Нам нельзя - Лана Смирнова

— Правда, что ли? — ухмыльнувшись, окидываю пылающее лицо ироничным взглядом.

Склоняюсь к приоткрытым губам под ее сдавленный тихий вдох. Она опускает длинные ресницы в ожидании наступательных действий. Смотреть на нее такую податливую — чистой воды соблазн и искушение. Не знаю, как я до сих пор держусь и откуда беру силы, чтобы бесшумно шагнуть назад и сделать кадр прихваченным со стола фотоаппаратом. Снимок получается очень чувственным и красивым, запечатлевшим весь спектр эмоций на ее лице. Она тоже должна это увидеть.

— Дурак, — распахнув глаза, возмущенно бросает Саша.

— «Удивительный» дурак, — поддразниваю я.

— Рада, что ты сам это понимаешь, — похоже наши игры ее всерьез утомили, как, впрочем, и меня.

— Смотри, — дождавшись, когда фотография полностью проявится, протягиваю снимок Саше, но забрать не даю. — Только из моих рук. — поясняю я, когда у нее дважды не выходит вырвать фотку.

— Собираешь компромат? — сузив глаза, холодно задает вопрос Снегурка.

— Нет, всего лишь хочу оставить себе, — говорю правду, пожав плечами.

— Ты…

— Смотри внимательнее, Саш, — прошу я, и она, наконец, опускает взгляд на цветной снимок со своим изображением. Несколько мгновений Александра пристально и с легким смятением изучает ловко пойманный кадр. — Все еще считаешь, что ничего не происходит? — спрашиваю севшим голосом. Понимаю, что больше не отступлю, не позволю ей дать заднюю. Возьму, как бы ни упиралась, потому что вижу, что хочет. Так же дико и отчаянно.

— Я выгляжу здесь глупо, — поджав губы, она отворачивается. — Выброси, пожалуйста, этот снимок.

— Никогда, — клятвенно обещаю я.

Ничего не ответив, Саша огибает меня справа и возвращается к камину.

Подбросив в топку дров, усаживается на медвежью шкуру. Расстегнув шубку, она подтягивает к груди колени, обнимая их обеими руками. Задумчиво смотрит на огонь и молчит. Неужели обиделась? На что? На правду? Фотография на самом деле очень удачная и честная, ничего глупого в ней нет.

Я располагаюсь рядом, примирительно толкаю плечом.

— Не переживай, я никому не покажу.

— Ты думаешь, мне не наплевать? — нахмурившись, она смотрит на меня, как на умалишённого.

— Думаю, нет, — предельно честно произношу я, начиная снимать куртку. Саша заметно напрягается. От нее фонит возбуждением, сомнениями и невысказанной вслух мольбой. — Становится жарко, — комментирую свои действия. — Но, если не поддерживать огонь, избушка быстро остынет.

— Все как в жизни, — туманно отзывается Снегурка, и я снова вижу закравшуюся в ее глаза печаль. — Кто-то должен поддерживать тепло в доме, и лучше, когда это делают двое.

Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять посыл ее завуалированных слов. Она имеет в виду свой брак, о котором так не хочет говорить. А я не хочу о нем слушать. У меня на первом месте совсем другие потребности.

— Идеальные сценарии не всегда срабатывают, Саш. Ты, как квалифицированный психолог, должна это знать.

— Я никогда не работала по профессии, — признается она, ткнувшись подбородком в обтянутые капроном колени. Представляю, как буду сдирать с нее чертовы колготки, и едва не трогаюсь умом. — Психолог из меня никакущий, Максим, — добавляет Саша с горьким смешком, наивно полагая, что разговоры нас спасут от прыжка в пропасть. Нет, Снегурка, это так не работает. — Но я неплохой HR-менеджер. По крайней мере, так заверяет мой босс.

— Ого, — присвистнув, бросаю на Сашу заинтересованный взгляд, но он как намагниченный ползет ниже, обжигает тонкую шею с пульсирующей ямкой на горле, алчно впивается в натянувшие ткань соски. Она без бюстгальтера. Блядь… — Нам с парнями срочно нужен такой профессионал, как ты, — с трудом выговариваю я, чуть не потеряв мысль.

