Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Историческая проза » Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков

Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков

Читать онлайн Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 90
Перейти на страницу:

Вот еще настораживающее обстоятельство — в Дели Надир-шах издал указ, освобождающий всех своих подданных от налогов. На три года… Потакание глупцам опасно, но подачки народу таят смертельную угрозу как самим простолюдинам, так и правителю.

Не я один замечал, что с шахом в ту пору происходило что-то странное. Временами он начинал странно подшучивать над приближенными. Особенное озлобление вызывало у него упоминание о младшем брате, год назад погибшем в Дагестане.

Брата он любил преданно, всегда заботился о нем, особенно с той поры, когда им удалось вырваться из Хорезма. Он полагал, как однажды признался мне Мирзо Мехди-хан, что гибель Ибрагима являлась вопиющей несправедливостью, незаслуженным наказанием, хуже того — ошибкой, допущенной провидением. Зачем судьбе отнимать у него брата? Узнав о смерти Ибрагима, Надир-шах поклялся, что дикие горцы, все это быдло, попрятавшееся в горах Дагестана, жестоко поплатятся за совершенное злодеяние.

Мирзо неожиданно замолчал, лицо его побледнело. Он огладил небольшую бородку и добавил странную, эхом отозвавшуюся у меня в ушах, фразу.

— Народы Персии тоже, — тихо выговорил он.

«Я тоже…» — добавил я про себя.

* * *

Только через год года Надир-шах с войском вернулся в Исфахан. Пробыл в столице недолго. Меня не принял и все разговоры о моем отъезде отложил до возвращения из Дагестана, куда он отправлялся, чтобы усмирить мятежных лезгинов. Мирзо Мехди-хан посоветовал мне не настаивать на аудиенции.

— Талани, ты только навредишь себе, — в минуту откровенности признался секретарь шаха. Он замолчал, поджал губы, принялся покачивать головой, словно желая, чтобы я сам все додумал. Наконец решился договорить…

— Помнишь знаменитый Кохинур — величайший в мире алмаз, украшение короны Мухаммед-шаха?

Я кивнул.

— По дороге в Исфахан, — продолжил Мехди-хан, — в Пенджабе, его отбили сикхи. Теперь он украшает венец пенджабских магараджей.

— Это потеря очень огорчила повелителя? — спросил я.

— Очень. Казни были преданы все воины отряда, охранявшие алмаз, — он искоса глянул на меня. — Казна пуста. Надир-шах собирается собрать все недоимки и те налоги, которые народ не платил три года.

— Спасибо, Мирзо, ты — настоящий друг. Я не желаю тебе богатств, власти, сокровищ. Даже здоровья не желаю… Буду молить Святую Марьям,[78] чтобы Аллах был милостив к тебе в лихую годину.

Так мы простились.

Поражение, которое Надир-шах потерпел от горцев Дагестана, вконец озлобило правителя. По городам и весям покатились казни. С трепетом ждали в Исфахане возвращения повелителя. За неделю до прихода войска, я в компании Тинатин и Шамсоллой по поддельным документам отправился с купеческим караваном в сторону Багдада. Мне точно известно, что нас искали, однако нам удалось благополучно пересечь границу Персии. Здесь караван свернул в сторону Иерусалима, затем должен был следовать в порт Алеппо,[79] что в Сирии. Ради безопасности мне пришлось согласиться на такой замысловатый крюк — не дай Аллах, если кто-нибудь из местных проведает, что Тинатин — женщина. В караване всем управлял старшина, и только он был в курсе дела.

Мы брели по земле Палестины, и весь этот долгий путь меня не оставляла мысль, с чем я возвращаюсь с Востока? Что я мог поведать полковнику Макферсону из мистических тайн, с помощью которых можно было бы обустроить братство жаждущих истин вольных каменщиков? Все, что мне удалось раздобыть, умещалось в хурджинах, которыми был навьючен одногорбый верблюд. Там лежали два котелка с крышками, ложка, тарелка, бокал и кофейник, деревянный ларец с отделениями для соли, перца и других специй, кусок кожи вместо скатерти, бурдюк с вином, мешок алмазов, рис, топленое масло, лук, мука, сухие фрукты, кофе, палатка с матрацем, одеялом и подушкой, мешок с запасной одеждой. Разве что теперь мне под опеку были вручены две души — Шамсолла и Тинатин. Женщина в мужском костюме путешествовала верхом на верблюде, мы с Шамсоллой тряслись на осликах. Тоже невелик прибыток… Тинатин отправится к мужу, Шамсолла в который раз придется привыкать к новой жизни. В том-то и крылась загадка, к чему привыкать?.. Неподалеку от Иерусалима, в Сирийской пустыне мне довелось наткнуться на двух бродяг, называемых дервишами, оба грязные, бородатые, в худых одеждах. Сидели рядышком, жевали разломанную пополам лепешку, делились водой. Потом обнялись и разошлись. Я был тронут этой картиной и, догнав одного из бродяг, спросил, кем приходится ему человек, с которым он только что расстался.

— Никем.

— Ты с ним знаком?

— Нет.

— Откуда он?

— Не знаю.

— Что за дружба у тебя с ним?

— Такое у нас правило.

— Есть ли вас место, где ты и подобные тебе могли бы собираться?

— Нет.

Мы разошлись, и я потом долго размышлял, как бы устроить на земле такое место, где все мы, знакомые и незнакомые, могли бы встречаться, отведать пищу другого, угостить его тем, что сам имеешь, обняться и отправиться в путь, не спрашивая, куда и зачем ты идешь.

