Павел и Авель - Андрей Баранов

Глава 12. Вольный город Гамбург

Как известно, чтобы увидать цветущий мир, нужно побывать в Гамбурге. А чтобы добраться до Гамбурга, нужно проплыть по устью Эльбы на сотню верст от сурового Северного моря. Собственно происхождение названия от крепости, то есть Бурга, на реке Хамма, памятно до сих пор. Огромный порт принимал корабли со всего света, парусники уже тогда позволяли вольному ганзейскому городу чувствовать себя по-настоящему свободным, пользуясь теми льготами, которые были предоставлены ему императором Фридрихом I Барбароссой еще в конце XII века. Огромное озеро, расположенное в центре города, и готические здания составляли неповторимую городскую атмосферу.

К тому же на наших путешественников неумолимо надвигалась весна – так всегда бывает, когда долго путешествуешь по зимним краям. Наступление свежего ветра явственно чувствовалось в воздухе, небо стало чуть выше и голубее, а снег уже не лежал такими пышными грудами. Путешествовать становилось все интереснее, тем более что немецкие княжества сделались самостоятельными, а германская империя в то время разваливалась на глазах.

На корабле Морозявкин то ругался, что его посмели кинуть, то требовал немедленной компенсации его невыносимых страданий, и это при том, что он уже успел и переодеться, и обсушиться и был снабжен новыми сапогами. Но выпив стакан шнапса, Вольдемар несколько повеселел и стал предвкушать встречу с немецкими бюргерами с некоторым энтузиазмом.

Граф Г. как обычно смотрел вперед ясным взором, плывя навстречу судьбе. Мадемуазель Лесистратова же внимательно считала чаек, пытаясь сообразить, каковы их шансы обнаружить секретную тетрадь в Пруссии, и где именно ее следует начать искать. Частично она надеялась на удачу, частично – на помощь со стороны, словом надо было ждать, но не сидеть же сложа руки!

Количество кораблей в порту могло бы поразить любого. Его летопись велась еще с далекого IX века, когда архиепископ Гамбургской церкви милостиво разрешил горожанам торговать. Затем Фридрих Барбаросса отменил пошлину на проезд торговцев к морю, и с тех пор и до наших дней торговля процветала. Дома на набережной вдохновляли своим традиционно немецким видом. Словом не прошло и пары часов как корабль замер у причальной стенки и наши путники сошли по трапу на берег, даже не замочив ботфорт.

– Нам нужно найти постоялый двор! – хозяйственно заметила Лизонька. – Знаете ли вы, господа, что и у нас в Санкт-Петербурге их назвали гербергами, по немецки «die Herberge»?

– Так вот откуда взялось это дурацкое слово! – отметил Морозявкин удовлетворенно. – А я-то все ломал себе голову, мучился. Чуть было совсем не сломал.

– Теперь нам следует обнаружить его здесь, и не мучаясь… А, так вот же и он!

Проплутав по городу немного времени, путники неожиданно набрели на самый старый гамбургский постоялый двор Stadt Hamburg в районе Бергедорф. Он к тому времени принимал постояльцев уже два с половиной столетия. Полюбовавшись по-немецки аккуратными домами с красными черепичными крышами, старинной церковью св. Петра и Павла, находившейся неподалеку, и поглазев на мельницу Kornwassermühle, компания быстро устроилась в отведенных комнатах, приказала отвезти их вещи, коих набралось с учетом лизонькиного скарба уже две телеги, из порта в гостиницу, и стала держать походный совет.

– В прошлый раз, открою вам тайну, мне подсказали что надо зайти в Западную Церковь с помощью записки, полученной голубиной почтой. Но здесь, в Гамбурге, я несколько теряюсь, куда идти и что делать, – пооткровенничала мамзель Лесистратова.

– Может нам подскажут еще раз? Этот помешанный аббат… как его звали-то? Или его приятель, который должен был следить за нами… Ну кто-то же должен бросить нам спасительный конец? – промолвил граф, почему-то покосившись на Морозявкина.

– Я уверена, что так и случится, нужно только подождать! – ответила Лиза горячо. – Случай непременно пойдет нам навстречу!

И как выяснилось, она была совершенно права. Случай не просто шел, он летел им навстречу. Неожиданно для всех вдруг послышался резкий стук о стекло. Огромная черная птица с длинными перьями и горящими, как показалось Морозявкину, глазами клювом разбила окно и влетела в комнату. На пол упала белая записка, причем птица вылетела обратно только убедившись, что Лиза подобрала ее. Удовлетворенно каркнув, она покинула помещение.

– Боже мой! Что это было? – произнес граф Г. пересохшими губами. – Это и есть ваша голубиная почта, сударыня?

