Сердце Назиании - Наталия Летувет

– Можно, – согласился голос. – Тем более чтобы это сделать, нужно только как следует оглядеться. Все, что нужно, есть на той же полянке. И вода, и дерево.

– А при чем тут вода и дерево? – спросил Медляга.

– Это может понять тот, кто умеет думать, – ответил голос. – А если не умеет, то так ему и надо. Больше я ничего не скажу. Мне некогда. Я новую науку изобретаю. Химиоисторию.

– Да ладно, тебе что, сложно нам все объяснить? – не унимался Медляга. Но голос молчал. – Ну и как хочешь, – вздохнул Медляга. – Мы сами все разгадаем, если ты такой вредный.

Тут Алая вовремя вспомнила, что нужно быть вежливой.

– Спасибо! – крикнула она в самую гущу тумана. Друзья ее поддержали. Все, кроме Медляги, который решил, что благодарить такого вредного зазнайку совсем и не обязательно.

Возвращение Цветов

После того как садовники приготовились, Пармелия вышла на середину поляны и начала играть. Нежная мелодия колыбельной разлилась вокруг. Реп зевнул. А Цветы-деревья наоборот встрепенулись, зашевелились и так гулко зашелестели, словно по ним пробежал сильный порыв ветра. А потом они, окончательно осмелев, и вовсе стали помахивать разрисованными под ветки листьями в такт, словно решили научиться дирижировать.

– Им, кажется, понравилась игра Пармелии, – осторожно предположил Масленок.

– Да уж, еще немного, и они в пляс пустятся, – хмыкнул дедушка Ромаший. – Словно они не Цветы вовсе, а родственники моего репополоха. Не станут они спать, вот увидите.

Цветы словно бы услышали слова дедушки Ромашия и еще яростнее замахали ветками. На землю полетели разноцветные лепестки. Шум от цветочной рощицы шел такой, что уже начал заглушать звуки арфы.

– Вот видите, – закивал дедушка Ромаший. – Как я и предполагал, ничего из этого не вышло.

И тут все Цветы вдруг резко остановились на полувзмахе и… застыли. Совсем.

– И что, теперь они прям так взяли все разом и уснули? – грозно поинтересовался дедушка Ромаший. – Не верю!

Но Цветы не шевелились. Садовники осторожно подобрались поближе.

– Чтобы понять, спят ли они, можно попробовать их разбудить, – предложила Таволга.

– Зачем это? – возмутился дедушка Ромаший. – Тоже обжечься захотела?

– У нас, между прочим, времени мало, – напомнил Многоум. – Берем ведра-щетки-палки и вперед. Только, пожалуйста, без резких движений.

Боярышник первым обмакнул щетку в воду и коснулся ею нижних ветвей ближайшего Цветка.

– И что? – поинтересовался дедушка Ромаший, на всякий случай сделавший несколько шагов назад. – Не реагирует?

– Вроде нет. Совершенно спокойное дерево. Ну, то есть Цветок. Ой, кажется, у меня получается! Я его отмыл.

Садовники тут же сгрудились вокруг Боярышника. И действительно, на месте березовой ветки возник лист. Огромный, серебристо-зеленый. Лист Цветка. Воодушевленные садовники немного полюбовались им, а потом разбрелись по поляне. Уже скоро сквозь деревья то здесь, то там начали проступать силуэты Цветов.

– Боярышник, у вас тут есть какие-нибудь лестницы? – поинтересовался Масленок.

– А как же, – отозвался долинный эльва.

Садовники отправились за лестницами, а потом приступили к высотному мытью. Постепенно над поляной стали появляться прекрасные головы Цветов. За это время Пармелия уже несколько раз повторила колыбельную, а потом – другие колыбельные. Чувствовалось, что она начинает уставать. Но садовники еще продолжали освобождать дремавшие Цветы от краски. Наконец последний Цветок был отмыт и засверкал во всем своем великолепии.

– Все Цветы освобождены, – с облегчением вздохнул Многоум. – Наша работа окончена.

Хотя садовники устали, но никто не расходился. Все любовались Цветами. И только Пармелия продолжала играть. Она боялась остановиться. Многоум дотронулся ее до плеча:

– Пармелия, хватит. Мы спасли Цветы.

И тут на лужайке появился Отважнодел.

– Плеснюки! – воскликнул он. – Они окружили поляну. Их много. И они уже схватили двух часовых.

Кусты на валунах и загадочный грибник

– Вон там, наверху, такое прозрачное, похожее на застывшие облака, это что? – спросила Пушинка.

– Это горы, – ответил Хвостокрас. – Серебристые горы. Они такие высокие, что на некоторых вершинах даже лежит снег.

– Ура-а-а! Горы! Наконец-то! – И Медляга от радости вывалился из легкомобиля прямо на пушистый мох. – Уже скоро мы найдем меч-траву!.. Можно начинать искать прямо здесь.

