Пронзенное сердце и другие рассказы - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Третий день после пострига, и Изабель Мейсон, теперь сестра Мерседес, сидит в своей келье. Келья совсем крошечная; стены даже не оклеены обоями, а просто побелены, а мебель очень простая и грубо изготовленная. Жесткая кровать свидетельствует, что келья одновременно является и спальней. Помимо кровати, здесь несколько плетеных стульев, рукомойник и туалетный столик, и то и другое крошечные, второй маленький стол, на котором лежит неоконченная вышивка, предназначенная для украшения монастыря, – вот и все. Остается назвать несколько изображений святых, приклеенных облатками к стенам, статую Девы в нише, молитвенник, четки, распятие и другие обычные принадлежности монастырской жизни. Все это давно знакомо Изабель Мейсон. Двенадцать месяцев, как послушница, она провела в этой или похожей на нее келье. Единственное изменение в том, что она знает: ей суждено всю жизнь провести в этой келье. Эта ли мысль затуманивает ее лицо и придает ему печальное выражение? Солнечные лучи, проходя в узкое окно, не разгоняют печаль девушки. Она думает о той торжественной церемонии, в которой играла главную роль, – люди монастыря называют ее «браком». Как не похожа она на другую церемонию, гораздо более счастливую. Она тоже была бы героиней той церемонии, если бы жестокая судьба не унесла ее жениха. Какова бы ни была причина, девушка страдает душой и телом. Все время послушничества она чахла, и легкая краска у нее на щеках не признак здоровья; она больше похожа на розовое прикосновение солнца к снежной вершине; вскоре солнце уйдет, и все застынет в холоде.
Кто может обвинить ее, если в этот момент печали и одиночества, когда весь мир и его радости навсегда для нее потеряны, девушка мысленно возвращается к тому краткому счастливому периоду, когда он был рядом с ней, к часам любви, самым счастливым и солнечным часам в ее жизни? Она вспоминает эти часы; но спустя немного словно спохватывается, пугается того, что позволила воображению вмешаться в чисто духовное существование, которому отныне посвящает себя; девушка встает на колени и начинает молиться и каяться. Потом, снова встав, покорно решает посвятить себя новой жизни и спокойным обязанностям.
Как мало она знает о том, что ее ждет! И не подозревает, что через десять минут страсть снова вспыхнет в ее сердце, келья станет невыносимой, стены отвратительными, как стены тюрьмы для осужденного на пожизненное заключение.
Она едва успевает сесть и взять в руки вышивку, как ее слуха достигает легкий звук; такой легкий, что она могла бы не расслышать его; но вслед за ним раздается шелест, и что-то падает на пол к ее ногам. Взглянув вниз, она видит при тусклом освещении что-то белое. Подняв, она видит это письмо, адресованное ей самой – «сестре Мерседес». Гадая, что бы это могло быть, она разрывает конверт, и пальцы ее слегка дрожат. Девушка читает:
«Изабель, вы считаете меня мертвым. Как бы я хотел, чтобы так и было! После того, чему я стал свидетелем – ибо я присутствовал на церемонии вашего пострижения – смерть меня не пугает; больше того, она принесла бы мне облегчение. Я знаю, что ошибся, согрешил, оставив вас. Но если бы вы знали, как я страдаю, вы бы меня простили. Ах! Неужели так все кончится? Неужели мы никогда не встретимся в этом мире? Если так, то я тоже вскоре покину его. Без вас жить не стоит, и я подыщу самый верный и скорый способ прервать свою жизнь. Да, Изабель! Вы понесете в своей душе – не вину, но сознание, что из-за вас я умру преждевременно. О, любимая и утраченная! Неужели вы это допустите? В вашей силе предотвратить такой конец. Да, вопреки всему, это возможно. Есть еще способ нам соединиться. Нужно ли мне говорить вам, каков этот способ? Это будет напрасно, если вы в глубине души его не одобрите. Но я рассчитываю на вашу любовь; я надеюсь, что вы все еще меня любите; эта надежда подкрепляется сознанием, что только любовь заставила вас предпринять такой шаг. Такое самопожертвование – и ради меня, недостойного его! Слабое утешение, если я скажу, что по-прежнему вас люблю, что остаюсь верным вам и не утешусь теперь, пока мое сердце не перестанет биться. Так скоро и произойдет, если вы откажете мне в моей просьбе – в моей искренней мольбе. Я прошу вас оставить монастырь, вернуться в мир, ко мне, и стать – на что я когда-то так надеялся – стать моей женой. Если вы так сделаете, в этом не будет греха. Обет, который вы дали, дан по недоразумению, и Бог, если не люди, освободит вас от него. Я придумал план вашего бегства, и вам остается только дать согласие. Ответьте на этом же листке и выбросьте ответ из окна кельи. Снаружи ждет человек, который подберет его и отдаст мне. Помните, Изабель! Согласившись, вы спасете мне жизнь; отказавшись – погубите ее. Отвечайте, любимая, и скажите «да». Если не ответите или скажете «нет», я сойду в могилу с такой печалью, какой никогда не знало сердце человека.
Чарлз Торнтон»
Еще не дочитав это необычное послание до конца, девушка в глубине души возблагодарила небо за то, что ее любимый жив. Дочитав, она восклицает:
– Сантиссима! Он любит меня! Он по-прежнему любит меня!
Никогда в груди женщины не возникали такие противоречивые чувства, какие боролись в Изабель Мейсон. Борьба между двумя видами любви, имеющими мало общего: любви к Богу и любви к мужчине. Но в ее случае эти чувства не были враждебны друг другу. Она выполнила свой долг по отношению к одному; и будет грехом, если она не сделает того же по отношению к другому. Она хорошо знает характер человека, который к ней обратился; знает его решительность; она верит, что он говорит искренне, что отказать ему – все равно что совершить убийство. Человеческая любовь побеждает, и дрожащими пальцами девушка отрывает чистую половину листка и пишет на ней:
– Я согласна!
Подойдя к окну и осторожно выглянув, она видит старика, который прохаживается внизу. Она узнает в нем привратника монастыря. Взгляды, которые он украдкой бросает на ее окно, говорят о его цели красноречивей слов. Убедившись, что старик внизу один, девушка перебрасывает листок бумаги через подоконник. И, не дожидаясь, пока внизу ее подберут, снова встает на колени перед изображением Девы и просит прощения за
