Утрата и обретение - Алан Фостер

Ударился Браук — но не в бегство, а в стихи. Не пройдя половины дороги до цели их путешествия, Джордж, не в силах больше сдерживаться, снова начал повизгивать и подвывать. В ответ туукали возвысил свой инопланетный баритон, гармонично вплетя его в собачий контрапункт. Уокер, идя рядом с ними, страдал молча.

Он ни в коем случае не желал, чтобы Джордж или Браук обвинили его в бесчувственности.

Глава 9

— Вы можете выйти, не опасайтесь. Все в порядке.

Ответ, раздавшийся из полого валуна, прозвучал как слабое, едва слышное эхо:

— Я не выйду, потому что не все в порядке. Рядом с вами стоит какое-то гротескно громадное чудовище. В отличие от вас я не желаю, чтобы оно на меня наступило.

Уокер, сидевший до этого на корточках перед входом в убежище Скви, выпрямился и встал на ноги. Стоявший рядом Джордж опустил голову и потянул носом воздух.

— Здесь что-то пахнет, как старое, заплесневелое мокрое полотенце. — Он неистово завилял хвостом. — Мне нравится этот запах.

— Безразличие захлестывает меня, как мутный поток; немило мне все это; разговор вызывает горечь. — Браук укоротил оба глазных стебля, чтобы спрятать глаза от накрапывающего дождя. — К тому же здесь очень сыро. Туукали больше любят чистое безоблачное небо.

Всяк кулик свое болото хвалит, подумал Уокер. Вслух он сказал:

— Ей надо дать пару минут. Она… очень застенчива.

— Я не застенчива, — раздался голос из валуна. Слух у Скви оказался острее, чем думал Уокер. — Я избирательна. Я не хочу вступать в разговор с кровожадным созданием, которое может ненароком напасть и на меня.

Уокер тяжело вздохнул и улыбнулся — больше для того, чтобы ободрить себя, а не своих спутников.

— Вам не о чем беспокоиться, Скви. Браук намного живее, чем можно судить по его величине.

— Как у него с умом? Он тоже живой?

Это был шанс. Зная, что едва ли можно рассчитывать на лучшее, Уокер решил удовольствоваться малым.

— Я не настолько умен, чтобы судить о таких вещах, Скви. Во всяком случае, в этом я никогда не смогу сравниться с вами. Я скромно надеялся, что вы вынесете свое суждение по этому поводу и скажете мне свое мнение.

— Я могу это сделать, если захочу. — Последовала пауза, затем Скви снова заговорила: — Как зовут этот лохматый шарик с тренированным обонянием?

Пес тем временем уже пролез в лаз.

— Спасибо за внимание к моей персоне. Меня зовут Джордж.

— Добро пожаловать, ибо я не чувствую в тебе никакой опасности. — Эхо стихло, и голос из валуна стал более отчетливым. — Несомненно, восприимчивость твоих ноздрей гораздо выше восприимчивости твоего ума, но, во всяком случае, меня от тебя не тошнит.

— Могу ответить вам то же самое, — галантно склонил голову Джордж. Уокеру он шепнул: — Ты был прав, Марк. Она буквально источает обаяние.

— Я же говорил, что она стеснительная.

— Угу. — Пес тряхнул головой. — Стеснительная, как ротвейлер, глотнувший амфетамина.

— Ей надо дать шанс. — Уокер перевел взгляд с собаки на туукали. — Она не привыкла к обществу.

— Интересно знать, почему? — Джордж понизил голос. — Это не связано с ее неотразимой личностью?

Уокер плотно сжал губы.

— Постарайся держать себя в руках. Ты же культурный пес. Если мы хотим хоть чего-то добиться в деле, о котором я вам говорил, то она будет нам очень нужна.

— Она будет нам нужна? — Пес скептически поморщился. — Почему это, напомни мне, будь другом.

— Потому что она умнее всех нас, — ответил Уокер хорошо поставленным сценическим шепотом. Трюк удался на славу.

В отверстии лаза показались несколько щупалец, за ними тройное тело, а потом остальные щупальца. Серебристые блюдечки глаз внимательно осмотрели человека, собаку и туукали, а затем снова обратились на человека.

Оценив взглядом к'эрему, Браук произнес с солдатской прямотой:

— Едва ли стоит ее расчленять.

— Лучше остаться в памяти, чем в желудке, — ответила Скви, глядя на гиганта. — Вы, например, известны массовыми убийствами, совершаемыми просто ради садистского удовольствия.

Уокер отметил, что Скви выставила назад шесть или семь щупалец, готовая стремительно убраться назад в свое гранитное укрытие при первых же признаках опасности.