– Это крылатое чудовище мало похоже на невинного голубка, – мрачно отметил Морозявкин. – Скорее уж на ворона, или коршуна…

– Тоже мне, сокольничий, не можешь отличить ворону от хищной птицы! – пожурил его граф.

В это время Лесистратова уже читала записку.

– «В полночь приходите в церковь св. Михаила, там вы поймете где нужно искать. Ваш друг.» – писано по немецки, готическим штилем.

– Это наверняка ловушка! Что за манера, приглашать людей таким образом? В конце концов, это уже начинает надоедать. Опять церковь, опять таинственные письма, какие-то подсказки… – граф Г. был несколько раздосадован.

– Опять постоялые дворы, трактиры, жратва, выпивка, бабы – как однако все это приелось! – поддержал приятеля и Вольдемар.

– Ну разумеется, во всех просвещенных европейских столицах есть и трактиры, и гостиницы, и церкви, и даже театры, что же вас удивляет? – осведомилась Лесистратова холодно. – Или может быть вам не терпится вернуться обратно в Петербург, к холодному морю и вашему серому прозябанию?

Тут Лиза пожалуй несколько преувеличила, ибо графскую жизнь и даже жизнь Морозявкина в Северной Пальмире никак нельзя было назвать прозябанием. Тем не менее ни тому ни другому вовсе не хотелось возвращаться домой так быстро, хотя временами они чувствовали, как тоска по родине, сиречь ностальгия, грызла их своими холодными клыками.

– Ну что вы, мадемуазель, мы вовсе не торопимся! – быстро ответил граф Г.

– Ну вот и прекрасно… К вечерне мы пойдем в сию божью обитель, а пока погуляем. Граф, не забудьте вашу шпагу.

Их прогулка по городу была весьма длинна и даже несколько утомительна. Они попали и на знаменитый рыбный рынок, в соседнем городке Альтоне, где можно было найти рыбу как свежую, так и копченую, и насладиться дарами моря в полной мере. Рынок был открыт по утрам, зато трактиры не пустовали и днем, там можно было попробовать густой морской суп Labskaus, традиционно заедаемый маринованной сельдью. Все это запивалось морями шнапса и пива, так что скучать не приходилось.

Портовые кабаки угощали моряков и всех желающих рыбными блюдами, кислый суп из угря с овощами и засушенными фруктами сдабривался уксусом, и наши путники конечно попробовали все что смогли. Вольдемар даже напоследок не удержался от десерта из красных фруктов с сахаром, ванильным соусом и сливками, под названием «Rote Grütze», продукта северных земель, благо платил не он. К удивлению Лизы и графа Г. живот у него вполне выдержал это суровое испытание.

До вечера путешественники бродили по временно оккупированной ими территории, обращая свое внимание то на одну, то на другую достопримечательность, в частности Лесистратова не прошла мимо местного оперного театра, который появился здесь еще в XVII веке, рассчитывая зайти в него как только будет несколько посвободнее. Великий композитор Гендель уже поставил тут свою дебютную оперу «Альмира», правда Брамс родиться еще не успел. Тем не менее ко времени описываемых событий тут появился и германский национальный театр, детище Готхольда Лессинга, в общем было на что со вкусом посмотреть, для чего конечно следовало стряхнуть с себя пыль скучных дел и выкроить времечко. Лиза даже понадеялась, что заблудшая но важная тетрадь сама прыгнет к ним в руки, и далее можно будет свободно пройтись по местным лавкам и очагам великой германской культуры.

Церковь святого Михаила по праву считалась символом Гамбурга. Первый вариант ее постройки, готический, волией божию сгорел примерно за полвека до исторического визита графа Г. и сопровождавших его лиц в вольный ганзейский город, однако архитектор Зоннин быстро, всего через двенадцать лет, возвел новый храм в веселом стиле барокко. Высокая колокольня служила ориентиром для кораблей в порту.

На этот раз приятели, опасаясь что их выгонят, не стали задерживаться в лютеранской церкви после службы, а решили проникнуть в храм в назначенное время. Ровно в полночь три тени пересекли примыкающую к церковному зданию площадь, и прижимаясь к стенам проникли внутрь. Граф Г. опасался, что придется прибегнуть к вульгарному взлому, однако к большому своему удивлению ночные гуляки обнаружили что дверь услужливо оставлена незапертой. Внутри не было ни души. Приятный барочный интерьер ночью выглядел мрачным, скамьи пустовали, белые балконы с позолотой казались черными. Впечатлительному Морозявкину немедля захотелось уйти прочь. Даже графу Г. стало не по себе.