Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор - Эрих Баслей

Все разворачивалось перед глазами Харта, словно видеофильм. Тревор не просто сошел с ума – он целенаправленно к этому двигался. Вот почему его бессознательное не соответствовало его поведению. Остановленные песочные часы, последняя фраза на граммофоне, превращающийся в поролоновую обивку стул. Все необычные детали, наполнявшие подсознание Линна, теперь имели логическое объяснение.

Вильям прекрасно представлял всю силу самовнушения Тревора и понимал то, что кабинет и спальня в бессознательном доктора постепенно будут становиться похожими на центральную комнату. Линн рано или поздно начнет проводить в них интенсивный ремонт. Все воспоминания будут скрыты под желтоватой материей с пуговками в виде шмелей. Хорошо, что с Тревором сразу же начали работать, в противном случае мутация могла стать необратимой. Дело в том, что обивка мягких стен была необычной. Она не просто покрывала комнату изнутри, но и, как нечто живое, всасывала в себя все вещи, которые находились в помещении до этого. Когда Вильям сделал ножом небольшой надрез на полу в центре палаты в бессознательном Тревора, то, отодвинув ножом содержимое обивки, увидел какую-то слизь, которая разъедала бирюзовый ковер. Это немного походило на процесс пищеварения, то есть Линн сам разрушал свое подсознание, и он не нуждался для этого в пожаре. Оставалось лишь одно…

Харт покинул бессознательное доктора и позвонил профессору. Он попросил его спуститься для совета по важному вопросу насчет пациента. Не прошло и десяти минут, как мистер Дежайн уже находился в кабинете Вильяма.

– Фрэнк, есть две новости. Первая – Тревора Линна можно вылечить. Вторая – он сам, осознанно, привел себя к такому состоянию.

Вильям рассказал о своей гипотезе, о том, чем она в итоге подтвердилась. Это был первый случай, который он описывал Дежайну так подробно, потому что требовалось сообщить всю информацию для полного понимания ситуации. По ходу аналитических заключений профессор иногда задавал вопросы.

После того как Харт закончил излагать причины и суть состояния, в котором находился доктор Линн, Фрэнк несколько минут сидел молча, задумавшись и не сводя глаз с сотрудника, который не прекращал жужжать и совершал резкие повороты головой. Выбор предстоял непростой: вылечить Тревора и привести его к нормальному состоянию или же отказаться от помощи пациенту, нарушив один из главных принципов, которыми руководствовался профессор.

– Сколько он еще протянет? – вклинился в жужжание голос Фрэнка.

– Думаю, что через неделю-другую боковые комнаты в его бессознательном начнут деформироваться. Тогда повлиять на процесс будет уже сложнее. В конце концов это станет невозможным.

– А как бы ты поступил, Вильям? Стал бы ты спасать человека, который тонет, но при этом не хочет помощи, не нуждается в ней?

Воцарилось молчание, сопровождаемое гулким жужжанием. Как только Харт собрался с мыслями, он ответил на вопрос профессора:

– Не знаю. С одной стороны, если вылечить доктора Линна, то он вряд ли сможет продолжать работу в лечебнице, так как его бессознательное уже прочно установило связь между больницей и собственным сумасшествием, то есть нужно будет стереть все его воспоминания, связанные с кабинетом, а это целое помещение. К тому же мистеру Линну придется держаться от лечебницы и всего, что с ней связано, подальше, в противном случае, даже несмотря на устранение целой комнаты из внутреннего мира, его болезнь вновь появится и распространится на оставшуюся комнату – спальню, тогда понадобится новое лечение… Тревор уже лишился обстановки в одном помещении, которую я не смогу восстановить; моя терапия сотрет второе. Мы можем сделать его здоровым, но какой будет его жизнь? Работы в лечебнице у него не останется. Кроме одиночества, Линна вряд ли что-то ждет. Я правда не знаю, Фрэнк. Не знаю, как следует поступить, поэтому и решил посоветоваться с тобой.

Профессор Дежайн снова посмотрел на жужжащего Тревора.

– Передо мной еще ни разу не стоял такой выбор, – с этими словами Фрэнк отстегнул ремни и помог доктору Линну выйти из кабинета.

– У нас есть неделя? – спросил профессор, уже находясь в дверях.

– Может, меньше, все зависит от того, насколько быстро будет идти деформирование.

