На секретной службе - Сергей Донской

Белесая вмятина, состоящая из множества трещин, получилась не такой обширной, как рассчитывал Бондарь, однако стекло утратило прозрачность. С таким обзором особенно не разгонишься, разве что высунувшись из бокового окна. И водитель, разумеется, высунулся.

При виде направленного на него пистолета, его глаза превратились в две бессмысленные круглые дыры, не выражающие ничего, кроме оцепенения и покорности судьбе.

Бондарь не сказал ему ни «щиро витаю», ни «здоровеньки булы», ни что-либо еще, приличествующее случаю. Он просто дождался, пока оглушенный парень скатится с капота, и открыл беглый огонь.

Выстрелы, усиленные эхом, звучали громко и хлестко.

Чанг! Ча-чанг! Чанг!

Копошащийся на асфальте парень не давал возможности бить по передним скатам милицейского автомобиля. Бондарь целился чуть выше. Две пули из трех, выплюнутых «береттой», поочередно погасили фары «Форда». Третья, мечась от стены к стене, огласила тоннель истошным визгом, вынудив перетрусивших стражей порядка втянуть головы в плечи и зажмурить глаза.

Этого и добивался Бондарь.

Убивать он никого не хотел, а сдаваться в плен не имел права, вот и пришлось слегка попортить казенное имущество одесской милиции. У Бондаря имелось четкое задание и ограниченные сроки для его выполнения. Значит, нужно было отрываться от погони, путать следы, маскироваться, маневрировать, а если обстоятельства того потребуют, то и просто идти напролом.

Что ж, дело привычное, как треск автоматных очередей, выпущенных вдогонку выбежавшему из подворотни Бондарю.

Ра-та-та-та-тах… Та-ра-ра-ра-рах…

Стреляли из автоматов Калашникова, стреляли в два ствола, поливая очередями пустое пространство двора заодно с припаркованными машинами мирных граждан и стеной противоположного дома. Жалобно звенели разлетающиеся стекла, слепые пули остервенело клевали кирпичную кладку, прошивали подъездные двери, со свистом уносились в темноту.

Азарт беспорядочной пальбы увлек и задержал милиционеров, но никак не Бондаря, благополучно скрывшегося за углом. Теперь он мчался по двору, отыскивая и не находя выход на улицу.

Это был каменный мешок.

Западня.

Стрельба захлебнулась. Судя по диким воплям в арке, «Форд» все же проехал прямо по ногам преграждающих ему путь парней. Через мгновение он вкатился во двор и остановился, не спеша нарываться на новые пули.

Присевшему за кустами Бондарю почудилось, что он ощущает тепло автомобильного радиатора. На расстоянии пятнадцати метров этого никак не могло быть, зато похрюкивание рации доносилось до ушей совершенно явственно. Наверняка один из милиционеров вызывал подкрепление, а второй, высунув голову наружу, высматривал беглеца.

С пальцем на спусковом крючке автомата.

Имей он возможность включить фары, Бондарю вряд ли удалось бы отсидеться в укрытии. Сплошной барьер кустов, перечеркивающий двор из конца в конец, был невысоким и довольно прозрачным. Сливаться с ветвями помогала темнота, но она не могла длиться вечно.

Свет в подвергшемся обстрелу доме был предусмотрительно погашен, зато окна соседних домов вспыхивали одно за другим. Еще полминуты, и будет поздно.

Приподнявшись над линией кустарника, Бондарь пальнул поверх «Форда» и метнулся направо, намеренно цепляясь за ветки, дабы производить как можно больше шума. Пригибаясь и постепенно переходя на гусиный шаг, он присел, развернулся и, уже невидимый милиционерами, устремился в противоположном направлении.

Милиционеры купились на этот трюк, не могли не купиться.

– Вот он!

Автоматная очередь прошлась по кустам, смещаясь в ту сторону, где Бондаря уже не было. Пока пули яростно крошили редкую листву и чахлые ветки, он поспешил убраться подальше, перемещаясь скрытно, подобно солдату в траншее. Бруствером служила линия кустарника. Украдкой приподнявшись над ним, Бондарь увидел, как расстрелявший половину рожка автоматчик втянулся внутрь «Форда».

Взвыл двигатель. Подпрыгнув на бордюре, автомобиль налетел на кусты, смял их и выскочил на детскую площадку, где застрял среди горок, качелей и каруселей. Воспользовавшись заминкой, Бондарь ринулся к спасительной арке, бесшумный и стремительный, как ночная тень.

Увидев его, один из травмированных парней разразился душераздирающими воплями, привлекшими внимание милиционеров. Выбежавший на пустынную улицу Бондарь услышал за спиной нарастающий рокот мотора. Он удирал во все лопатки, когда «Форд» вынырнул из арки и, проседая чуть ли не до самого днища, помчался за ним. Бондарь остановился.

