Начало пути - Ева Шафран

— Почему? Зачем? Вы будете вечно гореть в адской Бездне, — голос сорвался: — Отпустите… отпустите меня… прошу вас…

— Мы уже в аду, — коротко, громко и безпощадно прорычало чудовищ и с рывком закрыло дверцу внизу.

Лана ещё долго сидела на полу и слушала его отдаляющиеся шаги, а затем наступившую тишину и плеск моря за бортом. Слёзы заполнили глаза, вновь погрузив каюту в размытое марево, ручейками скатывались по щекам и капали на деревянный пол каюты.

«Нужно поесть, наверное… — подумала девушка, бросая взгляд на еду. — Надеюсь, они не откармливают меня на убой, чтобы потом зажарить и съесть».

Отогнав мрачные мысли и потянув ароматный запах, Лана заставила себя немного перекусить. Затем завернулась в одеяло и забылась сном, чтобы вновь увидеть одну единственную картину: «Эстрелия», битва, крики, кровь, мертвецы, монстры, кровь… смерть…

Глава 14

Для обитателей Роял стрит утро начиналось традиционно на протяжении многих лет. Чуть забрезжит рассвет, как слуги уже пытаются скинуть с себя сонливость, занявшись делами. Ближе к десяти утра знатные семейства рассаживаются за столом и ведут самые что ни на есть светские беседы, делятся свежими сплетнями и новостями. Строгие экипажи государственных служащих появляются на дорогах одними из первых. Раньше полудня ни одной роскошной кареты не увидеть, так как после завтрака и очередной смены нарядов знатные семьи выезжают на прогулку только к обеду. Размеренная богатая жизнь мирных аристократов не любит вторжений и изменений сложившихся порядков.

В предрассветное время на улицах Уест-Уортленда настолько безлюдно, что хочется выть от тоски. Любой, случайно посмотревший из окна субъект был бы удивлён, увидев две высокие фигуры, двигавшиеся по Роял стрит. Один из идущих был одет в гвардейскую форму с накинутым поверх длинным чёрным плащом, капюшон которого полностью укрывал голову, так что из-под него можно было увидеть только редкие светло-русые пряди волос. Вторая фигура немного выше была облачена во всё чёрное с таким же плащом и капюшоном. Они медленно продвигались в сторону Тёмных Улиц, нервно осматриваясь. Место, в которое отправились эти двое славилось дурной славой, повышенным уровнем преступности, знаменитыми на всё государство бандитами, про которых складывались страшные байки.

Нырнув в один из проулков, двое в плащах поёжились, огляделись и вполне уверенно стали продвигаться вперёд, в самую глубину уличного лабиринта. Стены вокруг были щедро облеплены вонючей грязью, подтёками зелёной плесени и слизью, отдававшей блеском при первых лучах утреннего солнца. Целый букет запахов давал понять: в этом месте не только справляют нужду, но и где-то очень долго лежит труп кошки или собаки и, возможно, даже не один и, возможно, что это никакие ни кошка и ни собака, а кто-то ещё.

— Куда ты меня ведёшь, Адриан? — взволнованно прошептал гвардеец, пытаясь плотнее стянуть капюшон на лицо. — Ты мне ничего толком не объяснил, только сказал, что Лане это может помочь. Я тебе уже говорил, что отец пойдёт сегодня к королю за помощью. И вообще, нас с тобой вздёрнут за эту увеселительную прогулку. Ну не молчи же так долго, скажи что-нибудь!

— Нам глотки перережут быстрее, говори еще тише, — мрачно ответил Адриан. — Ты сказал, что разговор с наместником ни к чему не привёл. Этого следовало ожидать, учитывая напряжение на границах с Шелвудом, где нужны корабли. Не удивительно, что он не даст солдат и корабли для поисков. Не думаю, что король скажет что-то другое, наместник имеет слишком сильное влияние на Его Величество. Вся ситуация против нас, мы должны действовать сами.

— Мы с тобой, между прочим, занимаемся незаконным делом. Ты, я полагаю, знаешь, что происходит с теми, кого вылавливают на Тёмных Улицах. И что значит «действовать сами»?

— То и значит. Королю глубоко наплевать на какую-то девчонку, украденную пиратами, — Адриан нервно передёрнул плечами. — Для него план с прочёсыванием моря большим количеством кораблей покажется полным бредом. Ты думаешь, что ему некуда направить свои войска, кроме как на поиски одного человека?

— Ты, я надеюсь, не считаешь, что план спасения Ланы — это бред? — спросил Габриель.

Адриан остановился, поднял наполненные тревогой глаза к начавшему светлеть небу и глубоко вздохнул.

— Как ты мог такое спросить, — в голосе слышалась обида, — Лана — это все, что у меня есть. Ты знаешь, что твои родители были лучшими друзьями моих ещё до их гибели, а потом заменили мне их. Лана мне как родная. Она единственная понимала мою боль так, будто сама испытала на себе эту горечь утраты. Я обязан вашей семье, Габриель, всем: образованием, положением в обществе и многим другим. Кого не возьми, никто не знает и толику правды обо мне. Я очень люблю Лану и готов спасти её любыми путями, даже если ради этого придётся преступить закон и если это будет стоить мне жизни.

Габриель не нашёлся, что ответить, лишь внимательно разглядывал напряженную фигуру в чёрном плаще. Возможно, впервые за все время он по-настоящему увидел Адриана, который так и не смог стать ему ни братом ни другом.

— У вас с Ланой были плохие отношения, она всегда расстраивалась из-за тебя, ты делал ей больно. Мне сложно относиться к тебе с симпатией, но на ближайшее время мы просто обязаны стать союзниками, — отрезал Адриан.

— Тебе не всё известно, — улыбнулся Габриель, продолжая идти следом за ним. — На корабле мы с Ланой помирились. Это было так приятно, словно у меня с души камень свалился.

— В самый последний момент, — хмыкнул Адриан и вдруг неожиданно разозлился: — Чтоб его! Если король не согласится нам помогать, то мы сами организуем поиски, найдём этих тварей, перережем их всех, как долбанных кроликов, и заберём нашу Лану! И мне плевать на то, что ты называл этих ублюдков непобедимыми — такого не бывает. Убить можно кого угодно! — Тяжело выдохнув, он прибавил: — Уже три недели прошло, две, Гэб, а мы даже не знаем, как она там? Вдруг ее истязают каждый день. И жива ли она?

— Жива, — без колебаний ответил Габриель, — поверь мне. — Поймав вопросительный взгляд Адриана, гвардеец нехотя продолжил: — У нас в семье по материнской линии из поколения в поколение передаётся одна способность. Когда кто-то умер или умирает, — голос его дрогнул, — то мы начинаем видеть это… и даже чувствовать, как рвётся наша связь.

— Любопытно, — помолчав, отозвался Фонтренк.

— Любопытно? — вскинулся Габриель. — Да иди ты. Ты даже представить себе не можешь, какого это. Я бы многое отдал, чтобы избавиться от этого.

— Ладно, извини, —