– Здесь-то зачем, – возразила Алая. – Тут нет никакой белой земли. Одно сплошное болото.

– Зато воды предостаточно, – вспомнил Медляга совет Киновариума. – Вон как под лапами хлюпает. У меня уже хвост весь мокрый. – И он снова забрался на сиденье.

– Нам еще нужно найти деревья, – сказала Алая.

– Так, может, тут-то и пригодится наконец мой Птицекрыл? – спросил Солнечник. – А то он, бедняга, совсем устал передвигаться на легкомобиле. Ему самому полетать хочется. Я могу поискать деревья. А если Пушинка хочет, то она может мне помочь…

– С радостью, – ответила Пушинка. – Я буду во время полета на карте деревья отмечать.

– Тогда отправляйтесь поскорее, – сказала Алая. – А то ветер вон какой нехороший поднимается. Как бы вас не сдуло.

– Да-да, Пушинка, не выпускай из лап карту, держи ее крепче, – хмыкнул Медляга. – И сама с нею вместе не улети. Без планеролета.

Медляге тоже хотелось полетать. Но ему этого почему-то никто не предложил.

Солнечник отвязал планеролет от легкомобиля, устроил Пушинку на сиденье, а потом встал у руля. Птицекрыл сделал заковыристый пируэт над полянкой и, сверкнув разноцветными крыльями, с тихим урчанием скрылся вдали.

– Белая земля, деревья, – Пушинка пыталась перекричать шум ветра. – Где мы их тут найдем? Здесь же одни болота.

– Зато как же вокруг чудесно, – улыбнулся ей Солнечник. – Ты только посмотри. Снизу этой красоты и не разглядеть.

– Это да, – согласилась Пушинка. – И горы, и озеро… они совсем другие… Скажи, а ты научишь меня управлять планеролетом, потом, когда все это закончится?

– Обязательно! Тем более что ты Птицекрылу понравилась. Я это заметил.

– Ой! А это что там такое? Похоже на какие-то кусты. И растут они прямо на валунах. А кусты – это почти деревья. Может, нам нужно вернуться и рассказать о них?

– Можно и вернуться. Тем более что Птицекрылу уже стоит передохнуть.

– Смотри, там кто-то есть! – вдруг воскликнула Пушинка. – По-моему, это какой-то грибник. Неужели здесь есть что собирать?

И действительно, по болоту, перебираясь с кочки на кочку, прыгал черный эльва. В одной руке у него была палка, а в другой – корзина. Эльва внимательно всматривался себе под ноги. Он явно что-то искал.

– Может, спросить у него, не видел ли он тут деревья? – предложил Солнечник.

Но как только они подлетели поближе, эльва заметался между кочками, будто Птицекрыл был не безобидным планеролетом, а огромной хищной птицей, способной причинить ему вред.

– По-моему, он нас испугался! – огорчилась Пушинка. – Теперь точно ничего не расскажет… Смотри-смотри, что это с ним?

Эльва, наконец сообразив, что спрятаться ему некуда, отбросил корзинку и палку и, скрючившись, замер на месте. А потом… потом…

– Ой, от него летят какие-то красные искры! – удивилась Пушинка.

И тут же Птицекрыла начало трясти мелкой дрожью, будто тот простудился и приготовился чихнуть. А потом планеролет жалобно скрипнул и неожиданно так сильно накренился, словно собирался перевернуться в воздухе на спинку.

– Птицекрыл отказывается меня слушаться! – воскликнул Солнечник. – Это похоже на… какую-то странную магию! Срочно улетаем, пока еще чего не вышло.

Солнечник со всех сил навалился на руль, и им удалось повернуть. Птицекрыл вновь взмыл вверх, спасаясь от чар. А эльва так остался стоять посреди трясины, обиженно глядя им вслед.

Садовники в окружении

– Наши силы не равны. В открытом бою нам не победить плеснюков. – Многоум обвел взглядом своих садовников. Те держались мужественно. – И к тому же до сих пор нет никаких вестей от Астрагала. А нам бы сейчас так понадобилась его помощь!

– А мне вот другое интересно, – сказал дедушка Ромаший. – Как эти серые нас обнаружили? Может, им рассказал кто? Какой-нибудь плеснюк, например…

– Это ты на Торфоноса намекаешь? – поинтересовался Масленок. – Не мог он, он же за нас, Цветы вон нашел.

– А зачем? Зачем он их нашел? Может, это входило в его коварные планы?

– Ромаший, ты несправедлив к Торфоносу, – возразил Многоум. – Если бы не он, мы бы никогда не освободили Цветы, ведь это он про колыбельную вспомнил. Подумай сам, зачем плеснюкам подсылать к нам Торфоноса?

– Ну, не знаю. Может, им нужно было Цветы отмыть, а у самих не получалось, из-за их немузыкальности.