Пылающая башня - Андрей Воронин

– Нет. Захомутали на трассе с грузом. Статья светила не слабая, пришлось находить с ними общий язык.

– Ну и работал бы на них. На хрена ко мне с повинной явился?

– Я же не знал тогда, что здесь столько всего понакручено-понаверчено. Они каждый раз на психику давят: утаиваешь, скрываешь, не все до конца рассказываешь. А если все до конца – твои люди меня вычислят. Надоело между двумя огнями болтаться.

– Думаешь, теперь будет лучше?

– Главное, по-другому.

– Это точно, – Стропило замолчал.

Дорогин терпеливо ждал, время от времени приглаживая рукой свои светлые, не потускневшие за прожитые годы волосы.

– У самого-то какие мысли?

– Была вот мысль с тобой увидеться. Тоже не просто оказалось.

– Добился все-таки… Раз уж ты здесь, расскажи, что народ на башне болтает.

Дорогин пересказал, что слышал. Кто-то вроде бы явился забрать Золотого Тельца. Его пасли, чтобы отнять статуэтку, но в последний момент все сорвалось.

– И кто там у вас такой осведомленный? – снова выпятил губы Стропило.

– Кто ж его знает. Народу много дежурит на башне. Пока оборудование пашет, им делать нечего.

В картишки перекидываются, разводят сплетни.

– Сделаем так… Возвращайся пока обратно.

Если менты не прикроют «Эверест», будешь работать по-прежнему. Закрыть фирму они не должны – зачем им терять осведомителя?

– Лучше не преувеличивать их логические способности.

– С этим я как-нибудь сам разберусь. Можешь идти.

– Ас Кащеем как? Мужик-то, в принципе, неплохой.

– Иди-иди. Пока цел.

– Деньги мне заплатят?

– Звони в «Эверест», в контору. Потребуй – и заплатят.

– На следующей неделе ее можно будет выписать, – сообщил лечащий врач. – Курс лечения пройден, можно сделать месячную паузу. Кстати, вы получили наше письмо?

Дорогин давно не показывался в доме под Клином и никак не мог получить письмо. Впрочем, о его содержании он примерно догадывался.

– Условия прежние: два отдельных счета. Можно по безналу оплачивать, можно здесь, в больнице, через кассу.

Дорогин помнил еще и о третьем варианте. Деньги поступают прямо в руки врачу. Сумма автоматически уменьшается на десять процентов, и можно рассчитывать на особое отношение.

За время Тамариной болезни он хорошо изучил нравы в онкологическом центре. Большая часть услуг здесь оплачивалась из рук в руки.

– Мы ведь с вами старые знакомые, – улыбнулся Муму.

Врач понял его с полуслова.

– Главное – сроки. С сегодняшнего дня ваша Тамара лечится здесь в долг. Такое мы практикуем только по отношению к давним, хорошо себя зарекомендовавшим клиентам.

У Дорогина тоже были клиенты: и на трассе, и на Останкинской башне. У врача свои клиенты…

Кажется, все люди в мире перешли на отношения заказчиков и исполнителей, клиентов и специалистов. Каждая услуга имеет свою цену, неважно, идет ли речь о спасении жизни или о рискованном развлечении.

Тамара чувствовала себя гораздо лучше. Кризис миновал, он был связан с применением нового лекарства, давшего на печень слишком большую нагрузку. Сейчас функции печени восстановились, Тамару снова переселили из отделения интенсивной терапии в обычную палату. Дорогин радовался, стараясь не думать о том, как «интенсивная терапия» увеличила счет за лечение.

Он провел с Тамарой столько времени, сколько позволили врачи. Сразу от нее отправился на встречу с куратором, но того на квартире не оказалось. Прождав напрасно около часа, Дорогин позвонил Вере. Может, она уже знает о его разговоре со Стропилом?

Судя по голосу – нет. В двух словах Дорогин сообщил ей, что Кащей ничего не помнит о ее визите и надо вести себя с ним как ни в чем не бывало.

– За меня не беспокойся, моя репутация укрепилась.

– Что думаешь делать?

– Возвращаюсь на башню.

– Будь осторожен. Чует мое сердце, эта история еще далеко не закончена.

…Оцепление возле сейфа сняли, да и самого сейфа на месте уже не было. Рыжий Максим с «Новой волны» рассказал, что каменщик заложил нишу в стене.

Почему не бетоном? Народ говорит, что башня заливалась по особой технологии и бетонные вставки будут вываливаться, как плохо поставленные пломбы.

Клиентов опять не присылали. От нечего делать Дорогин стал листать свой ненужный теперь блокнот. Столько пустой работы, даже обидно.

