Восхождение Мрака - Тальяна Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь понятно: таких же, как ты. Но все же интересно, ты действительно до сих пор уверена в своем решении?
Я пододвинула к себе большое блюдо с запеченным кабанчиком и начала кромсать его кинжалом. Тему закрыла однозначным:
– Не говори, если можешь молчать.
Миран нервно хмыкнул:
– Боги, я сейчас даже его интонацию расслышал!
Про обозначенного «него» я думать не хотела, надо было хотя бы для себя ответить на вопрос Мирана. Знала, что поступила верно – никто не должен быть заточен во Мраке на целую вечность. Но при этом начинала понимать, как сильно мои сородичи отличаются от остальных людей. Они неизбежно принесут с собой хаос и разрушение. Но ведь это достойная плата за то, что с ними сделали? И, по всей видимости, мы с Мираном застряли здесь очень надолго. Выступать половиной сил на Свет – самоубийство. Пытаться договориться с черными – очень болезненное самоубийство.
Миран в моей компании немного расслабился и тоже голодно накинулся на еду и вино. К подобному напитку он совсем не привык, поэтому уже через четверть часа раскраснелся и даже принялся хохотать над репликами Лоды. К концу трапезы в зал вошел Виалар. От его недавней ярости не осталось и следа. При появлении владыки гомон мгновенно стих, женщины встали, слуги отошли к стенам и застыли в поклоне. Он скривился, глянув на Мирана, но не стал его прогонять, а сел напротив и мягким голосом обратился ко мне, совершенно не стесняясь быть откровенным:
– Я думал, что ты мертва, и поэтому искал себе возлюбленную. Я уложил под себя столько женщин, что устал считать. Ты думала, что я мертв, и никакие твои ошибки не могут быть поставлены в упрек. Подумав, я понял, что ты права – нам обоим нужно время. И со временем мы обязательно выберем друг друга, Виалара-Хорра.
Миран неуместно поправил пьяненьким голосом:
– Она любит, когда ее называют просто Ви!
Виалар покосился на юношу и уточнил:
– Мы точно не можем его прикончить? Даже язык подрезать?
– Точно, – подтвердила я, продолжая жевать мясо. – И спасибо, что это сказал. Уверена, если не торопить события, они сами сложатся в прекрасную картину.
И мой начертанный снова улыбнулся своей широкой ослепительной улыбкой. Я уже влюбилась бы в это совершенство, не мельтеши где-то на задворках памяти сжатые в тонкую полоску другие губы. Как странно совпало: Арай ведь тоже совершенен, хоть ничуть не похож. Должно быть, это просто душа крепко зацепилась, намертво приросла, отрывать ее будет больно, но когда-нибудь я обязательно справлюсь. В последнем нет сомнений, поскольку если вдруг «прекрасная картина» не сложится, то здесь всем не поздоровится, у Виалара тяжелый нрав и еще более тяжелая рука, а демоны так и не будут освобождены.
Глава 10. Черное совершенство
Любовь оказалась весьма похожа на простуду: вроде бы ничего конкретно не болит, но все тело ломит, и плохо до такой степени, что хочется сдохнуть. Доказательства собственного происхождения тоже гармонии не способствовали. Араю пришлось долго повозиться с собственным сознанием, прежде чем он смог усмирить эмоции, затупить все иглы и обнулить переживания. Почти удалось – из всего не обнулялась только проклятая предательница Ви. Ведь это она с ним сделала до того, как уйти: перемешала его безмятежность с буйством Кадима, заставила думать о ней так, как Арай вообще не собирался думать ни о ком, а заодно и подкинула идею о его спорном происхождении – не будь она так уверена, он ни за что не связал бы безумного демона в столичной тюрьме с собственной персоной. Из тупика кейсар нашел единственный выход: сделать вид и потом всю жизнь притворяться, что никогда не узнавал о том, что рожден самым настоящим чистокровным в самом настоящем Мраке. Ведь это ничего по итогу не меняет, а смысл его существования остается тем же – обеспечить как можно большему количеству людей лучшую жизнь.
К сожалению, у него и не было иного выбора, кроме как зацепиться за это, самое простое, решение. Он бы уже придумал, как самому себя заточить в окованный бронзой гроб, чтобы его еще хотя бы пару сотен лет никто не трогал, но Арая отвлекли и заставили вспомнить о мирском: Мейзу снова угрожала опасность. Об этом он узнал из мысленного сообщения, которое уже не впервые получал, однако теперь всерьез задумался, кем же является тот благодетель, который отслеживал ход событий будто со стороны, редко вмешивался, но еще ни разу не пробивался в разум Арая с пустой или ложной информацией. Высшие кейсары без труда могут общаться друг с другом, но их весточки всегда адресные. И если имя Арая Сэрса сейчас гремело на всю империю в качестве обозначения главного злодея, то его собеседник так и оставался безымянной личностью. Хотя всегда можно удовлетвориться лишь тем знанием, что неведомый заклинатель помогает.
Он уже на пути к столице примерно представлял масштабы опасности. Винсента Шестьдесят Четвертого короновали при массовой поддержке населения; герцог Нарега успешно возглавил армию и разнес в пух и прах объединенные силы западных семей, их ставленник был казнен на главной столичной площади – и это заметно снизило заинтересованность остальных в продолжении восстания. Но с заклинателями из Моро так просто не справиться. Мейзу присягнули уже несколько сотен магов, однако вряд ли их хватит для предотвращения подобной угрозы – без Арая они уже были вынуждены отступить из центральных земель. Настроения среди простого люда начали меняться: поначалу крестьяне, ремесленники и рыбаки были рады и называли Мейза «святым благодетелем», но теперь, когда повсюду бушевала война, уже соглашались поддержать кого угодно, кто остановит хаос. Это и есть цена верности большинства: все герои, пока вокруг тихо.
Было бы отлично, когда б угрозу несли только служители Моро. Если мелкие ордены не брать в расчет, то есть еще две серьезные опасности – Сэрс и Медовая Пустошь. По поводу последней можно было надеяться, что они не пожелают вмешиваться. Судя по слухам, там собрались самые сильные и древние маги, которым не нужна власть и не интересны политические игры – наверняка они не захотят усиливать любую из сторон. А вот Сэрс – это другое, и большой вопрос, почему они все еще не пошли в наступление, ведь легко представить, что
