Аль-Амин и аль-Мамун - Джирджи Зейдан

Послали слуг, чтобы они наблюдали за дорогами и за рекой, не покажется ли лекарь. Тревога истерзала всех, в особенности же Маймуну, которой приходилось тяжелее других, потому что она, опасаясь людского осуждения, всеми силами старалась не показать снедавшей ее тоски. Однако теперь, когда заболела Зейнаб, Маймуне стало легче: свое поведение она могла объяснить тревогой о здоровье дочери аль-Мамуна.

Она часами не отходила от окна, глядя на дорогу или на реку, в надежде увидеть своего любимого верхом на лошади или плывущего к ним в лодке. Но он по-прежнему не возвращался. Наконец, устав ждать, она бледная, с горящими глазами ушла к себе в комнату и, бросившись на ложе, в сотый раз задала себе вопрос, почему Бехзада до сих пор нет во дворце. Потом мысли ее вернулись к тому, что произошло между ними при расставании, и это лишь подстегнуло ее желание как можно скорей увидеть Бехзада, чтобы выяснить все до конца.

Солнце садилось, в комнате становилось сумрачно, и девушка, не в силах более там находиться, вышла на галерею. Пока она шла, ей казалось, что вот-вот она услышит весть о его возвращении; или вдруг в глубине галереи раздастся знакомый голос. Человеку свойственно верить и надеяться, даже если он знает, что желание его невыполнимо; так и Маймуне сейчас казалось, что Бехзад непременно появится, ведь обещал же он!

Она миновала галерею, приблизилась к дворцовым воротам, ведущим к пристани, и стала смотреть на лодки, скользящие вверх и вниз по Тигру, а вдруг в одной из них окажется Бехзад! Не раз ей казалось, что она видит его, но увы! — то был не он.

Девушка присела на скамью в конце галереи, подле окна, выходившего на реку, и стала загадывать про себя, приедет Бехзад или нет. При этом она то впадала в отчаяние, то вновь вдохновлялась надеждой. Вот птицы парят в небе, в меркнущем свете заката. Если та птица сядет сейчас на дерево, то Бехзад, возможно, все-таки приедет сегодня… нет, пусть та, другая, летит направо, это будет добрым знаком… ах, она летит налево! Плохо! Значит, не увидит она его…

Если загаданное Маймуной не сбывалось, она притворялась, что загадывала все наоборот.

Потом она стала следить за мухой, что кружила возле ее лица: пусть-ка сядет на щеку — значит, он приедет; опустись муха на руку, Маймуна все равно сказала бы, что именно так она и загадала.

Она сидела у окна, пока совсем не стемнело. Раз ей послышался стук сандалий на пристани, возле самых ворот, сердце ее забилось сильнее, она высунулась наружу, вглядываясь в темноту, — опять никого!

Наконец Маймуна встала и направилась к Зейнаб. Рядом с постелью больной сидела Аббада, у изголовья примостилась Дананир. Лицо Зейнаб пылало багровым румянцем — она вся горела в лихорадке. В комнате царило молчание.

— Видишь, что творится, а его нет как нет! — завидев Маймуну, приглушенным голосом сказала Дананир.

— Опаздывает он, — вздохнула та. — Наверно, какие-нибудь важные дела…

— Удивительно, что и Сельман не идет, ведь он обещал его найти, — проговорила Аббада. — А Бехзад сейчас не иначе как в аль-Мадаине. Напрасно я еще утром не поехала туда на его поиски.

— Если он не приедет завтра, мы пошлем за ним кого-нибудь в аль-Мадаин, — сказала Дананир.

— Завтра мы поедем туда с бабушкой, — решительно сказала Маймуна. — Я уверена, мы застанем его дома.

— Тяжело это вам будет, — попыталась отговорить их Дананир.

— Ну что с того! — возразила старуха. — Все равно никто лучше нас не знает, где его искать, нам и сам город хорошо знаком, и дом Бехзада. Так что, если ни сегодня, ни завтра утром его не будет и Сельман тоже не приедет, то мы непременно отправимся с Маймуной туда.

— Благослови вас господь! — с чувством произнесла Дананир. — Впрочем, подождем до завтра. И коли не будет иного выхода, снарядим для вас дворцовую лодку с гребцами и слугами. Ах, если б наша госпожа не внушила себе, что излечат ее лишь лекарства хорасанского лекаря, то не пришлось бы затруднять вас таким поручением, обошлись бы дворцовыми врачевателями!

Глава 31. Вниз по Тигру

Маймуна обрадовалась принятому решению. Некоторое время она молчала, притворяясь, что чем-то очень занята, а вскоре все разошлись спать.

