Тропа Кайманова - Анатолий Чехов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У своего родственника спросил, кто этот «гость»?
— Местный, — ответил Лаллыкхан. — Тут живет.
— Сулейманов, — подозвал Яков сопровождавшего их, переводчика комендатуры. — Посмотри-ка за этим «местным»... Не заметил ли ты, Лаллыкхан, что-нибудь в стороне глинобитных вышек?
— Нет, Яков Григорьевич, ничего не видел. Пусто, как в Каракумах.
— Ну тогда поедем, спросим у Белоусова, может быть, он что видел.
Сели в машину, выехали за пределы аула, поднялись на пригорок к развалинам у обочины, над которыми раскинула свои ветви темная густая арча.
Белоусова нигде не было видно, но под арчой на камне сидел, подстелив под себя старую кошму, какой-то нищий с палкой и даже холщовой торбой, в которой были, очевидно, сухари или куски хлеба.
Белоусов, не выходя из своего укрытия, доложил:
— Товарищ старший лейтенант, задержал неизвестного, шел по дороге со стороны этих вышек.
— Кто такой? Взялся откуда? — спросил у нищего Кайманов.
— Хожу, собираю на пропитание, что люди подадут.
— Почему не в армии, не на трудовом фронте?
— А белобилетник я, инвалид первой группы.
— Документы есть?
— Вот справка...
Он показал бумажку, на которой значилось, что Иван Степанович Картуз инвалид первой группы.
— Так... Откуда будешь?
— Из Батайска... Под Ростовом-на-Дону.
— В оккупации был?
— В какой оккупации?
Кайманов понял, что не так прост этот «нищий».
— Ты что, газет не читаешь? Война идет!
— Про войну-то мне все говорят. А только из дому-то я давно. Лет пять по Туркмении брожу.
— Здесь по какой причине оказался?
— В Ашхабаде народу много, гражданин начальник, подают мало. А тут подходит ко мне один туркмен и говорит: «Видишь горы? Вот туда и иди. Там подают хорошо. Заживешь как человек».
Чуткое ухо Кайманова тут же уловило это профессиональное «гражданин начальник».
— Вон те горы имеешь в виду?
— Ну да... Говорят, там дорога на Хиву и Ташауз, и я знаю, все ездят вещи на хлеб да джегуру менять... Там, говорят, Хорезмский оазис, люди живут сытнее.
«Голову морочит этот «нищий», — решил Яков. — При его разговоре да соображении трудно ему не знать, что Ташауз в противоположной стороне за пустыней».
— А родом откуда?
— Так я ж сказал, из Батайска...
«Называет пункт, который сейчас нельзя проверить», — подумал Кайманов. Вслух спросил:
— Сюда-то по какой надобности прикатил?
— А тут зима короткая... Писатель один книжку написал: «Ташкент — город хлебный». С Ташкента я начал, до Ашхабада дошел. Лето тут десять месяцев в году, а летом любая арча переночевать пустит.
— Так вот по дорогам и промышляешь? — у Кайманова появилось ощущение, что «нищий» то ли наивен до глупости, то ли тонко вышучивает его, нимало не смущаясь, что задержан не кем-нибудь, пограничником.
— Так вот и промышляю, — ответил тот. — Одно время гумитраган[16] собирал, с артелью по горам лазил. Только артель распалась: кого в армию забрали, кто в контрабандисты подался.
— И ты небось тоже? Терьячок, деньги туда-сюда отнести? А?
— Не-е-е-ет... Терьяк нам ни к чему! За терьяк можно десятку схлопотать. Гумитраган — другое дело. И почет тебе, и прибыльно. Только одному в горах тяжело.
— А кто ж тебя в эти горы пускал?
— Никто не пускал, сам ходил.
— Так вот сам и ходил? Куда только пограничники смотрели?
— А я почем знаю? Гор много, пограничников мало. Когда спрошусь, когда так пройду... Была у нас и бумага от завода. Мы ведь тоже не себе, для государства работали.
Яков отлично видел, что этот «нищий» вовсе не случайно здесь оказался. И не такой уж он глупый или наивный. На вопросы отвечает спокойно: голыми руками, мол, меня не возьмешь.
В молодости Яков и сам собирал гумитраган. Он отлично знал, какая нелегкая это работа — лазить по отвесным кручам. Одному с этим делом никак не справиться. Значит, были помощники и у этого Картуза.
«Врет или комедию ломает?.. И как он здесь оказался?.. Когда мы проезжали по этой дороге, во всей округе никого ведь не было».
— Ночевал-то где? Не в тех ли глиняных колпаках?
— А то где же? Хоть и развалины, а все крыша над головой. Ветер не продувает. Разве что змея, скорпион какой заползет. На этот случай волосяной аркан вот, кошменку с собой ношу.