Добравшись до Алеппо, мы отплыли в Венецию, затем во Флоренцию. К тому времени дорогой моему сердцу Джованни Гасто умер, и на престол взошла его сестра Анна-Мария, тоже по-доброму относившаяся ко мне. Здесь я выправил документы на Шамсоллу. Его как магометанина крестили, нарекли Яковом. Так он стал Жаком и моим кучером. Во время крещения он вел себя тихо, при каждом вопросе вжимал голову в плечи, потом энергично кивал. Тинатин под охраной отправили в Берлин, где ее дожидался Еропкин, оттуда они добрались до Москвы. Мы, в свою очередь поспешили в Париж. Там нас должен был встретить полковник Макферсон, собиравшийся посетить столицу Франции для основания первой масонской ложи. Иногда мне удавалось с оказией отправить ему краткие сообщения о персидских делах, теперь следовало дать полковнику и его друзьям полный отчет о путешествии на Восток.

* * *

Мы въехали в Париж поздним июльским вечером. Минуя гору Мартр, добрались до ворот Сен-Дени, оттуда по Сен-Мартен перебрались на левый берег в Латинский квартал. Там, на улице Сен-Северин, меня поджидала извещенная письмом мадам Бартини. Я был знаком с ее мужем, выходцем из Флоренции, и уже почти полвека время от времени останавливаюсь у нее. Это место потайное, мало кому известное в Париже, особенно моим недругам. Мадам Бартини держит лавку, торгует колониальными товарами и книгами, которые доставляют ей из расположенной на той же улице типографии.

Добрались затемно, скромно поужинали. Мадам Бартини приготовила мои любимые картофельные котлетки с грибным соусом. В полночь по грязной брусчатке мостовой, черепичным крышам, вывескам над лавками засеменил мелкий дождик, улицы продуло пронизывающим ветром. Капли забарабанили в стекло, встревожились языки пламени в камине, полено стрельнуло искрами. В комнате было тепло, особого устройства поворотный очаг мог обогревать две соседние комнаты. Я попивал свой «чаек».

В прихожей бывший персидский подданный Шамсолла, когда-то крещенный Иаковом, а ныне зовущийся Жаком, заваривал себе какое-то пойло. Сейчас вольет туда бокал дрянного вина — знаю я этих правоверных мусульман! Потом будет храпеть всю ночь, а с наступлением утра совершит омовение, оденется во все чистое. В мечетях он старается не показываться. После повторного крещения нет ему туда хода, в синагогах тоже, только в католические храмы и церкви греческого толка заходит свободно и изредка молится.

Курбан-байрам, священный праздник жертвоприношения, ему придется справлять в одиночку. Отправится на моей коляске куда-нибудь за город, там обратится к Аллаху, поведает, что с ним случилось, попросит разрешения совершить обряд. Благоприятное знамение не заставит себя ждать. Птичка пролетит, протрубит олень, дерево качнет веткой, все в дело сгодится. Природа щедра на знамения… Шамсолла помолится, зарежет жертвенное животное. Сделает все по обряду и леденец не забудет в рот положить, нарежет шашлыки.

В общем-то, Ицхак-Якуб-Шамсолла-Жак никогда не отличался ни особой строгостью, ни рвением в исполнении религиозных обрядов, однако вовлеченный против воли в круг трех родственных вероисповеданий он счел себя обязанным по возможности исполнять предписания всех трех толкований имени Божьего. Я не вижу в этом ничего дурного, подобная мистика жизни мне по сердцу. Другое поражает — его математические способности, с помощью которых он запросто высчитывает дни всех праздников как по лунному, так и по солнечному календарю, а также редкое умение находить общий язык со всеми, кто встречается у него на пути. Кто он — еретик, гяур, отщепенец, гой, наглец, язычник — я не берусь судить. Мне достаточно, что коляска моя всегда в порядке и лошади сыты.

Два дня будет справлять курбан-байрам, тут как раз праздник дарования Торы подоспеет, по-иудейски «шавуот», по-нашему Пятидесятница, потом в воскресенье — день Святого духа. Жак вместе с мадам Бартини обязательно примет участие в торжественной процессии, но этого мне уже не дано будет ни видеть, ни слышать. Я, помолясь, скоро лягу на свежие простыни, положу руки поверх одеяла, задую свечи, гляну в прогал зашторенного окна. За стеклами чуть посвечивает туманное марево, прикрывшая город Изиды. Скоро сама Дева-Матерь, чуть отодвинув шторку тумана, заглянет в окно, устремит на меня пристальный взгляд, начнет нашептывать о великой опасности, угрожающей великому городу, о подступающем безумии, грозящем обрушить своды, воздвигнутые разумом. Неужели все наши усилия напрасны?.. Даже если и так, все равно мой долг предупредить тех, от кого зависит, воцарится ли в его Европе хаос и кровь. Это будут горькие, обязывающие минуты… Потом моим сознанием овладеет радужная зыбь, сердце сожмется в предчувствии страха и чуда, я вновь нырну в необъятный океан, над поверхностью которого там и тут будут подниматься острова, напоминающие человеческие головы. Одной из них, до жути знакомой, окажется голова с пышными волнистыми усами, обритая наголо, потерявшая шахскую, с павлиньим пером и крупным алмазом чалму. Этому человеку известно, что такое улыбка судьбы… Где-то теперь блуждает его душа, в каком закоулке ада, в какого рода мучительном покаянии нашла она успокоение?

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 90
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...