Невинные дамские шалости - Татьяна Полякова

Подобное недоверие показалось мне обидным. Помолчав немного, я пожелала Мише спокойной ночи, но уснуть еще долго не могла. Он, как видно, тоже, потому что где-то через час поднялся и ушел в кухню. Курил, гремел посудой, потом вернулся, сел на раскладушку и стал смотреть в пол. Я решила не прикидываться спящей и опять позвала его:

— Миша, я не знаю, чем могу помочь тебе, но… в общем, помочь я бы очень хотела… И, пожалуйста, верь мне…

— Почему ты это сказала? — удивился он.

— Что?

— Верь мне… Ты считаешь, что я тебе не доверяю?

— Ты мне ничего не рассказываешь…

— Нечего рассказывать, Танечка, — вздохнул он, поднялся и подошел ко мне. — Потому и молчу. — Он сел на диван.

— Ты ведь не думаешь, что я что-то скрываю? — спросила я, голос мой звучал жалобно.

— Нет, конечно. С чего ты взяла?

«С того, что ты врешь», — хотелось ответить мне, но делать этого я не стала, вздохнула и попыталась разглядеть его лицо в темноте. Он наклонился и поцеловал меня, поцелуи становились все настойчивее, но я не спешила к нему в объятия: не в моих правилах иметь дело с мужчиной, который меня обманывает бог знает с какой целью. Я осторожно отстранилась и напомнила о насущном:

— Какие у нас планы на завтра?

— Разузнать о делах этой фирмы, может, удастся выйти на человека, который не хотел, чтобы ты его увидела, ну, и Самохин, конечно…

— Возьмешь меня с собой? — попросила я.

— Тебе будет скучно… — заверил он.

«А здесь мне очень весело», — едва не съязвила я, но вместо этого сказала:

— Я не хочу быть в тягость…

— Что ты… — Он вроде бы даже огорчился. — Ты не можешь быть мне в тягость. Я… в общем, я очень рад, что мы встретились, жаль, по такому невеселому поводу.

— У тебя кто-нибудь есть? — рискнула спросить я.

— Женщина? Расстались несколько месяцев назад.

— Почему?

— Почему люди расстаются? Она не могла жить так, как живу я, а я… Я даже не сделал попытки понять это…

— И выставил ее отсюда, — брякнула я.

— Выставил, — помолчав, кивнул Миша, а мне пришлось пояснить:

— Як твоей соседке за солью ходила, — и добавила: — Извини…

Миша поднялся, подошел к окну.

— У нас с братом были очень сложные отношения, — тихо начал он. — С самого детства. Какое-то дурацкое соперничество, то есть не соперничество… Ему как будто нравилось делать все мне назло. Если я считал, что поступать так подло, — значит, Серега именно так и поступал. Всегда правый старший брат, который действует на нервы. Я хорошо учился, он плохо, я серьезно относился к жизни, он шел по ней играючи, я пошел в милицию, а он… И все-таки мы были очень близки, наверное, это трудно понять, но… он и я — точно две стороны одной медали. Любой самый пустяковый разговор заканчивался у нас ссорой, но обходиться друг без друга мы не могли. А потом появилась Юля. На дне рождения у Сереги… Гостей полон дом, и на нее он совершенно не обращал внимания. Я даже подумать не мог… и только от нее узнал где-то через месяц, что они были близки. Я думаю, он был уверен, что я сделал это нарочно, и… в ту ночь, когда я выставил ее за дверь, я застал их здесь… Все и так было очень сложно: ей не нравилась моя работа, мой образ жизни, а мне это казалось глупыми бабьими капризами. Когда она пыталась поговорить со мной, я просто уходил… Думаю, она это сделала нарочно… Мы расстались, Серега, разумеется, ее бросил, и это было хуже всего, потому что стало ясно, зачем ему понадобилось все это… Извини, что я рассказываю.

Миша повернулся ко мне, а я тихо попросила:

— Рассказывай…

— Отношения между нами окончательно испортились, и вдруг… Он приехал во вторник. Сначала мы, как всегда, разругались. Из-за мамы. Он обещал привезти ее с дачи, забыл, я взялся его поучать, ну и дело кончилось скандалом. Он уехал, потом вернулся. Это было на него не похоже, обычно он после такого не появлялся неделями, а тут… приехал пьяный, вел себя странно, мне кажется, он хотел со мной поговорить, потому и вернулся. Поговорить о чем-то важном. Его что-то мучило, беспокоило… Нервный был, шуганый какой-то… А я стал воспитывать: пьяный за рулем, и все такое… дурак, одним словом. Потом заявил, что утром мне рано вставать на работу, и лег спать… Часа в четыре он уехал, даже не простившись. — Миша провел пальцем по стеклу и сказал с усмешкой: — Я мог спасти брату жизнь…

К этому моменту я уже рыдала, размазывая по щекам слезы, Миша подошел и сказал виновато:

— Я не хотел все это рассказывать… Не знаю, как вышло…

— Ты правильно сделал, что рассказал. Боль нельзя бесконечно носить в себе. От этого можно свихнуться.

Он вздохнул и обнял меня, а я потянулась ему навстречу, после чего мы легли рядом обнявшись и стали смотреть в потолок, время от времени осторожно вздыхая то вместе, то по очереди.

Полежав так с полчаса, я решила, что самое мудрое сейчас — уснуть, сказала:

— Спокойной ночи. — И закрыла глаза.

— Спокойной ночи, — ответил Миша, на мгновение оторвавшись от своих мыслей, и потеснее прижался ко мне. Меня это немного раздражало, потому что спать я привыкла на своей широкой кровати в одиночестве, а если в ней кто-то появлялся, то уж вовсе не для того, чтоб пожелать мне счастливых снов. Хотя Миша, безусловно, человек положительный и, возможно, считает неприличным использовать ситуацию. «Ну его к черту», — совершенно неожиданно брякнула я, правда, мысленно, и в самом деле вскоре уснула.

Утро было солнечное, а постель пуста, то есть я-то в ней, конечно, присутствовала, но в одиночестве. Вместо Миши рядом лежала записка: «Танечка, заеду около трех. Целую». Я повертела записку в руках и так и эдак, громко сказала: «Целую», скривилась и потопала в ванную.

— Сидеть здесь все равно что в камере-одиночке, — жаловалась я самой себе, стоя под душем. — Взять меня с собой он не хочет, а я не хочу здесь томиться. У меня тоже есть дела. Например, надо съездить домой, собрать необходимые вещи, уж если я живу в людях, так хоть устроиться должна с максимальными удобствами.

Я выпила кофе и через полчаса покинула Мишину квартиру. Остановила такси, устроилась на заднем сиденье и попробовала отгадать, что меня с самого утра так раздражает: город, несмотря на солнце, выглядел унылым, водитель казался на редкость неприветливым, а жизнь в целом не сулила ничего хорошего.

Мы въехали во двор, я расплатилась, пожадничав на чаевые, вышла и только тогда заметила «БМВ». Машина стояла чуть впереди, у самого подъезда, а рядом с ней два парня в шортах, сандалиях на босу ногу и рубахах навыпуск, похожие, как братья-близнецы, правда, один был высокий, с хорошей фигурой, а другой — здоровущий коротышка, хотя коротышкой он все-таки не был, просто так казалось из-за его необыкновенной ширины. Так вот, несмотря на различия в высоте и ширине, выглядели парни совершенно одинаково, это смущало своей не правильностью и сбивало с толку.

Тут я заметила еще кое-что: парни не просто стояли, а разговаривали с нашим дворником, он как раз повернулся, увидел меня и ткнул в мою сторону пальцем. Парни глянули в указанном направлении и ходко двинулись мне навстречу. Среди моих друзей таких типов не водилось, а приобретать новых знакомых мне сегодня не хотелось, поэтому, развернувшись на пятках, я попыталась покинуть двор и почти преуспела в этом, но, выйдя на улицу, услышала за спиной слоновий топот в опасной от себя близости, охнула и вознамерилась кричать «караул». Улица, как назло, выглядела совершенно пустынной, и слушать меня было некому.

Я затравленно обернулась и увидела прямо перед своим носом красную с желтым рубашку, высокий парень ухватил меня за локоть и прохрипел:

— Только вякни, без зубов останешься.

Я не решилась на подобный риск, выпучила глаза и замерла, глядя на суровое лицо обладателя красно-желтой рубашки, в этот момент подъехала машина, тот самый «БМВ», что стоял у подъезда, задняя дверь открылась, и высокий очень невежливо впихнул меня в кабину, сел сам, и мы выехали на проспект.

Я зябко поежилась, попробовала отодвинуться от парня, но он положил мне руку на плечи, хмыкнул:

— Не дергайся, — и одарил таким взглядом, что мне разом расхотелось не только дергаться, но и просто шевелиться. Открыть рот я тем более не рискнула, поскольку только что поднимался вопрос о моих зубах, смотрела с тоской за окно и силилась отгадать, что это за типы. Мальчик раздумал охотиться и решил поговорить со мной без затей? Остатки мужества разом меня покинули, жизнь не только не внушала оптимизма, она откровенно пугала. А может, это мои незадачливые убийцы? Чего ж это мне у Миши не сиделось, приготовила бы ему обед, выслушала еще какую-нибудь грустную историю и всплакнула. И никаких хлопот с безопасностью.

Я смотрела на свои колени и готовилась зареветь, хоть и не видела в этом никакого толка, уж если моя красота не произвела впечатления, то рассчитывать на слезы было бы довольно глупо. Хотя наперед никогда не знаешь и любой возможностью в такой ситуации пренебрегать не стоит.