— Людей каких видел?
— С вечера видел, сейчас вроде бы и не приметил. Наверное, как и я, переночевали да ушли...
«Прикидывается или на самом деле нищий?» — злясь оттого, что до сих пор у него нет определенного отношения к этому Картузу, думал Яков. И все же Кайманов склонен был думать, что «нищий» очень тонко и умело водит его за нос. «Зубы заговаривает, а в это время дружки его мотают отсюда, только камни из-под ног летят...»
Но такое опасение едва ли было основательным: бежать куда бы то ни было по этой открытой равнине незамеченными было невозможно — вся она просматривалась вместе с этими развалинами и глинобитными колпаками до самого горизонта.
Все же Кайманов приказал Белоусову внимательно наблюдать за всей местностью, хотя и без его приказа тот поднялся на развилку арчи, чтобы был получше обзор, но пока ничего не мог доложить.
Местность оставалась пустынной, нигде никого, кто мог бы заинтересоваться сигналом, поданным с помощью снятого с веревки ковра.
— Товарищ старший лейтенант, наши едут, — доложил Белоусов.
На горизонте из-за увала показался газик, вслед за ним несколько машин, крытых брезентом, с другой стороны дороги еще машины.
«Да тут целое войско прибыло», — подумал Кайманов.
Из газика, подъехавшего к нему, вышел капитан Ястребилов. Яков в присутствии подчиненных доложил ему точно по уставу.
— Товарищ капитан, в районе аула Карнау задержаны контрабандисты с крупной суммой денег, в самом ауле при обыске у местного жителя Пельвана Кадыр Мухаммеда-оглы конфискованы рис и мука, всего пять мешков, кроме того, изъято примерно полторы банки опия. Белоусовым, оставленным здесь, у дороги, для наблюдения, задержан нищий, вот этот самый, что стоит перед вами.
— Документы проверили? — спросил Ястребилов, окинув быстрым взглядом спокойно стоявшего «нищего».
— Документов у него никаких. Справка об инвалидности.
— Сейчас подъедет милицейская машина. Сдадите вашего «нищего» милиционерам. Они привлекут его за нарушение паспортного режима.
— Товарищ капитан, я считаю, что его необходимо проверить самим. Это — не простой нищий. Он отлично соображает, ведет себя вызывающе. Говорит, ночевал в этих глинобитных укреплениях. Видел людей с вечера, а утром их уже не было. Есть подозрение, что контрабандисты именно там и прячутся.
В это время Кайманов увидел, как машины, появившись на горизонте в нескольких местах, рассредоточились, окружив весь прилегающий к аулу район.
— А это что за воинство? — спросил Яков у Ястребилова.
— Начальник войск вызвал солдат.
Кайманов мысленно одобрил такое решение, подумав, что очень даже стоит оцепить весь район, чтобы основательно проверить глинобитные вышки, где могли оказаться «гости» с автоматами и маузерами.
— И все-таки, товарищ капитан, я настаиваю, чтобы этого «нищего» хорошенько проверили не в милиции, а у нас. Наверняка он из той же компании, только статью себе выбирает полегче.
— Хватит с него милиции, — озлился Ястребилов. — Вы что, хотите, чтобы я вместе с вами стал посмешищем всего округа? Давайте команду и начинайте прочесывать район.
Пограничники, переходя от одного укрепления к другому, неожиданно быстро нашли нарушителей.
Из отверстия, служившего входом в глинобитную коническую башню, торчали ноги в стоптанных чарыках.
Ястребилов, принявший на себя общее руководство операцией, постучал носком сапога по видневшейся подошве чарыка, приказал переводчику Сулейманову, игнорируя Якова, знающего язык:
— Скажите ему, чтоб вылез.
Сулейманов, не забывая об осторожности, встал сбоку от отверстия, крикнул:
— Вылезай!..
Один за другим из укрытия выползли два носчика-контрабандиста, по виду настоящие зимогоры: тощие, грязные, провонявшие потом, дымом костров, смертельно напуганные.
— Есть там кто еще?
— Есть,
— Кто?
— Чары Ильяс...
Это было имя весьма известного главаря контрабандистов, за которым не один год охотилась вся Дауганская комендатура.
— Чары Ильяс, вылезай! — крикнул, наклонившись к отверстию, Сулейманов.
В ответ совершенно неожиданно грохнула очередь из автомата. Пули с пением просверлили воздух, ушли к дальним горам. Вскрикнул находившийся вдалеке против входа раненый солдат.
— Чары Ильяс, вылезай, иначе бросим гранату, — крикнул по приказу Ястребилова Сулейманов.
— Товарищ капитан, брать его надо живым, он еще должен многое рассказать, — счел необходимым вмешаться Кайманов.