В оковах Шейха (ЛП) - Мори Триш

— Что ты имеете в виду, говоря про выгоду?

— Что, она сделала это по доброте душевной?

— Держу пари, это было не из-за его манеры держаться у постели больного.

— Может быть, так оно и было, — предположил Кадар.

— Ладно, ладно, — сказал Рашид, с которого было достаточно, и поднял руку, призывая друзей замолчать. — Так что, возможно, здесь был замешан финансовый стимул. Мы заключили сделку. Ну и что?

— Увы, бедный Рашид, — сказал Золтан, приложив руку к сердцу. — Нелюбимый и нежеланный, оставленный на полке, единственный из братьев пустыни, которому действительно пришлось заплатить женщине, чтобы заставить ее выйти за него замуж.

— Дай мне передохнуть, — прорычал Рашид. — Разве вы, ребята, не делаете вид, что написали путеводитель по романтике, мы все знаем, что это ложь.

— Но никому из нас не нужно было вытаскивать чековую книжку.

Айша огляделась. 

— Почему здесь нет Торы? Ты ведь пригласил ее пообедать с нами, не так ли?’

Он закатил глаза.

— Ты этого не сделал! — Сказала Марина, обвиняюще вытаращив глаза. — Только не говори мне, что ты относишься к ней как к наемной прислуге?

— Она наемная прислуга. — Но это тоже было неправдой, он должен был признать. Она была чем-то большим. Намного больше. Он просто не знал, что с этим делать. — В любом случае, я пригласил ее на обед, а она отказалась, сказала, что не хочет мешать воссоединению братьев пустынников и их семей. Этого достаточно для тебя?

Никто другой так не думал, и именно поэтому минуту спустя он уже шел, чтобы настоять на том, чтобы Тора присоединился к ним за обедом.

* * *

Тора выключила свой планшет, все еще улыбаясь. Салли прислала электронное письмо с новостями о том, что Стива поместили в клинику и что лечение началось, и просила ее скрестить пальцы на ногах.

Хорошие новости. Она вознесла безмолвную молитву. По крайней мере, наконец-то хоть что-то пошло правильно.

— Извини меня, Тора, — сказал Юсра. — Его превосходительство здесь, чтобы увидеть тебя.

Тора собралась с духом. Она знала, что будут последствия, если его друзья узнают о браке, хотя, хоть убей, она не могла поверить, как он когда-либо думал, что ему удастся скрыть это от них. Она ожидала гнева. Чего она не ожидала, так это того, что он будет настаивать на том, чтобы она присоединилась к нему, его братьям по пустыне и их женам за обедом.

— Ты уверен? — Спросила она. — Это не натолкнет их на ложное представление?

— У них уже есть неправильное представление. Как насчет того, чтобы доказать, что они ошибаются, и показать им, что ничего не происходит? Кроме того, — добавил он, — кажется, ты пользуешься успехом у женщин. Они пригрозили, что, если я не смогу привести тебя, они придут и сами потащат тебя на обед.

Она рассмеялась. 

— В таком случае, как я могу отказаться?

— Ты хочешь взять Атию?

Тора покачала головой. У Юсры не будет проблем. Атия так весело провела время с детьми этим утром, что, вероятно, проспит неделю. Я думаю, что приход детей это лучшее, что могло случиться.

— Кстати, об Атии, — сказал он, когда они шли по коридору мимо сказочных сокровищ, ярких урн и блюд, установленных в нишах в стенах, — ты еще не думала о том, чтобы остаться?  По крайней мере, до тех пор, пока не научишь меня, как обращаться с ней.

Тора набрала полные легкие воздуха. Она ни на секунду не поверила, что он был серьезен, когда предложил это, и нет, она больше не думала об этом. Она не могла оставаться дольше, и он не мог ожидать, что она захочет. Это было несправедливо по отношению к Атии, и уж точно несправедливо по отношению к ней. Как бы то ни было, она изо всех сил пыталась вспомнить все причины, по которым она не должна заботиться о Рашиде. Она была лишь временным пристанищем, но чем дольше она была здесь, тем больше он ей нравился. И она не хотела чувствовать себя так, не тогда, когда будет труднее забыть его, когда она уйдет.

Не тогда, когда было бы легче противостоять ему...