– Понятно, спасибо, Вильям, большое спасибо.

Фрэнк закрыл за собой и Тревором дверь. Выбор и правда предстоял очень непростой. Линн был уже в возрасте. Лишить его воспоминаний о больнице и практике означало лишить его практически всего, ведь он провел в лечебнице больше половины своей жизни. К тому же содержимое одного из помещений в его бессознательном уже было безвозвратно утеряно. После лечения осталась бы только спальня. Если бы не болезнь, Тревор через два года вышел бы на пенсию. Хотя, возможно, что это как раз и повлияло на его выбор своего будущего.

Ближе к вечеру Сидни по телефону уведомила Вильяма о новой пациентке, записанной к нему на следующую неделю, в четверг. Харту оставалось надеяться, что случай этой Эмили Монес не будет сложным и ко дню театрального представления, на которое его пригласил Томас, уже удастся освободиться.

…День приходил на смену дню, звонка от Фрэнка Дежайна так и не последовало. Наверное, оно было и к лучшему.

«В этом мире относительности помощь может принимать разные формы. Тревор Линн нуждался лишь в том, чтобы о нем заботились как о пациенте и не пытались вылечить его психическое расстройство. Когда человек сталкивается с выбором, аналогичным тому, что выпал на долю профессора Дежайна, он вступает в конфликт с собой. Если ты считаешь своим долгом спасать людей, то каково же осознавать, что есть тот, для кого спасение будет заключаться в отсутствии помощи с твоей стороны. Принципы морали теряют четкие очертания, когда индивид сталкивается с подобным. В профессии доктора этот момент особенно выражен, так как порой он лечит тех, кто, возможно, в этом и не нуждается. В таком случае человека делают здоровым против его воли.

Так или иначе, для всех людей не может быть общего критерия нормальности (в плане стандартности мышления и мировосприятия). Этому критерию может соответствовать большинство; остальных, кто отличается от массы, принято считать другими, неадекватными и так далее, обосновывая тем, что людей из последней группы немного, они находятся в меньшинстве. В этом плане их можно назвать уникальными. А уникальные случаи требуют, пожалуй, нестандартных решений».

«Если человек почти постоянно сосредоточен на происходящем в окружающей действительности и совершенно не уделяет времени своему внутреннему миру, то в конце концов он приходит к состоянию эмоционального пресыщения. Когда ты смотришь только вне себя, и при этом твой внутренний мир находится в сильной зависимости от внешнего, ты часто испытываешь стресс (на самом деле неважно, положительный он или отрицательный, радость тоже нагрузка, хотя, по сравнению с печалью, более приятная). Это в конечном счете приведет к альтернативе: либо индивид найдет приемлемый для себя способ эмоциональной разгрузки (порой эти способы выходят за рамки морали), либо же он начнет деформировать, разрушать свой внутренний мир.

Смысл в том, что эмоциональная составляющая в виде стресса накапливается и с течением времени увеличивается. Человек напоминает электрон, который трется об окружающий мир, становясь то положительно, то отрицательно заряженным. И чем дольше такое трение происходит, тем сильнее становится заряд электрона. В итоге, так как индивид имеет определенные ограничения, заложенные в его организм природой, наступает такой предел, когда дальнейшее накопление стресса способно перегреть его внутренний мир и даже поджечь его. Чтобы этого не произошло, человек может пойти двумя путями: выбросить полученную стрессовую энергию вовне (опасные виды спорта, кино, рисование – все что угодно) либо пропустить ее внутрь своего бессознательного. Второй вариант очень часто происходит с закомплексованными людьми, у которых даже наедине с собой не получается расслабиться. А когда накопившийся стресс переходит непосредственно во внутренний мир, он может привести, в зависимости от его силы и масштабов, к легким, еле заметным трещинкам, а может – к полному уничтожению подсознания.

Чем больше стрессовая нагрузка, тем более нерациональная (в большинстве случаев) эмоциональная разгрузка требуется. При этом необходимо учитывать уникальность каждого человека. Кого-то работа пожарным, полицейским или юристом совершенно не перегружает эмоционально, даже наоборот, человек может психически расслабляться от подобной работы. А у кого-то и поход в продуктовый магазин может вызвать огромный стресс, после которого необходимо принимать успокоительные препараты.