Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте - Арина Остромина

После тайного свидания на поле телесного здоровья мы с Альвином больше не встречались глазами. Он уже не смотрел на меня так внимательно и заинтересованно, как несколько дней назад. Мне этого не хватало, я то и дело косилась в его сторону, но он упорно отворачивался.

Сармат исподтишка посматривал на меня, как будто что-то знал, и однажды не выдержал. Я сидела на площадке лестницы и жевала хлеб, Торлан стоял на несколько ступенек ниже и громко рассказывал про вчерашнюю игру в мяч: внезапно испортилась погода, пошёл дождь, игроки бегали по лужам и падали на мокрый песок, а потом мать весь вечер ругалась, что надо стирать одежду. Альвин сидел в метре от меня, внимательно смотрел на Торлана и молчал. Сармат плюхнулся на бетонную ступеньку ровно посередине между нами, и теперь, даже повернув голову, я не видела лица Альвина. Я хотела чуть подвинуться, но Сармат грубо схватил меня за рукав и шепнул:

– Сиди спокойно.

Вскоре Торлан закончил свою историю и собрался идти в класс, ребята потянулись за ним, и я тоже попыталась встать, но Сармат всё ещё держал меня за рукав.

– Подожди, поговорить надо.

Все ушли, мы остались вдвоём.

– Ты заметила, что Альвин тебя избегает?

– Конечно.

– Он тебе ничего не говорил?

– Нет. А должен был?

Сармат громко вздохнул.

– Не знаю, с чего начать… Как тебе это сказать…

Я почувствовала, что сердце заколотилось быстрее. Недоеденный кусок хлеба чуть не выпал из рук. Я хрипло выдавила:

– Говори уже. Что случилось?

– Понимаешь… Он на прошлой неделе сказал пацанам, что ты в него влюбилась. Смеялся. Говорил, что ты наивная, тебя обдурить можно в два счёта.

Я так и сидела – молча, не шевелясь. Сармат подумал, что я жду продолжения. Честно говоря, больше всего мне хотелось, чтобы он заткнулся. И чтобы я забыла его слова. Но он снова заговорил:

– Сказал, что позовёт тебя на свидание и будет делать с тобой, что захочет.

Я вскочила:

– И ты молчал? Ты же это знал, когда мы с Валитой с вами встретились?

Сармат покраснел, встал рядом со мной, взял меня за руку.

– Прости! Я сначала не понял. Думал, он просто так треплется. Он же никогда с девчонками не знакомился – говорил, что ему это всё не интересно. Поэтому я и не принял его слова всерьёз. А потом, уже на поле, увидел Валиту и вообще про всё забыл. Только когда ты нас позвала, я вспомнил. Но уже поздно было.

Я выдернула руку и резко перебила:

– Он тебе что-нибудь рассказывал?

– Нет… Да. Сказал, что вы целовались. И что ты такая… С любым пойдёшь.

Если бы в эту минуту не прозвенел звонок, я бы, наверное, набросилась на Сармата с кулаками. А потом сбежала бы куда глаза глядят. Но на крыльцо вышел Даритель Кириан и строго прикрикнул:

– А ну, марш в класс!

И я быстро пошла по коридору, не оглядываясь, а за спиной у меня раздавались частые шаги Сармата и обрывки его слов: «постой», «поговорим», «не надо».

Но мне было всё равно. Я даже не знала, на кого больше злюсь: на Альвина, который повёл себя как подлец, или на Сармата, который меня не предупредил.

После уроков я первой вышла из класса и сразу помчалась в приют. В спальне никого не было. Утренняя смена ещё не закончилась, а остальные девчонки ушли на прогулку. Я бросилась на кровать и громко расплакалась, даже не подумав, что меня могут услышать. Вскоре за дверью зазвучали голоса, прогулка закончилась, сейчас все пойдут в столовую. В животе заурчало. Тело напомнило, что пора обедать. И тут я с ужасом вспомнила: я же сегодня работаю у Армины!

Вскочила, схватила куртку, выбежала на улицу. Влетела в квартиру зарёванная, красная, да ещё и на полчаса позже. Армина покачала головой:

– Похоже, у тебя была важная причина опоздать.

Я шмыгнула носом и отправилась готовить обед. Армина не приставала ко мне с расспросами, она знала, что я сама всё расскажу, когда буду готова. Может, через несколько дней.

Но за несколько дней всё так изменилось, что с каждым разом я становилась всё более мрачной и молчаливой. И вскоре Армина – при всей её деликатности – не выдержала:

– Эйна, ты сюда приходишь работать или прятаться от своих проблем? У тебя уже два раза суп пригорел, а ты так и не вымыла плиту. Тебе больше не нужна эта работа?

После этих слов я испугалась: потерять работу означало отказаться от мечты. К этому я была не готова даже сейчас, когда у меня не осталось друзей, кроме тётушки Марты. Даже Сара от меня отвернулась.

А началось всё с Сармата. После нашего разговора он чувствовал себя виноватым и на следующий день подошёл к Альвину:

– Слушай, так нельзя. Попроси у Эйны прощения. Ты был неправ, ты не должен был так о ней говорить.

Вся наша компания стояла у окна в конце коридора, в стороне от одноклассников. Альвин выслушал Сармата, посмотрел на меня, прищурился и сказал:

– Прощения? У неё? Вы думаете, что всё про неё знаете?

Питан и Патан удивлённо переглянулись, а Торлан и Сармат стояли рядом со мной, как верные рыцари – мне всё ещё казалось, что они меня защитят от чего угодно. И в ту же секунду у меня внутри всё сжалось, как будто меня ударили в живот. Я догадалась, что сейчас будет.

– Вы её почерк видели? Печатными буквами? Помните записочки, которые Большому Тугану подкидывали? Думаете, кто их писал? – Альвин повернулся ко мне, его глаза сияли, красивое тонкое лицо прорезала улыбка, сквозь нежную белую кожу проступил румянец.

Торлан сжал кулаки, шагнул вперёд:

– Что ты такое несёшь! Это не она, я знаю!

– Знаешь? Откуда?

– Эйна сама мне сказала, – ответил Торлан и растерянно обернулся ко мне. – Эйна?

Не знаю, как я выглядела – наверное, позеленела от страха, как писали в старых книгах. Тело меня не слушалось, оно стало тяжёлым, как мешок с песком, я не могла пошевелиться.

– Эйна! – повторил Торлан. – Скажи! Это правда?

Но я молчала. Альвин испугался, что ему не поверят, и быстро затараторил:

– Это ещё в феврале было, я сам видел! Она после уроков всегда первая убегала, а я в тот день тоже рано освободился. И пошёл за ней. Она к пацанам в переулке подошла, шушукалась с ними, потом бумажку какую-то дала одному. Я за домом спрятался, следил. Потом Большой Туган из школы вышел. Тот пацанёнок его догнал,