Уокер торопливо заговорил:

— Браук нанес увечья другим пленникам только потому, что его разум помутился от горя. Иногда его просто провоцировали на насилие. Но на самом деле он очень чувствителен. Как говорят у нас на Земле, он — настоящий поэт.

Горизонтальные серые глаза пронзили Уокера взглядом.

— Мне почему-то кажется, что нельзя полагаться на суждения вашего биологического вида об эстетике. Прежде чем я присоединюсь к вам за пределами той могилы, что стала моим домом, я должна удостовериться, что со мной будут обходиться в полном соответствии с моей значимостью. Я не хочу стать жертвой первобытного каприза.

Уокер перевел взгляд на раздраженного туукали:

— Браук никогда этого не сделает. Он очень занят другими вещами. Он учит меня правильно и красиво выражаться, а Джорджа он учит петь.

— Эй, меня не надо этому… — начал было пес, но Уокер жестом заставил его замолчать.

— Ты хочешь брать уроки красноречия у этого ходячего желудка? — Скви еще больше высунулась из отверстия. — В моем присутствии?!

— Ну, — ответил Уокер и беспомощно пожал плечами, — мне приходится пользоваться тем, что есть. Браук уже помог мне на моем пути к совершенствованию. Так же, как может помочь мне любое мыслящее существо, как мне кажется.

— Ты и в самом деле так думаешь?

Рыжеватое тело полностью выбралось из полого валуна. Теперь Браук, если бы захотел, мог бы в любой момент блокировать Скви путь к отступлению. Уокер напрягся. Правда, по каким-то причинам туукали, несмотря на то что вызывающее поведение Скви явно действовало ему на нервы, не стал бурно на него реагировать. Уокеру оставалось только молить Бога, чтобы Браук и дальше сдерживал свой вулканический темперамент.

Наилучший способ подкрепить сдержанность великана, решил Уокер, — это вовлечь Скви в разговор, который бы не касался Браука.

— Конечно, если вы захотите мне помочь, то я с превеликой благодарностью приму любую вашу помощь.

— Вот сейчас вы совершенно правы. — Жестом щупалец Скви подтвердила свое согласие. — Это обнадеживает, человек Уокер. Ваше признание своего бездонного невежества вселяет некоторую уверенность в то, что вы, а с вами и весь ваш вид не полностью безнадежны. Правда, пока я очень сильно в этом сомневаюсь.

— Благодарю вас за бесконечное терпение, — смиренно ответил Уокер.

Джордж смотрел на него с забавной смесью жалости и одобрения.

— Ну, так начнем. — Распустив щупальца в форме цветка, Скви села. — Полагаю, что вы вернулись не за тем, чтобы получать уроки дикции и риторики. Как вы сами честно признались, вы готовы получить от меня любую помощь. В чем именно нужно вам мое содействие?

Уокер уселся напротив к'эрему, видя свое искаженное отражение в ее серебристых глазах.

— В нашу первую встречу вы сказали мне, что у нас нет возможности выбраться отсюда, что нет ни малейшего шанса бежать. Я возражал, говоря, что, несмотря на это, все равно буду пытаться выйти отсюда.

— Наши мнения, как мне кажется, противоречат друг другу, — безмятежно произнесла Скви.

Уокер кивнул, спиной чувствуя взгляд Джорджа. Что касается Браука, туукали, против своей воли, оказался в роли заинтересованного статиста.

— Возможно, вы умнее меня…

— Слово «возможно» здесь неуместно, — перебила его Скви.

— Хорошо. Вы умнее меня. Вы умнее всех. Умнее даже, чем виленджи.

Щупальца шевельнулись.

— Наконец-то. Оказывается, в этом мозге, заключенном в непроницаемую костяную коробку, есть крупица интеллекта. Это немного обнадеживает.

Уокер продолжил:

— Но так как вы умнее всех, то вы и поможете нам всем выбраться отсюда. — Он перевел дух. — В противном случае вас и всех остальных к'эрему можно считать всего лишь надутыми от собственного снобизма и высокомерия водяными мешками, не годными ни на какое настоящее дело и не способными смотреть правде в глаза.

Джордж обомлел. Браук, видимо, с интересом ожидал, что будет дальше. Средняя треть тела Скви угрожающе вздулась и сменила цвет с теплого красно-коричневого на карминовый, почти алый. Глаза выпятились так, что зрачки почти слились с границами глазниц. Это шоу продолжалось несколько томительно долгих секунд. Потом тело немного обмякло, а цвет его побледнел.

— Ваша наглость превосходит ваше невежество, что до сих пор казалось мне решительно невозможным. Неужели вы на самом деле думаете вовлечь меня в немыслимый самоубийственный заговор, подзадорив меня детскими дразнилками?

Уокер кивнул, надеясь, что Скви верно истолкует этот жест: