Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герсен вернулся к такси: «Отвезите меня назад в Тваниш».
«Благодарю вас, сударь!»
Герсен отпустил такси у входа в «Банк Карины и Южного Креста». В этом банке, владельцы которого были партнерами «Банка Куни», он оформил приобретение «Банком Куни» недвижимости, известной под наименованием «Мшистый Аль-Рун», у агента, представлявшего интересы Цитереи Азель.
Глава 15
Выдержка из апокрифа «Ученик аватара» в «Рукописи из девятого измерения»:
«В тот судьбоносный день сами небеса знаменовали недоброе: на востоке разгорелось мрачное зарево, а над трясиной Иммира, на западе, нависла туча угрожающих очертаний.
С тех пор, как вершины Яра озарились первыми лучами рассвета, Мармадьюк беспокойно расхаживал по Парапету, поглядывая на орду, заполонившую равнину Манингеса. Всюду колыхалось постоянное зловещее шевеление. По Шадимской дороге семинаристы-экономы гнали истребительные фургоны; гладь реки Чам сплошь усеяли баржи, груженые катапультами, дыбами и виселицами. По склонам Яра, от подножий до крутых утесов, толпились вооруженные отряды — их сигнальные огни перемигивались от южных до северных отрогов.
Наконец преосвященный Берниссус, полный достоинства в торжественном облачении, поднялся на Парапет. Он высоко воздел руки в милостивом приветствии, но полчища отозвались ненавидящим ревом — рев доносился со всех сторон, то усиливаясь, то ниспадая подобно шуму штормового прибоя.
Берниссус скорбно покачал головой и немного отступил от ограждения. Некоторое время он молчал, обозревая равнину и поглаживая бороду.
Мармадьюк почтительно приблизился: «Ваше преосвященство! Возникает впечатление, что мы вдвоем противостоим огромной и мстительной человеческой массе!»
Берниссус изрек: «И это хорошо».
Мармадьюк в замешательстве отступил на шаг: «Наипревосходнейший! Будьте добры, просветите мое невежество! Каким образом мы могли бы найти удовлетворение в столь беззащитном одиночестве?»
Берниссус изрек: «В свое время тайное станет явным».
«Благодарю вас за своевременную поддержку, — сказал Мармадьюк. — Откровенно говоря, это гнусное полчище вызывает у меня немалые опасения».
«Фельфо не посмеет восторжествовать, — заявил преосвященник, — невзирая на то, что давно замышляет нанести мне огромный ущерб и готовил мятеж, не покладая рук!»
«Непогрешимый Апподекс! Позвольте перечислить послушных жертв его злобной ереси! Почти вся орда, заполонившая равнину перед вашим взором, состоит из девариантов и облатиков, не считая десяти тысяч катаров. Многим из них известны морфемы Непроизносимого Имени. Смотрите! Вот выстроились пурпурные мирмидоны, слева — гипогроты из Лиссама, справа — глеймы; по меньшей мере, эти последние соблюдают этикет, повернувшись к нам грудью, тогда как в бою они наступают обнаженными задами вперед. Лебедины из Порвинга скучились вокруг своих магнатов — и угрожают нам, высоко помавая штандартами! Я вижу знакомые лица: Обуса ван Тро, Вильниссера, Пунцового Василиска, Плейборна, Флинча и Хуттского Пескотворца. Не прошло и десяти дней с тех пор, как они воскуряли синий фимиам на Воеводье!»
И вновь Берниссус воздвиг свою величественную фигуру на краю Парапета — его облачения, его длинная седая борода развевались на ветру. Воздев руки к небесам, преосвященник провозгласил лозунг, пронесшийся вихрем по равнине Манингеса и разбившийся разрядами молний о подножия Яра. Враги в ужасе дрогнули, но вскоре собрались с духом и опять принялись размахивать вымпелами. Они вопили: «Внесем поправки в декреталии! Да взойдет Фельфо на престол Остóлпола! Долой Берниссуса, лживейшего из лживых!»
Берниссус мягко изрек: «Не все они преисполнены злом. В данном случае, однако, добродетель увлечена порочным примером».
«И у благочестивых, и у исчадий порока длинные острые мечи! — заметил Мармадьюк. — Боюсь, что древний Парапет рухнет, охваченный пламенем — кроме нас, здесь никого нет. Где правоверные? Где Хельгеборт и неутомимые блюстители? Где Ниш и Нессо, где Мышонок? Где живоборцы?»
«Их судьбы свершатся не здесь, — изрек преосвященник. — Они — кадровые пропагандисты; им предстоит поучать и просвещать. Возвысив глас свой, они опровергнут приснопения и уготовят пришествие Второго Царства. Быть посему!»
«Благословенный Берниссус! Какая же роль уготована мне в грядущей катастрофе?»
«Каждый вносит посильный вклад. Я уединюсь теперь в Оратории, дабы сформулировать неотразимый лозунг, способный повергнуть в прах поганых вероотступников. Раз тебе больше нечего делать, патрулируй Парапет. Высоко водрузи наши гордые стяги, скидывай лестницы, отвращай вылазки врага!»
«Сделаю все, что потребуется, — непоколебимо отозвался Мармадьюк. — Тем не менее, милосерднейший благодетель, поторопитесь! Враг нетерпеливо ждет сигнала».
«Все будет хорошо!» — Берниссус решительно спустился по ступеням в Неприкосновенные Палаты.
Знамение свершилось: легионы разразились оглушительным кличем и двинулись к Парапету.
Подбежав к проходу в Палаты, Мармадьюк закричал: «Возлюбленный Берниссус! Поступил сигнал с Ахернара — легионы наступают! У них мечи из трижды заточенной стали, у них копья, катапульты и алебарды, они уже поднимают лестницы, чтобы взобраться на Парапет! Я водрузил стяги; мои лозунги привели врагов в смятение, но я — один против почти восьмисот тысяч! Совершенно очевидно, что меня изрубят в куски, ибо каждый боец жаждет окропить кровью свой меч, а другой крови, кроме моей, здесь не предвидится! Настало время для Неизреченного!»
Мармадьюк напряженно прислушивался: ответа не было. Поспешно спустившись, он призвал Апподекса по имени, но только его собственный голос отозвался эхом в опустевших Палатах. Все ниже и ниже, к самому фундаменту вели ступени, и наконец он вылез на зыбкий простор трясины через сточное отверстие. Мармадьюк побежал на север и вскоре обогнал Берниссуса — высоко подобрав полы мантии и энергично работая мускулистыми ногами, шлепавшими по топкому мху, преосвященник медленно, но верно продвигался в направлении Воррамского леса».
Герсен спустился из своего номера в вестибюль отеля и выглянул из окна на улицу. У обочины перед входом стояли три машины такси, очевидно ожидавшие клиентов. В первой, с облупленной белой каймой вдоль нижнего края корпуса, прохлаждался смуглый плосколицый субъект с копной черных кудрей и остроконечными обрезанными снизу ушами. Герсен присел там, где он мог наблюдать за происходящим снаружи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