Он вспомнил о той ночи, когда во время очередного восхождения оказался совсем рядом с заветным сейфом. «Рентген» тогда показал нишу, и Сергей на следующий день проверил ее – пустой сварной «шкаф» с подведенными кабелями и не смонтированным еще блоком управления.

Сейчас Муму вдруг засомневался – ту ли нишу он проверил, которую просветил Прибором? Поначалу отверг возможность ошибки, потом сомнения вернулись. Проводя тогда осмотр со стороны лестницы, он увидел только гладкую бетонную стену и одну-единственную нишу приблизительно там, где ее показал «рентген». А что если маршрут на самом деле пролегал чуть в стороне и прибор показал совсем другое «дупло» в железобетоне? Это полностью меняло дело.

Люди Алефа обнаружили тело Воробья в одном из питерских моргов. Им удалось узнать, что горло ему перерезали возле одного из местных приютов для бездомных.

Питерские менты довольно вяло вели расследование, прекрасно зная о постоянных стычках и сварах между бомжами и о степени надежности показаний этой публики. Попробуй надавить на людей, которым нечего терять, попробуй добейся от них правды.

Задачу быстро решили люди Алефа. Итак, Воробей явился в приют утром, сообщил, что его обокрали, записался под вымышленной фамилией, поучаствовал в торжественном приеме «гуманитарки», поужинал и был зарезан из-за наручных часов. Свою сумку он сдал на хранение дежурной.

По долгу службы она ее проверила и составила краткую опись вещей. Ничего примечательного в сумке не оказалось.

Показания дежурной быстро проверили. Не врет.

Значит, Тельца при Воробье уже не было. Где он его спрятал? В Москве, Питере или где-то по пути? На всякий случай предупредили бомжей и персонал приюта – пусть дадут знать, если кто-то еще, помимо ментов, явится наводить о покойном справки.

Алеф знал о попытках неизвестной пока стороны завладеть чужим достоянием. Тот, кто хотел заполучить Тельца, мог каким-то образом разузнать о миссии Никанора.

Неожиданно предположение «изгнанника из Ниццы» блестяще подтвердились. Два типа явились наводить справки о Воробье. Из их вопросов неопровержимо следовало – эти двое предполагали наличие у него чего-то тяжелого, громоздкого и дорогостоящего.

К сожалению, задержать их не удалось. Получив звонок из приюта, люди Алефа тут же сорвались с места, но опоздали. Двое неизвестных скрылись. Из описания их словесных портретов следовало, что один из них среднего роста с ничем не примечательными чертами лица. Другой отличался телесной худобой, лицо имел изможденное, как у мумии.

Информации было не слишком много, но она лишний раз убедила Алефа в том, что старый Воробей польстился на жирный кусок, запятнал свое доброе имя. Если бы Никанора убили чужаки, они бы забрали Тельца и не стали теперь осторожно наводить справки о воробьевской сумке и ее содержимом.

Могло случиться и по-другому: внезапное нападение, гибель Никанора, бегство Воробья с Тельцом.

Но результаты милицейского расследования говорили о другом. Судя по следам в березовой роще, Воробей и Никанор вместе покинули машину. Долго топтались на одном месте, явно спорили о чем-то.

Потом Никанор остался лежать с пулей во лбу, а Воробьев углубился в лес. Если бы их преследовали, старику не дали бы уйти, тем более с тяжелым золотым грузом. Если его запросто прирезали паршивые бомжи, то уж тренированные ребята просто задушили бы, как котенка, он бы шагу лишнего не успел ступить.

Алеф не дал денег на похороны семье покойного, как он делал это обычно в случае ухода в мир иной своих людей. Олег приехал, забрал тело отца в Москву и один похоронил его. Ему должны были звонить насчет нового заказа, однако он сделал над собой усилие и отключил на время мобильник.

Целовать отца на прощание он не стал – слишком жаркие стояли дни, даже сухой лед не помог как следует сохранить тело при транспортировке. Молча смотрел, как опускают в яму гроб, кинул положенные три горсти глинистой земли. Сел в машину, отремонтированную Воробьем незадолго до смерти, и с облегчением включил мобильник. Жаль, конечно, батю, но жизнь не дает передышки. Надо крутиться дальше, клепать программы для тех, кто не скупится на оплату.

Приехав вечером на отцовскую квартиру, Олег обнаружил здесь полный разгром. Были содраны все обои, отбита штукатурка на большей части стен. Паркетины с пола выломали все до единой.

Холодильник остался распахнутым, в ванной валялись отбитая плитка и треснувшая крышка бачка унитаза.