Времена не выбирают - Елена Валериевна Горелик

как иначе, если за засорение улиц били и по спине, и по карману: десять рублей для большинства обывателей были неподъёмно большой суммой.

Его, как почётного пленника, поместили в одном из зданий Кремля, находившемся внутри крепостных стен. Однако тюрьма остаётся тюрьмой, даже если отделана с языческой роскошью, а к столу подают изысканные блюда. Более всего Карла раздражал колокольный звон, плывший над городом перед каждым богослужением. Для него это было чересчур, да и количество церквей внушало одновременно и почтение, и неприязнь.

Портрет Карла Двенадцатого в 1700 году

Переговоры о размерах выкупа завершились вчера поздно вечером. Русский царь явно торопил события: со времени приезда в Москву и недели ещё не прошло. Посредником выступал этот прощелыга, Август Саксонский, которого Карл мысленно пообещал ограбить до нитки, чтобы возместить ущерб, нанесенный позорным пленом. Правда, за его плечами совсем не бедная Речь Посполитая, но чем богаче враг, тем весомее будет добыча, не так ли?..

«Меня не смогли победить на поле боя, — думал швед, — разглядывая в окно с мутноватыми стёклами заснеженный внутренний двор, где было полно солдат. — Взяли лишь хитростью и обманом. Я ещё посмотрю, каковы будут эти московиты, когда армия встанет против армии!»

Время от времени среди солдат мелькали хорошо знакомые пятнистые мундиры. Тогда Карл отходил подальше от оконного проёма, чтобы не злиться. Бессильный гнев разлагает душу, а поскольку он сейчас ничего с этим поделать не может, то хотя бы оградит себя от лицезрения столь ненавистных людей.

Они ещё встретятся — на поле битвы. И тогда, без всякого сомнения, станет понятно, с кем Бог.

2

— Во-он то окошко — видишь? Там и держат нашего Карлсона, почти что на крыше.

Брат и сестра уже второй раз были здесь, во внутреннем дворе московского Кремля. Но если первый визит состоялся десять лет назад, и это пространство было начисто «вылизано», отреставрировано и приведено в «человеческий вид», то сейчас перед ними была просто очень сильная крепость. Века ещё не прошло с того дня, когда Минин и Пожарский выставили отсюда поляков, явившихся царствовать на Руси. Потому никакой каменной мостовой, внутри крепостных стен полно хозяйственных помещений и конюшен. Все исторические соборы, некоторые старые каменные здания — где стояли, там и стоят. Правда, вид имеют совсем не праздничный, выглядят совсем обыденно, как рядовые кирпичные дома. Лобное место, собор Василия Блаженного, Казанский собор — тоже на своих местах и тоже не похожи на свои же «витринные» образы начала двадцать первого века. Пожалуй, там они смотрелись новее, чем сейчас, тремя столетиями ранее. Но нет ни Большого Кремлевского дворца, ни Исторического музея, ни Царь-колокола, ни, само собой, Мавзолея, ГУМа и Гостиного двора. Далее возвышались купола московских церквей и Сухарева башня — ещё в строительных лесах. Столица Русского царства была по большей части одноэтажной и деревянной, только в центре можно было заметить богатые дома из камня о двух этажах. Сам город заканчивался примерно там, где в двадцать первом столетии пролегало Садовое кольцо. Дальше шли только выселки, где обитали либо совсем уж оскудевшие граждане, либо те, чья профессия была несовместима с плотной городской застройкой — к примеру, кожевенники, красильщики.

Прямо под стеной Кремля, там, где триста лет спустя прогуливались туристы, текла Неглинка. Замёрзнуть как следует она пока не успела, лёд на ней был ещё тонок. Раньше брат и сестра удивлялись каменному мосту, по которому посетители поднимались от турникетов ко входу в Кремль прямо над аллеями Александровского сада. Только теперь они своими глазами увидели, зачем он там изначально был построен.

А на Красной площади по весне, наверное, то ещё болото будет — сплошной утоптанный грунт и снег, ни намёка на вымостку.

Миновали Китай-город, вышли за стену, долго гуляли по Белому городу. В Земляной их ходить отговорили: мол, там и днём-то не особенно безопасно, а если задержаться до вечера, то можно нагулять себе нешуточные проблемы. Разбойнички иной раз пошаливали чуть ли не у стен Кремля. Правда, одна-единственная стычка с «пятнистыми» произвела на криминальный мир Москвы такое глубокое впечатление, что на какое-то время шпана попритихла. Присматривались — что за люди явились, кто таковы. Служивых в странных мундирах на какое-то время трогать перестали…

…Хорошо, что морозец сковал дороги, но не засыпал снегом по пояс, как это обычно водилось в конце ноября — начале декабря. По такому «асфальту» они добрались от Новгорода до Москвы за каких-то девять дней. Пётр очень торопился увезти пленного короля подальше от его армии, потому велел оставить обозы под охраной и выдвигаться в сторону столицы ускоренным маршем. «Немезидовцы», рассовав по своим рюкзакам и разгрузкам боеприпасы и сухпайки, избавили себя от необходимости питаться в пути чем Бог послал. При этом командир приказал, как и ранее в лесу, подбирать за собой весь пластик, утилизировать его в костре и прикапывать, что не догорело, чтобы местные не задавали лишние вопросы. Примерно то же правило действовало в отношении гильз после стычек со шведами, но там было сложнее прибрать за собой дочиста — уж больно предмет мелок, да и металл плохо поддаётся утилизации.

По пути эксцессов не случилось, и слава Богу. Довезли Карла до пункта назначения в целости и сохранности, у него за время путешествия даже синяк с челюсти сошёл. Августа Саксонского как дорогого гостя разместили в лучших комнатах, а Пётр Алексеич сразу по прибытии помчался на Кукуй — в Немецкую слободу. «К своей Монсихе усвистал», — прокомментировали это событие солдаты, с которыми «казаки-пластуны» свели знакомство за время марша. Ни Кате, ни Жене, ни прочим «немезидовцам» не было никакого дела до того, куда там усвистал царь-реформатор. Вернётся к утру, переговоры же. У них была своя задача — разместиться, где дали помещение, отдыхать и дожидаться прибытия обоза. Серьёзный разговор с ними Пётр анонсировал на время вскоре после окончания саммита на высшем уровне.

И вот на шестой день после прибытия в Москву переговоры завершились. Швед поторговался, само собой, но всё же лишился Ингерманландии, Эстляндии и Лифляндии по самую Ригу. Плюс обязался отдать десяток готовых кораблей с полным вооружением. Денег с короля-юнца Пётр потребовал чисто символически, чтобы соблюсти приличия. Построит ещё пару кораблей, как раз хватит. Также обговорили механизм возвращения Карла Карловича на родину: в Москву как раз прибыли представители шведского генералитета во главе с Вольмаром фон Шлиппенбахом. Карл ещё в Новгороде написал ему — под диктовку Петра, конечно же — письмо с приказом