруг пронеслось у нее в голове — конечно, когда не ранен. И не одурманен снотворным, спохватившись, добавила она про себя.

Поймав себя на этой крамольной мысли, Лили поспешно облизнула внезапно пересохшие губы. О Господи, о чем она только думает?

«Слова, Лили. Сосредоточься на словах».

— Я хочу сказать, — беспокойно поведя плечами, продолжала она, — мы ведь с тобой стали друзьями только благодаря Лео. Ты был его лучшим другом, а я — сестрой. А теперь, когда Лео больше нет, разве не естественно спросить об этом? Вот я и спрашиваю… Кто мы друг другу, Джулиан?

— Ну и каков же твой ответ?

— Не знаю, но уверена, что ты никогда не сможешь заменить мне брата. Да это и не нужно.

Уголки губ Джулиана чуть заметно дрогнули.

— У меня нет ни малейшего желания стать тебе братом.

— Надеюсь, и опекуном тоже, потому что опекун мне тоже не нужен. Я уже не девочка, Джулиан — как-никак мне уже двадцать восемь.

— Я помню.

— Тогда почему ты так трясешься надо мной? Почему все время следишь за тем, что делаю или говорю? Почему тебе так не терпится поскорее выдать меня замуж? Кстати, если уж ты твердо намерен отвести меня к алтарю, тогда почему кидаешься на любого, кто осмелится всего лишь коснуться моей руки? — Даже не успев договорить, Лили уже догадалась, что ответа ждать глупо. Недаром, стоило им только оказаться рядом, как обоих кидало в жар.

Джулиан молчал. В воздухе повисло напряжение. Лили, собравшись с духом, продолжала, надеясь, что ее слова могут что-то изменить.

— Джулиан, ты… — Подняв руку, она прижала ее к груди Джулиана. И тут же поняла, что это было ошибкой. Уж слишком твердой она была, эта грудь. Слишком сильной, слишком мускулистой. Кончики пальцев снова закололо, — ты винишь себя в смерти Лео и поэтому стремишься защитить меня, а я… — Поспешно отдернув руку, Лили прижала ее к собственной груди, отметив про себя, как она разительно отличается от груди Джулиана. Насколько она мягче, как она вздрагивает и колышется при каждом ударе сердца. — В одном ты прав. Я действительно чувствую себя одинокой. Заброшенной. Мы с тобой оба ищем ответы. Но единственное, чего бы я хотела…