Милиционеры не собирались тормозить. Плутая по двору, они успели вышибить потрескавшееся лобовое стекло и теперь чувствовали себя вполне уверенно. Настолько уверенно, что сидевший на пассажирском сиденье автоматчик приготовился стрелять на полном ходу.

Укрыться от пуль было негде. Оставалось сыграть на опережение.

Ствол «беретты» вскинулся раньше, чем разразился очередью милицейский «АК». Всего один выстрел понадобился для того, чтобы заставить «Форд» отклониться от курса. Пробитый скат не позволил водителю выровнять тяжелый автомобиль. Весь перекосившись, он шел юзом, пока не врезался в ступени магазина на противоположном тротуаре. Брызнули искры, затарахтел по мостовой сорвавшийся с болтов колпак колеса. Оба милиционера синхронно вылетели в проем окна и кувыркнулись через капот.

Их падение на асфальт обещало стать весьма эффектным зрелищем, но Бондарю досматривать его было некогда: он уже сорвался с места, чтобы покинуть улицу до того, как на ней появятся спешащие на шум преследователи.

В очередном дворе, куда он свернул, не было ни души, однако в некоторых окнах горел свет, а из распахнутой балконной двери доносилась музыка, перемежаемая взрывами пьяного гогота.

Ориентируясь на незнакомой местности, Бондарь повернулся вокруг оси. Покосившиеся столбы, несколько оставленных под открытым небом машин, перевернутая скамейка, корявые деревья, ржавые мусорные баки. И ни одного сквозного прохода. Этот двор, как и предыдущий, представлял собой типичную одесскую ловушку. Заходи – не бойся, выходи – не плачь.

Бондарь выругался, не зная, как быть дальше.

Вернуться обратно? Но на улице гудели автомобильные двигатели, раздавались встревоженные голоса, хрипели рации. Еще несколько минут, и весь квартал будет оцеплен украинскими защитниками правопорядка, сориентированными на приметы Бондаря. Высокий, худощавый, черноволосый, в кожанке и джинсах, со спортивной сумкой в руке. Вот он: мечется по двору, не зная, что предпринять. Изменить внешность не успеть, под землю не провалиться, сквозь стены не пройти.

Кажется, влип, подумал Бондарь, после того, как безрезультатно ткнулся в один подъезд, другой, третий. Ни одного проходного, как назло, и даже ни одного подъезда с окнами на улицу! Что же делать? Выходить к ментам с поднятыми руками?

Зрачки Бондаря сузились до размера булавочной головки. Единственный проход между домами озарился золотистым светом. Через пару секунд во дворе появится милицейский автомобиль, за которым в случае чего подоспеют еще несколько. Сдаваться в плен нельзя, принимать бой безрассудно, отсидеться за мусорными баками не позволят. Обнаружат, возьмут в кольцо, осветят фарами, изрешетят из автоматов, как мишень в тире.

Вот завтра сводки новостей порадуют обывателей!

Мол, доблестные стражи порядка настигли и уничтожили одесского террориста номер один, устроившего взрыв в гостинице «Пассаж». По предварительным данным, оказавший ожесточенное сопротивление бандит являлся гражданином Российской Федерации. Киев намерен обратиться к Москве за разъяснениями.

А факты где, Киев? Где твои улики, неопровержимые доказательства где? Не залупайся, мать городов русских!

Одним прыжком Бондарь преодолел расстояние, отделяющее его от ближайшего подъезда, и скрылся внутри.

Вбежав по ступеням, он очутился на грязной лестничной площадке первого этажа. Две выходящие сюда двери оказались слишком прочными: одна откровенно стальная, вторая вообще сработана по принципу банковского сейфа, хотя и обтянута кожей для маскировки.

А вот третья дверь, деревянная, привлекла внимание Бондаря. Обшарпанная, облезлая, с болтающимся на честном слове номерком. То, что нужно.

Бондарь попятился к дальней стене, оттолкнулся от нее и, разбежавшись, подпрыгнул.

Гуп! – врезалась его распрямившаяся нога в дверь. Брякнул и ускакал лягушкой выбитый накладной замок, посыпались на пол шурупы.

Еще один короткий разбег, еще один прыжок: гуп! С немелодичным перезвоном разлетелись звенья хлипкой цепочки.

Гуп-гуп-гуп! Башмаки Бондаря затопали по длинному коридору квартиры, сокращая поголовье рыжих одесских тараканов. Слева осталась кухня, из которой тянуло кислым борщом и не менее кислой брагой. Справа промелькнула уборная, откуда пахло значительно хуже.