Убийства на водах - Полина Охалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но тогда придется признаться, что я заглядывал в ящики его бюро без ведома хозяина! Как же это возможно!
— Да, тут надо что-то придумать. Но надеемся на Ваш опыт, доктор. В разговорах с пациентами Вам ведь приходилось изворачиваться и не раз!
— Ну это совсем другое… Ну хорошо, по крайней мере я постараюсь навести Базиля на разговор о наших происшествиях.
— Отлично! А я возьму на себя Ларина, непроницаемого и странного, как его байронов «тезка». И прошлое его, кажется, покрыто таким же туманом неизвестности.
— Но в жизни настоящей все обычно объясняется проще и прозаичнее, чем в романтических поэмах, — заметил Вернер.
— Скорей всего Вы, как всегда, правы в своем материализме, дорогой Иван Иванович. Но все же хорошо бы, надо бы узнать, откуда взялся и куда исчез наш доморощенный Лара. И решить — может ли он быть нашим злодеем.
— Ну что ж, разойдемся и соберемся вновь завтра поутру! Княжна, Вы будете частью нашего розыскного подразделения?
— С большой охотою. И знаете что, я предлагаю составить еще один список: перечень дней, когда были совершены убийства.
Сообща они вспомнили, что девицу Корнееву и корнета Мстиславова убили июня 15 числа, 20-го того же месяца погибла Елизавета Песцова, 2 июля убита княгиня Галахова и 10-го — совершено нападение на княжну Мери.
— Постойте, — воскликнул Печорин, — была же еще станичница Настя, через несколько дней после Песцовой! Я справлюсь у коменданта, когда точно была зарезана есаулова дочь. Думаю, 25-го или 26-го июня.
Распрощавшись с доктором, Печорин и княжна вышли на вечерний бульвар, полный народу. На скамье сидели Варя и Катерина Ган, окруженные молодежью, которая кокетничали с ними наперебой. Печорин вспомнил, как еще два года назад он в этом случае садился на соседнюю лавку, останавливал знакомых офицеров и начинал рассказывать анекдоты, переманивая постепенно некоторых поклонников женского общества в свой кружок. «Mon Dieu, на какие баснословные пустяки я тратил свое время и жизнь!» — подумал Печорин и искоса посмотрел на княжну: вспоминает ли она эти его ловеласовы ухищрения?
Но взгляд Марьи Сергеевны был спокоен и дружелюбен. Печорин подвел княжну к подругам и оставил молодую компанию без чувства ревности, но с завистью к их беззаботной и беспечной молодости и умению смеяться так весело и беспричинно, как он сам давно уж разучился.
Взбираясь к себе на гору, Печорин вспомнил вдруг Веру, Марьину рощу, свою юную влюбленность… Если бы он, вернувшись с польской компании, вернулся и к Вере, — были бы они счастливы? Способен ли он вообще быть счастливым и дарить счастье? Вера, которая любила его так самоотверженно и самозабвенно, как никто его не любил и любить не будет, прожила жизнь, полную потерь и разочарований, и умерла жуткой смертью. Та опустошенность и преждевременная старость души, которую он чувствует, не плата ли за причиненную боль? Доставляя страдания другим, он сам тоже не был счастлив, но может ли это утешить вольных и невольных жертв его себялюбия? Варя верит, что он может измениться, что он уже меняется, что у этого «нового» Печорина впереди годы жизни, а то и счастия. Но милая Варета вся состоит из веры, надежды и любви, у него же нет ни того, ни другого, ни третьего.
Единственное, что он может, что он должен сделать — это защитить Варю и княжну Мери от Вериной участи. А для этого надо не размышлять, не тосковать, а думать и действовать!
Глава четвертая. Устроим вечерок!
Княжна Мери решила приступить к выполнению своего «задания» на следующее же утро. Дело затруднялось тем, что она обещала не рассказывать подругам ни о покушении на нее, ни о подозрениях их триумвирата. Но под каким же предлогом начать расспрашивать о событиях вечера гибели княгини Веры? Может, предложить затеять новый бал и тогда в разговоре о том, как его лучше устроить, каких музыкантов и каких гостей позвать, свернуть потихоньку на воспоминания о прежнем, роковом?
Но подруги идею бала не поддержали — именно потому, что память о прежнем была еще слишком жива и тяжела.
— Так что же мы так и будем проводить летние дни в меланхолии и тревоге? — с досадой осведомилась Мери.
— А давайте устроим не бал, а небольшой вечер для своих в нашей гостиной — с шарадами, играми, живыми картинами! — предложила Варя.
— А еще лучше — давайте придумаем и разыграем представление о событиях на наших водах! Лучший способ справиться с тревогами и страхами — это превратить их в сюжет для комедии. Тем более, что у нас есть готовая сочинительница! — Катерина выразительно посмотрела на сестру Елену.
— Представление! Шарады! Ура! Я тоже буду придумывать и показывать шарады! — завизжала Леля.
Мери была в отчаянии: идея ее, говоря о танцах в гроте, выяснить кто где был в момент убийства княгини Галаховой, провалилась, все переключились на придумывание программы вечера.
— А мы пригласим кого-то из тех, кто был на бале? Нам ведь нужны кавалеры для танцев, какой же вечер без танцев и музыки! — предприняла еще одну попытку спасти положение княжна Лиговская — Вот я помню, что и Красинский, конечно, там был, и Раевич, и даже, кажется, критик этот, Белинский, был — да, Катерина?
— С какой стати вы мне все время этого критика сватаете?! Я за ним не слежу, мне он вовсе ни к чему. Ну как критик он, может, и интересен, а как мужчина — нет. Вот Браницкий там был точно, Горшенков был, но тот никакой не танцор, а вот ротмистр Юркевич — кудрявый такой, знаете? — вот тот вальсирует превосходно! Надо его на наш вечер непременно позвать! — отозвалась Катерина, оправдав ожидания расследовательницы.
— А вот не могу припомнить, на каком танце наш бал тогда закончился? — продолжала гнуть свое Мери.
— Так он закончился, когда пришел этот пьяный драгунский капитан позвать доктора, и все узнали, что княгиня Веру мертва, — заметила Елена Ган.
— Мы тогда вальсировали что ли? Варенька, ты, кажется, со Станиславом вальсировала? — Мери чувствовала, что ее попытки направить разговор в нужное для нее русло, выглядят на редкость неуклюже, но, как ни странно, подруги увлеклись воспоминаниями о роковом бале и, пожалуй, не замечали искусственности разговора.
— Нет-нет, — возразила Варя. — Тур вальса закончился, потом кадрили были и собирались мазурку танцевать, но тут как раз узнали о княгине. Бедная, бедная Вера, —