— Врешь, — смеется Снегурка.

— Серьезно, мы планируем расширяться, — немного посвящаю ее в рабочие планы и игриво подмигиваю. — Не хочешь сменить босса?

— Ты мне работу предлагаешь или что-то другое? — насмешливо фыркает Саша.

— Мы можем совмещать, — соблазнительно улыбаюсь.

— И часто совмещаешь? — склонив голову, любопытствует она, пытаясь тонко меня подловить.

— Нет, но ради тебя готов поступиться своими железобетонными принципами.

— Не надо, — тихо выдыхает Саша и, протянув руку, убирает прядь с моего лба. Взрыв. Меня прошивает насквозь, а это всего лишь невинное касание. — Это неправильно, Максим.

— Я предпочитаю сам устанавливать правила.

— Потому что ты юн, амбициозен и, возможно, еще не сталкивался с настоящими трудностями.

— Я по жизни везучий парень, Саш. Хочешь, поделюсь с тобой?

— Везением?

— Ага, — киваю я и, не дождавшись ответа, набрасываюсь на нее.

Напористо целую, сминая губы. В голове что-то щелкает, сгорают последние предохранители, окаменевшие мышцы трещат от напряжения.

Всё, Снегурка, больше не убежишь.

От внезапного натиска она теряется, чем я бессовестно пользуюсь. Исступлённо вгрызаюсь в мягкие губы, проталкиваю язык в тёплый рот, неаккуратно стаскивая с ее плеч белую шубку.

Ошалев и разомлев, Саша позволяет мне опрокинуть себя на спину.

Невнятно мычит, когда я наваливаюсь сверху, бесцеремонно вклиниваясь между ее ног. Поцелуй становится пошлее и развратнее. Гортанно рычу, всасывая Сашкин язык. Она пытается кусаться, а я упиваюсь сладким вкусом, зарываясь одной рукой в темные густые локоны, а второй накрываю вздымающуюся грудь под платьем. Грубо сжимаю, надавливая большим пальцем на затвердевший сосок. Сминаю ее грудь властно, требовательно, словно имею на это полное право, рефлекторно толкаюсь бедрами, вырывая у нее еще один задушенный стон. Чувствую ответный жар даже сквозь плотные слои ткани. Хочу раздеть, добраться до тела, ощутить ее тепло и трахать до изнеможения.

Лампочка несколько раз предательски моргает и гаснет, оставляя нас в интимном полумраке, разбавленном огоньками гирлянд и свечей. В отблесках полыхающего в камине огня ее кожа приобретает золотистый оттенок.

Ресницы мелко дрожат, в глазах откровенная похоть.

Поплыла моя Снегурка. Сама тянется за поцелуем, забив на дурацкие запреты. И от этого осознания меня окончательно кроет. Мозг вырубается, выпуская на волю животные инстинкты. Потом… я буду нежным потом. Сейчас ей нужно так… грубо и жестко. Иллюзия отсутствия выбора порой заводит женщин больше, чем самые искусные ласки. Она хочет, чтобы ее взяли, и я возьму. Только идиот отказался бы, а я слишком долго о ней мечтал.

Влечение запредельное и с каждым новым прикосновением грозит перерасти во взрывоопасную одержимость. Никого так сильно не хотел. Чтобы до дрожи, трясущихся рук и болезненных спазмов в паху.

— Сдохну, если не выебу тебя сейчас, — хрипло матерюсь сквозь стиснутые зубы, толкаясь раздутой ширинкой в развилку между ее ног.

— Грубиян, — сбивчиво шепчет Саша, царапая ноготками мой затылок. Обхватывает меня ногами, требовательно трется о каменный стояк.

Мы оба задыхаемся, нетерпеливо стаскивая друг с друга одежду. Мой свитер с ее помощью улетает первым, следом футболка. Она жадная, голодная, горячая,