— Рашид…

— Нет, — сказал он, останавливая ее перед дверью, за которой ждали его друзья, — ничего не говори сейчас. Потрать время на то, чтобы подумать об этом. Я действительно хочу лучшего для Атии, даже если кажется, что это не так. Я учусь, Тора, тому, что ей нужно. Может быть, слишком медленно, на твой вкус, но я полон решимости поступить с ней правильно.

Затем он взял ее за руку, обхватил ее своими руками, согревая ее кожу, когда его глаза были теплыми и трогали ее сердце.

— Просто пообещай мне, что подумаешь об этом. Я знаю, что прошу многого, но я не буду ожидать, что ты останешься просто так. Мы можем что-нибудь придумать. Чего я хочу сейчас, так это чтобы Атия чувствовала себя в безопасности, а она чувствует себя в безопасности с тобой. Так что ты подумай об этом? И подумай, чего хочешь взамен, чтобы ты смогла остаться, хотя бы чуть дольше?

Тора посмотрела на этого человека, которого когда-то считала жестким и непоколебимым, высокомерным и властным, но который, как она знала, старался изо всех сил.

— Я подумаю об этом, — пообещала она, хотя знала, что все, что потребуется, чтобы заставить ее остаться, будет ничто по сравнению с тем, сколько это в конечном итоге будет стоить для нее.

— Наконец-то, — донесся крик изнутри, когда Рашид открыл дверь. — Мы как раз собирались послать туда отряд.

— Добро пожаловать, Тора, присоединяйся к нам, — сказал другой мужчина. — Наконец-то для тебя есть взрослая компания. Я уверен, что это будет приятная перемена по сравнению с Рашидом.

Тора улыбнулась и посмотрела на Рашида, который хмурился. 

— Мои братья по пустыне, — сказал он, представляя троих мужчин, — которых я люблю всей своей жизнью. То есть, кроме тех случаев, когда я хочу их убить.

* * *

День коронации выдался ясным и, по некоторому мнению, почти идеальным, если у тебя в животе не крутится пушечное ядро с шипами.

Рашид встал рано, зная, что откладывать нельзя, наблюдая, как слои утреннего неба отрываются от того места, где он пил кофе на своей террасе, розовый уступает место голубому, точно так же, как покой уступает место безумию.

День будет долгим, без сомнения, бесконечным, завтрак с иностранными сановниками и официальными лицами, а затем длинный извилистый кортеж через город, чтобы показать своего нового эмира перед общественным праздником на самой большой площади города Каджаран. Затем, когда официальная группа направится на официальную церемонию коронации, ворота Дворца развлечений распахнутся для публики, церемония будет транслироваться на больших экранах, перед государственным ужином на шестьсот персон, завершаясь пушечным огнем и фейерверком.

Он уже был измотан.

Измученный и еще более обескураженный.

Его чашка звякнула о блюдце, когда он подошел, чтобы поднять ее, и он поднял дрожащую руку, чтобы осмотреть ее. Боже, что с ним было не так? Он изучал книги. Он прочитал историю и изучил достаточно экономических документов и отчетов, чтобы потопить корабль, он прислушивался к советам Карима и Золтана и Совета старейшин, и все же он задавался вопросом, что он здесь делает.

Долг.

Раздался стук в дверь, и вошел Карим с двумя помощниками, несущими мантии, которые он наденет сегодня. 

— Ваше превосходительство, пришло время подготовиться.

* * *

Он был одет и делал последние несколько вдохов как свободный человек, когда услышал тихий стук, но на этот раз это был не Карим. Он исходил от двери, соединяющей апартаменты Торы, двери, которую он никогда не открывал, хотя искушение в образе соблазнительницы находилось с другой стороны. Дверь открылась, и мягкий голос позвал его по имени, голос, который, по его воспаленному разуму, звучал так же круто, как водопад. А потом она вошла, и на мгновение он забыл о боли, лихорадке и проклятой дрожи в руках, потому что он никогда не видел никого более прекрасного.

Она была одета в золотистую мантию, изысканно расшитую, с золотой отделкой, похожей на его собственную, с длинными широкими манжетами на рукавах и тонкой, как паутинка, шелковой шалью на волосах, которая обрамляла ее лицо и развевалась, как облако, когда она двигалась. Она выглядела как что-то из средневековой фантазии.