Загадка Либастьяна, или происки богов - Юлия Фирсанова

— Это точно, — единогласно поддакнули бывшие спорщики, совершенно примирившиеся между собой на почве общей гордости за родной трактир, и сделали еще по несколько глотков восхваляемой жидкости. Кэлер гостеприимно придвинул поближе к мужикам тарелку с колбасками, чтобы пьянели помедленней.

Компании посасывали пиво и исподтишка поглядывали на своих заводил, мирно ведущих неторопливую беседу с пришлым силачом.

— Утречком и тронемся, — завершил Кэлер. — …В Бартиндар.

Элегор едва не подавился куском острого сыра. Вот тебе и раз! А как же тишина и секретность? Мало того, что принц в трактире скамейками жонглирует, так теперь прямым текстом местному люду о цели путешествия докладывает. Или Кэлер пьян? Да нет, с чего бы? Не от половины же кувшина слабого пива? На всякий случай герцог упреждающе пнул спутника под столом ногой, Кэлер ответил герцогу понимающим пинком и украдкой подмигнул: 'Дескать, все путем, парень! Не спятил я!'.

— В Бартиндар нам надо, — со вздохом повторил принц. Последовала пауза, на протяжении которой оба вальморца выкашливали пиво из легких. Завершилась она встревоженным ропотом:

— Бартиндар? Чего вам там надобно? Худое место! Гиблое! Не надо туда идти! Хозяин его, до того как к Творцу отойти, затворником жил, с разной нечистью якшался. Огни колдовские жег, демонов призывая! В тамошнем саду до сих пор птицы гнезд не вьют, и зверье стороной обходит, а человека, коли приблизиться удумает, страх лютый прошибает и ноги сами прочь несут! Страшный край! Даже русалки в тех местах надолго не задерживаются.

— Слыхали мы, что край дурной, — не стал спорить Кэлер, пожав широкими плечами, — да только надобно.

— Что ж за нужда такая? — заинтересовался Трафа.

Покровительственно шмякнув Элегора по плечу, принц доверительно поведал публике:

— Друг мой парень прыткий, вечно его на неприятности тянет, оглянуться не успеешь, как в какую-нибудь новую безумную затею ввяжется. А уж до споров охочь, спасу нет! Не уследил я за ним, поспорил на двадцать русалок, что в Бартиндаре переночует. И как его беспутного одного на такое отпустить? Я ж его мамке — тетке моей — на смертном одре хранить сынка обещал. Что ж поделаешь?

— Ну коли так, и правда ничего, — согласились мужики, сердито глянув на Элегора, ощущавшего себя довольно странно. Наверное, в первый раз в жизни его ругали за выходку, которой он не совершал, если не считать змеи, заползшей в летнюю резиденцию Лиенских совершенно самостоятельно и едва не стоившей драгоценной и ныне покойной маман, ненавидевшей большинство представителей животного мира, разрыва сердца. — Двадцать русалок — деньги хорошие. А сродственнику твоему горячих навесить бы надобно! Ишь во что старшого втянул!

— Он свое получил, дней десять сидеть ровно не мог даже на подушке, все ерзал, — ухмыльнулся Кэлер. — Сам-то я малый добрый, а вот рука у меня тяжелая.

Трафа и Вук одобрительно заворчали и мигом сменили неприязненное отношение к Элегору на равнодушное. Чего беситься, коль провинившийся уж схлопотал изрядно, да в Бартиндаре еще получит?

— Как до места добираться думаете? — по существу задал вопрос Вук, положив на стол натруженные мозолистые руки с короткими неровными ногтями.

— Экипаж хотели нанять, да вишь ты, брательник неугомонный твердит, больно долго, — 'разоткровенничался' Кэлер. — Не терпится ему.

— Лошади в Вальморе быстроногие, да дорога изрядный крюк к Бартиндару делает, напрямки не проедешь. На плотах сплавляться надобно! — дал дельный совет плотогон, почесав в своих монетках и ракушках на голове. — А, Трафа?

— Повезло вам, я как раз завтра сплав начинаю, — ухмыльнулся Трафа, поигрывая наборной гривной из монет, обхватывающей шею. — В Яльмину товар на плотах везу, могу и вас прихватить, ежели не побрезгуете.

— Отчего ж, благодарствуем, — охотно согласился Кэлер. — Дорого ль за провоз спросишь, плотогон?

— Петь умеете? — почему-то не по существу уточнил Трафа.

— Кэлер нагнулся и, осторожно достав из-под стола футляр с гитарой, ответил: — Сам пою и играю, людям по нраву, да и брательник мой парень голосистый.

— Это точно, если я заору, услышат издалека, — серьезно подтвердил герцог, но плотогоны были слишком пьяны, чтобы вникнуть в соль шутки.

— А какой тебе с того прок? — полюбопытствовал принц, на сей раз сам перейдя к действиям физическим, утихомиривающим остроумие компаньона. Сапог Кэлера ощутимо приземлился на ногу Элегора и герцог ответил принцу невинной улыбкой, впрочем, показывающей, что от шуток он постарается удержаться, правда, полностью за себя ручаться не может.

— Да уж больно русалки и тритоны музыку любят, плоты быстрее гонят, коли их доброй песней побаловать, — объяснил Трафа и удивительно нежно улыбнулся, выказывая искреннюю симпатию к разумным амфибиям. — А лучше старых для них только новые песни, прежде неслыханные, очень истории про любовь любят, да про воду. Ежели русалкам петь будете, так ни тростника с вас не возьму.

— Договорились, — уверил мужика Кэлер и стукнул своей кружкой о кружку Трафа, скрепляя устный договор, не менее надежный в среде вольных плотогонов, чем бумага с печатями и подписями.

— Тогда еще по кружечке — и двигаем, — выхлестав пиво, подтвердил плотогон, вытирая рукой рот.

— Куда? — удивился Элегор, не то чтобы он был против неожиданных и стремительных передвижений, но хотел знать, в какие края их с Кэлером собрался тащить по темным Вальморским улицам пьяный мужик. Не в гости же к русалкам? Но оказалось, что последнее предположение герцога наиболее близко к истине.

— Как куда? — озадаченно переспросил Трафа. — К плотам моим. В здешней духоте разве ж выспишься по-людски? То ли дело на водице. Она как мамка тебя принимает и укачивает. Красота!

— Возил я одного студента, — ударился в пьяные воспоминания Вук. — Гостил, немочь бледная, в Вальморе у старухи-тетки, а домой, приключений ему вишь ли захотелось, решил по реке добираться. И что ж ты думаешь, едва ногой на плот вступил, зеленый, чище яблока незрелого сделался. Блевал всю дорогу от Вальморы до Кударга, и выворачивало его всегда неожиданно, где придется, а все чаще за борт, не могли уследить. Не связывать же, придурка, да и за проезд заплатил он честно, хотя знать бы наперед, чем дело обернется, я б такую цену заломил, чтоб он нас стороной всю жизнь обходил. Одними убытками для нас тот сплав обернулся. Ни один тритон и близко к плоту не подплыл. Так на шестах и веслах весь путь шли, — плотогон брезгливо сплюнул на пол, выражая свое призрение к сухопутной крысе, и, потеряв равновесие, сам едва не отправился вслед за плевком, но, ухватившись за край стола, удержался на лавке.