На следующее утро Зейнаб стало лучше, жар немного спал. Но Маймуна все равно приставала к бабке, уговаривая ее поехать в аль-Мадаин, — должны же они хоть немного отплатить за ту доброту и заботу, которыми их окружили в этом дворце. Аббада поддалась на ее уговоры и попросила Дананир снарядить лодку, которая отвезла бы их в аль-Мадаин. Та отдала приказание дворецкому, и к полудню большая лодца с гребцами и слугами была готова к отплытию.

Женщины взошли на борт, и Аббада велела кормчему плыть на юг. Тот повернул руль, гребцы подняли парус, и лодка заскользила по воде.

Маймуна сидела с левого борта и все смотрела на берег в надежде, что вдруг там появится Бехзад на своем лихом скакуне. Аббада не менее внимательно обозревала реку: что, если Бехзад попадется им навстречу?

Прошел уже час. Увлекаемая скорее течением, нежели попутным ветром, лодка стремительно неслась к югу. Но Маймуне, охваченной единственным желанием скорее добраться до места, казалось, что они еле движутся.

Аббада сидела подле внучки, погруженная в молчание. Гребцы и слуги также не разговаривали; был слышен только плеск воды, рассекаемой носом лодки да веслами.

Внезапно послышался громкий шум и крики. Обернувшись, Маймуна увидела большую лодку, быстро их нагонявшую. Девушка невольно залюбовалась ее изящной формой, золоченой резьбой по бортам. Нос лодки украшала искусно вырезанная из дерева фигура слона с хоботом и бивнями. Маймуна высказала свое восхищение бабушке.

— Да это же ладья халифа! — вглядевшись, воскликнула Аббада. — Теперь, наверно, она принадлежит аль-Амину. У ар-Рашида было таких пять: одна с фигурой льва, другая со слоном и еще с орлом, змеей и конем. Дорого они встали нашему халифу!

Сердце Маймуны вдруг испуганно забилось и краска, залившая было ее щеки, так же внезапно сошла, уступив место смертельной бледности.

— Горе нам! — воскликнула она. — Люди в этой лодке преследуют нас! Что им нужно?

Бабка подала ей знак спрятаться за мачту, а кормчему приказала ослабить парус и идти медленнее, держась поближе к берегу, чтобы дать дорогу халифскому судну. Кормчий повиновался, а Аббада, укрывшись покрывалом, спряталась рядом с внучкой.

Ладья аль-Амина приближалась. По доносившемуся шуму и обрывкам речи можно было заключить, что в лодке едет отряд солдат и бродяг. Женщины услышали чей-то пьяный смех и возглас:

— Эй! Глядите! Вон плывет легкая добыча!

— Какая еще добыча нужна вам? — возразил другой голос. — Или мало только что полученного вперед за два года жалованья? Вашему брату разом досталось по четыреста восемьдесят дирхемов, и это помимо награбленного в походе! Если вы не довольны, то что говорить нам, бродягам, ведь мы ни жалованья, ни наград не получаем — только долю в добыче!

— Ну, ну полно! Вы, бродяги, больше нашего имеете, — рассмеялся первый, по-видимому, солдат. — Поплывет счастье вам в руки, как, к примеру, сейчас, и разом вы получите больше, чем мы за много месяцев. За этого хорасанца вам щедро заплатят, если, конечно, его удастся поймать.

— Даже если мы его и поймаем, не думаю, что эмир верующих нам много за него даст! — зло сказал бродяга. — Мы только и делаем, что ловим таких, как он, а толку никакого. Цена им всем — полушка!

Ответом ему был грубый смех солдата:

— Эх ты, дурень! Плата зависит совсем от другого. Хорасанец этот — важная птица! А ты думаешь, что за простого разбойника и за такого, как этот, вам будут платить одинаково?

— А что в этом хорасанце уж такого особенного? — упорствовал бродяга.

Солдату, верно, показалось, что он ответил бродяге тихо, в самое ухо, но пьяный голос его был достаточно громок, чтобы Маймуна расслышала следующие Слова:

— Этот хорасанец позарез нужен эмиру верующих!

Укрывшись за мачтой, Маймуна напряженно вслушивалась в обрывки разговора, доносившиеся до нее. При упоминании о хорасанце девушка похолодела, вдруг подумав, что речь идет о ее милом. Сдерживая дрожь, она продолжала напрягать слух.

— Вы что, с ума посходили? — раздался голос третьего человека. — Вот услышит аль-Хариш — вам не поздоровится! Здесь не состязание спорщиков. Вам ясно сказано: едем ловить человека хитроумного и осторожного. Если поймаем, никто в накладе не останется!

Халифская лодка поравнялась с их лодкой. В последних словах Маймуне почудился явный намек на Бехзада, и она, забыв про все страхи, вскочила, чтобы лучше рассмотреть говоривших.

Девушка увидела большую группу солдат, сидевших в лодке вперемежку с бродягами, вдребезги пьяных, если судить по доносившемуся гоготу и непристойной брани. Все они были вооружены. На корме Маймуна разглядела невысокого толстого человека, важная осанка которого выдавала в нем начальника.